И ты получишь миллион - Турсынбай Жандаулет

Наконец, я спустился на землю. И, пятясь назад, начал потихоньку идти в сторону моря. По опыту я знал, что если побежишь, собака непременно будет гоняться за тобою. А волкообразы тоже вроде из собачьей породы. И они очень быстро передвигаются, значит бежать бессмысленно. Вдалеке, в неглубокой впадине виднелось тело Клариссы. Я, как спутник ее, наконец, как мужчина должен был предать тело Клариссы в землю, похоронить. Но, беспричинный страх напал на меня. Через мгновение, испугавшись чего-то, я отчаянно бежал в сторону моря, крича, и размахивая руками. С разбегу плюхнулся в объятья воды. Но, сделав несколько шагов, с головой ушел под воду. Оказывается под водой крутой обрыв, под ногами нет тверди. Барахтавшись некоторое время я, наконец, вышел к берегу.

У нас, у ньюмэнов, нет легких. Но, в груди есть воздушные пузыри, которые помогают нам произнести слова.

Я сел на прибрежный песок. Почувствовал, что все мои «дементры» находятся на пределе. Страх и напряжение, довлевшие надо мной последние сутки не прошли даром. Я начал принимать солнечную ванну, чтоб восстановить гелиоэнергию, и, постепенно успокоился. «Я же вечное существо, я никогда не умру. Почему я такой напряженный?» спрашивал я себя. «Но, Клариссу-то убили, хоть она тоже была вечным человеком» кричало подсознание. «Да, она умерла, но ее убили внешние силы» мысленно отвечал я. «Вот те самые внешние силы убьют и тебя тоже» не отступало подсознание. «Ладно, пусть убьют, – сдался, я, – Что толку от этой вечной жизни? Одни страдания…». Я долго смотрел на вечный прибой моря. Куда идти?

Впереди меня, на западной стороне лежал довольно высокий холм. Я побрел туда, вечный странник или вечный бомж. Мои шорты порвались спереди, не знаю где я их порвал, когда я шагал, из разреза виднелся мой член. Я при помощи «дементр» увеличил свой член. Осуществил тем самим вековечную мечту всех мужчин, всех времен, всех эпох. Но, мне сейчас неприятно было смотреть в этот сиротливо торчащий, длинный, волосатый орган. К черту, его…

Ступая медленно, я взобрался на вершину холма. К этому холму с другой стороны прилепилась небольшая деревня, а может быть бывший рыбацкий поселок. Безлюдные места, заброшенный поселок. Я решил спуститься туда. Надо было вооружиться. Я вряд ли одолею, эту взбесившуюся свору, если только они на меня нападут. Нет. Но, железная палка в руках, хотя бы иллюзия защиты…

Я шел вдоль опустевших дворов. Искал что-то железное. Разбитые вырванные «с мясом» окна и двери. Покосившиеся, почерневшие заборы. Хлам. Старье. Старые поржавевшие машины… Я вообще люблю бродить по таким заброшенным местам. И в такие моменты в моей душе рождается щемящая тоска, по каким-то давно минувшим временам, звучит музыка, эта ностальгия по чему-то неизвестному, неизведанному.

Наверное, я ушел глубоко в себя, так как едва не столкнулся со старухой стоящей перед дверью своего дома. Я обрадовался, значит, кто-то тут есть, какие-то люди здесь живут.

– Здравствуйте – сказал я, как-то неуверенно.

Старуха была «традишн мэном», то есть обыкновенным человеком. Она чуть кивнула, как бы здороваясь, потом долго всматривалась в мое лицо своими подслеповатыми, побелевшими от старости глазами, и молчала.

– Вы здесь живете? А тут живут много людей? – сказал я, тяготясь затянувшейся паузой.

– Нет, не много, только всего несколько человек, если не считать таких как ты бродяг, ваших «ньюмэнов». Но, «ньюмэны» тут не задерживаются, – ответила она, так беспристрастно, что, я даже не обиделся. – а, ты мне поможешь?

– Я, а в чем надо помогать?..

Старуха жестом пригласила войти в дом. Я, чуть замешкавшись, вошел в дом. И, оказался в большом холле. Возможно, здесь раньше жила зажиточная семья. На правой стороне широкая лестница, которая вела на второй этаж, огромный деревянный шкаф. На левой половине большие, красивые кухонные шкафы, газовая плита, и широченный, длинный обеденный стол, вокруг которого стояли десятки стульев. Вся мебель сделана из каких-то дорогих пород дерева. И, сделана со вкусом, с орнаментами под старину.

Вдруг, на левой стороне, рядом с входными дверями, я увидел молодого мужчину. Он был высок, красив, атлетически сложен. Был похож на статую Давида, такая же курчавая копна волос, такие же налитые силою, рельефные мышцы. Несмотря на южное жгучее солнце, кожа его была светлая, только едва уловимый синий оттенок, показывал, что этот мужчина «ньюмэн», то есть человек новой породы. Торс мужчины был голый, но, его благородный, гордый вид не сочетался с обветшалыми, рваными шортами, надетыми на него.

