Дикарь и простушка - Джоанна Линдсей

А вот несчастная мисс Ламберт… ее дело плохо. Дурная кровь — это дурная кровь, которая вполне может перейти к детям, а какой джентльмен захочет рисковать будущими наследниками? Жаль, очень жаль. Мейвис симпатизировала этой девушке, приятному, невинному милому существу, каких редко встретишь в Лондоне. Кроме того, стоило Сабрине перестать стесняться, как она делалась довольно остроумной и очень веселой. Нет, мисс Ламберт все же довольно мила. Мейвис чувствовала себя отчасти виноватой в выходке Офелии, поскольку именно она обратила внимание сплетницы на необычайно красивые глаза Сабрины.

Мейвис мысленно поморщилась. Придется, видно, искать новых приятельниц и собеседниц. Дружба с Офелией не приносит ей радости. Злобная тщеславная дрянь!

Мейвис от души надеялась, что Офелии все-таки придется выйти замуж за наследника Бирминдейла. И поделом ей, негоднице! Пусть получит мужа, которого сама же сделала посмешищем всего Лондона! Это послужит ей достойным уроком!

Глава 4

Горе путешественнику, которого застанет на чужой стороне такая ночь! Самая суровая ночь года, когда ветер бросает в лица пригоршни клубящегося снега и в двух шагах ничего не видно, даже зажженного фонаря. А холод! Сэр Генри Майрон никогда прежде не страдал от такого леденящего холода!

В Англии такая погода бывает крайне редко, поэтому он и не думал, что подвергнется испытанию более суровому, чем легкая поземка. Но здесь, на севере, в горах Шотландии, он, похоже, встретил свою погибель. Не попади он в метель, все равно погиб бы от холода. Сэр Генри не уставал поражаться, как вообще люди способны выжить в таком ужасном климате. Если бы не неотложное дело, он ни за что не приехал бы сюда.

Наконец самая трудная часть дороги, узкая тропа через невысокую гору, была пройдена. Честно говоря. Генри не назвал бы это возвышение горой. Скорее, это гигантская скала, выпирающая из земли, без единой травинки, деревца, даже комка глины — просто голая гранитная глыба, преградившая путь. Единственный способ очутиться на другой стороне — вскарабкаться вверх, пешком или верхом.

Сэр Генри решил оставить экипаж у ближайшей церкви. К счастью, об этом препятствии на пути его заранее предупредил проводник, поэтому он взял с собой лошадь, чтобы преодолеть последний этап путешествия по узким стежкам.

Вероятно, им следовало бы остаться в этой церкви на ночь. Священники предлагали ночлег, но они, казалось, были так близки к концу утомительной поездки, что сэр Генри отклонил приглашение. Разумеется, тогда небо было еще ясным и ни о каком буране не было речи. Только на перевале на них обрушилась вся ярость зимней стужи, а острые снежинки-льдинки стали жалить лицо и руки.

Генри встревожился, опасаясь, что они заблудятся и замерзнут, да так и останутся лежать в снегу до весенней оттепели. Кругом царила непроглядная тьма, но проводник упорно продвигался вперед, словно обладал зрением кошки. И, как выяснилось, он знал, куда идет…

Из вихрящегося облака неожиданно выступил большой каменный дом, и сэр Генри, не успев опомниться, очутился на крыльце. Проводник заколотил в дверь, но сэр Генри едва слышал грохот за воем ветра. Дверь распахнулась, на них повеяло теплом, и через мгновение их подвели к гостеприимно пылающему огню.

Бедняги настолько окоченели, что прошло довольно много времени, прежде чем они начали потихоньку оттаивать и трястись от ужасного озноба. Какая-то женщина хлопотала над ними, покачивая головой, цокая языком и что-то приговаривая. Кажется, она журила их за то, что они имели глупость отправиться в путь в такую вьюгу. Сэр Генри с трудом разбирал обрывки слов, поскольку не вполне понимал шотландский диалект. Женщина накинула ему на плечи тяжелое шерстяное одеяло и сунула в онемевшие пальцы кружку с подогретым виски, знаком велев выпить все до последней капли, что он с радостью и сделал.

Некоторое время спустя сэр Генри даже начал робко надеяться, что он все-таки благополучно пережил тяжкое испытание — довольно болезненное открытие, когда ощущения стали потихоньку возвращаться в замерзшие ноги. Зато какое счастье сознавать, что все у тебя на месте!

Наконец он пришел в себя настолько, что смог оглядеться. И поразился до глубины души. Правда, он и сам не знал, что именно ожидал увидеть в доме богатого шотландского горца, к тому же в столь уединенном месте, но рассчитывал, что его взору предстанет нечто средневековое: древняя, обвалившаяся крепость или большая ферма, ведь Мактавиши испокон веков разводят овец, по крайней мере сэру Генри так сказали.

Однако его взору предстало нечто совершенно иное. Не совсем сельский особняк, каких немало в английских графствах, но что-то подобное. Возведен из камня — как известно, в Шотландии этого материала в изобилии — и обставлен богато, хотя помещение, которому следовало быть большой гостиной, все равно выглядит залом рыцарского замка. Архитектурный стиль мог бы считаться довольно современным, но можно было подумать, будто человек, построивший его, сделал это в знак протеста против того, что сам был воспитан в одной из старинных крепостей, и до сих пор не мог отрешиться от ощущения принадлежности прошлому.

Раскладные столы и деревянные скамьи теснились вдоль стен, оклеенных обоями с цветочным рисунком. Генри не сомневался, что мебель выдвигали на время ужина, чтобы все домочадцы, как в прежние времена, могли поместиться в одной комнате. На окнах висели не гардины, а нестриженые овечьи шкуры. Генри еще мог допустить, что кожи защищают от холода лучше, чем шелк и парча, но овечье руно?! Нигде не видно ни кресла, ни уютного диванчика, у камина стоят голые скамьи, а пол устлан сеном!

Сэр Генри долго удивленно осматривал столь необычную обстановку, прежде чем покачать головой. Значит, он все-таки прав: клан Мактавишей до сих пор живет по законам средневековья.

К сожалению, поблизости не оказалось ни одного представителя этого славного рода, хотя час был не поздний. Большой парадный зал был совершенно пуст, если не считать женщины, вернувшейся с новыми кружками подогретого виски. Но на этот раз она была не одна. За ней следовал высокий молодой человек, дружелюбно кивнувший проводнику сэра Генри: очевидно, эти двое были знакомы, хотя проводник заверял, что никогда не бывал здесь раньше. Поздоровавшись с ним, незнакомец обратил взор на сэра Генри.

Хорошенько рассмотрев помещение, считавшееся, вероятно, по понятиям шотландцев, образцом современной гостиной, сэр Генри почти ожидал, что здешние обитатели будут закутаны в медвежьи или, вернее, овечьи шкуры. Ничего подобного: молодой человек был облачен в панталоны и фрак и вполне мог бы пройтись по фешенебельному лондонскому кварталу, не привлекая особого внимания своей манерой одеваться. Другое дело — необычайно высокий рост и могучее сложение. Благодаря этому он выделился бы в любой толпе.