Только когда увидел его шорты, я осознал, что этот мужчина я. Я увидел свое отражение в зеркале. Огромное зеркало у входа, возможно бывшие обитатели этого дома, перед тем как выйти на улицу, осматривали себя в нем.

Через разрез моих старых, изношенных шорт я увидел свой большой, длинный член. Мне стало стыдно, и неприятно. Я не знал, что делать, уйти сразу, или остаться.

– У вас не найдется мужской одежды? – спросил я.

Старуха ухмыльнулась, кивком головы показала на большой шкаф с правой стороны.

– Там, посмотри.

Я нерешительно подошел к шкафу. Там валялось много старой, пыльной одежды. Было ясно, что старуха не ухаживает за своим домом. Я начал перебирать одежду. Были и мужские брюки, но, все маленького размера. Наконец, я нашел короткие, широкие, коричневые брюки. Возможно, мужчина, который надевал эти брюки, был невысокого роста, но толстым, брюхатым, как беременная баба, то есть таким, каким был когда-то я.

– Можно? – спросил я.

– Одевай, – коротко сказала старуха, но, не отвернулась, а смотрела прямо на меня.

Чуть постояв, я решился, отвернувшись, снял старые рваные шорты, надел брюки на голое тело. Брюки были короткие, у меня вся голень торчала под ними. Синтетическая одежда неприятно колола тело. Я опять смотрел на свое отражение. Несмотря на уродливые брюки, я был невероятно красив, атлетичен.

В фильмах такие мужчины играют главных героев – вождей диких племен, или руководителей восстании рабов. Они благородны, мужественны, бесстрашны.

Но, я знаю, что за моей красивой, мужественной внешностью скрывается довольно-таки слабая, хлипкая душа. Я, даже не мог похоронить Клариссу, которая была в течение последних трех месяцев моей подругой. Волкообразов боялся, видите ли…

***

Старуха опять ухмыльнулась. Потом указала на маленький шкаф, который валялся на полу. Рядом лежала разная разбитая посуда. Наверное, с этого шкафа.

– Вот, этот шкаф, надо бы поставить на свое место. Да, я за дверцу ухватилась, и тащила вниз, – разговорилась она – хорошо, хоть сама живая осталась.

Я подошел к шкафу. Не без труда поднял его. Встав на стул, поставил его на место. Только тогда я заметил фотографии, засунутые за стеклянной дверцей нижнего буфета. Их было много. Я вздрогнул, меня как будто током ударили.

Я увидел ее. Это была она. Она семнадцатилетняя, воздушная, невероятно красивая, Мэрилин. Ее экзальтированные родители, поклонники знаменитой звезды, назвали свою дочь именем Мэрилин Монро – Мэрилин.

О, ШАРМАН БОГИНЯ, О, БЕДНАЯ ГЕНУЯ!

По кривым улочкам Генуи,Шел я размахивая толстой веткой туи.А навстречу девушка шла…о, вуаля!Всем генуйчанам наперекор,Из носатых мужчин создавая…Рукотворный уличный затор.

Шла, играя бедрами,ногами руками…Убежала с Олимпа богиня,Находившаяся между богами.И, вот по брусчатым улочкам Генуи,Танцуя, и воздух целуя,Идет девушка богиня,Не замечая моей ветки из туи!

А я нежну красаву глазами балуя,Сказал, размахиваямохнатой веткой туи:О, мраморная моя статуя!Да, ты богиня превосходна…спору нет,Даже переворошив весь интернетНе найду такую как ты…о, нет!Мой ласковый и нежный Рунет!

О, Венера моя, нежна статуя,Да, лежит плашмя перед тобой вся Генуя,И, скажу я, белы ручки целуя.О, прекрасная прими,эту драную ветку туи,А, то мир обрушитсяна рабу бедную твою!Спаси Олимпов богинязаблудшую душу мою!6

Мэрилин… Сколько ночей я не спал из-за нее, какие муки терпел. Как только я не убил себя? Возможно, не хватало смелости, чтоб наложить на себя руки. Эта была мучительная, безответная любовь. Жили мы тогда в городке Блуане. Это был замкнутый мир. И, Мэрилин мечтала вырваться в большой мир, она хотела жить в Париже. Я тоже хотел уехать в какой-нибудь большой город. Я готов был уехать вместе с Мэрилин в Париж. Но получил жестокий отпор. Тогда мы учились вместе с Мэрилин в классическом лицее.

– Знаешь что, – сказала она, – не бегай больше за мной, я тебя не люблю. Не могу терпеть тебя, ты страшно раздражаешь меня. Отстань короче! Ладно.

У нее был такой жесткий, хлесткий характер. Но, какой удар по моей нежной, робкой душе.