Тайна старой усадьбы - Андрей Анатольевич Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Верно.
Поставив варить яйца, девчонки нарезали аккуратными кубиками колбасу, покрошили тонкий лучок-порей да сбегали на огород – нарвали только что появившуюся молоденькую ботву. Все – на окрошку.
Вообще, времена нынче стояли неголодные, но и не очень-то сытые. Слава богу, волюнтаризм до городка докатился не особенно сильно – голодных бунтов не случилось. Однако приусадебные участки порезали, да со скотом и с домашней птицей стало куда хуже. В продуктовых магазинах все доставалось с очередями – даже за хлебом очередь, что же касается рынка, так там сразу после денежной реформы цены скакнули в разы и с тех пор толком так и не опустились.
Весна, начало лета – самое голодное время. Все прошлогодние запасы подъедены, а нового еще ничего не наросло. Еще месяцок – и пойдут овощи: лук, редиска, морковь со свеклою, а там и до картошки недалеко. Да и в лесу, рядом, – ягоды да грибы. Бери – не хочу, множество.
– Завтра пластинки послушаем. – Наливая в чугунок квас, Катерина подмигнула подруге. – «Лучший город земли» есть у тебя?
– Есть.
– Обожаю Магомаева! А еще что новенького? Не присылали из Риги?
Старшая сестра Женьки Лена вышла замуж за моряка, старпома из Риги. Туда и переехала и работала на радиозаводе ВЭФ. Женька ездила в Ригу почти каждые каникулы, покупала модные пластинки, которые потом слушала дома на проигрывателе-чемоданчике «Юбилейный». У Колесниковых еще была радиола «Ригонда», но эта считалась как бы родительская, «чемоданчик» же был подарен лично Женечке.
– Ну, кое-что прислали. – Очистив яйца от скорлупы, Колесникова потянулась к ножику. – Да и сама весной ездила, купила ансамбль «Дружба». Наш, ленинградский…
– А! – перемешивая окрошку, вспомнила Катя. – Там еще девушка поет… похоже, нерусская.
– Эдита Пьеха.
– Ах, да-да! Так, говоришь, есть у тебя?
– Да, завтра послушаем.
Вытерев стол, Катерина разлила по тарелкам окрошку:
– Пожалуйста.
– Ой, как много-то! – округлив глаза, запротестовала Женя. – Я столько не съем.
– Съешь-съешь! Иначе грудь не вырастет!
Подружки от души расхохотались.
– Ой, хлеб-то забыла! – Вспомнив, Катерина вскочила со стула и убежала в дом. Вернулась с двумя кусочками черного, заодно включила обычное проводное радио, тут же запевшее песню про валенки, что «не подшиты – стареньки».
– О, «В рабочий полдень»! – обрадовалась Женька. – В прошлый раз Магомаева твоего передавали.
– «Лучший город земли»?
– Не, поспокойнее что-то… Может, и сейчас услышим чего…
– Да ты кушай, кушай! Ложку-то мимо рта не проноси.
– Это кто проносит?
Между тем по радио наконец закончили с «Валенками»…
– А теперь работники колхоза «Новый путь» Ленинградской области просят передать для своего агронома, Героя Социалистического Труда Валентины Ивановны Петровской какую-нибудь хорошую песню… Валентине Ивановне недавно исполнилось пятьдесят пять лет…
– Ой, Магомаева бы! – взмолилась Катя.
– Что ж, уважаемая Валентина Иванова, принимайте музыкальный подарок! – напрочь проигнорировав девичьи просьбы, торжественно возвестило радио. – Выступает молодая эстрадная артистка Тамара Миансарова. Музыка Юрия Саульского, стихи Михаила Танича. Шуточная песня «Черный кот»!
– Ко-о-от!!! – дружно выдохнули девчонки и, бросив недоеденную окрошку, тут же пустились в пляс.
Жила да был, черный кот за углом,
И кота ненавидел весь дом!
Ах, видели бы учителя! М-да-а…
– Только черному коту и не везет!
– Ну вот! А ты говорила – «Валенки»!
– Ничего я такого не говорила!
После «Кота» началась передача про Нобелевскую премию знаменитого писателя Шолохова. Подружки это не слушали и, быстро угомонившись, доели-таки окрошку.
– Хорошо у вас – радио можно и на веранде слушать, – облизав ложку, одобрительно покивала Женечка.
Катя потянулась:
– Так Максим еще года три назад протянул провод.
Старший брат Катерины Максим неплохо разбирался в радиотехнике, даже когда-то ходил в радиокружок в местный Дом пионеров и школьников. Правда, после школы в радиотехникум не поехал, а выучился в местном училище на шофера, а по весне был призван в армию. Попал служить в Венгрию, сначала – в город Секешфехервар, а нынче вот – в Будапешт, в столицу. Собственно, это было все, что подружки знали о Максе. Ничего более конкретного он им не писал, не имел права.
– Макс-то пишет? – посмотрев в окно, тихо спросила Женька.
– Да пишет… – Катя принялась мыть посуду в рукомойнике. – Тебе ведь тоже…
– Редко. На четыре моих письма – одно ответное.
– Слушай! – резко обернулась Катерина. – Я ему напишу, чтоб он чаще…
– Да нет, что ты! Не надо.
– Хотя он и нам-то нечасто… Видать, служба такая. Армия – это тебе не детский сад! Тем более за границей. Кого попало не пошлют.
– Это уж точно… – Чуть помолчав, Женька вскинула брови. – Ну, что? Еще чуть-чуть поучим?
Катя покусала губы:
– Знаешь что… А давай перерывчик устроим? Ну, прогуляемся, что ли. А то башка уже не варит совсем! Анатолий Иваныч, кстати, просил зайти… Что-то там насчет практики.
– Ах, Анатолий Ива-а-аныч, – лукаво прищурилась Женечка. – Вот оно в чем дело-то! Так и сходи прогуляйся, а я домой…
– Ну, Женюль… – Катя взяла подружку за руку и жалобно заглянула в глаза. – Ну, пойдем, ну, пожалуйста. Ну, как я одна-то? И так уж все сплетни свели…
– А если вдвоем, так не сведут?
– Вдвоем – совсем другое дело, – серьезно отозвалась Мезенцева. – Тем более – с тобой. Ты у нас человек положительный, ответственный…
– Ладно, уговорила. – Женька махнула рукой. – Пошли. День-то какой! И вправду, чего дома сидеть?
– Я сейчас переоденусь и – айда. Я быстро.
Дожидаясь подружку, Женька натянула треники и вышла на крыльцо, бросила взгляд на старый сарай – летнее обиталище Макса. Ах, Максим, Максим… были же времена когда-то… И не так уж давно. Когда – вместе, вдвоем…
За сараем Максим всегда приглядывал лично – перед самой армией даже покрыл крышу старыми железными листами. Нынче листы эти валялись в траве, у забора – третьего дня был сильный ветер, почти ураган, вот и сорвало. Теперь уж кто починит? Никто…
Девчонка вздохнула – жаль, их с Максом дружба особого продолжения не имела. Да и была ли она вообще? Что общего между вальяжным красавцем-выпускником и сопливой восьмиклассницей? На Макса, между прочим, и взрослые девицы засматривались… Даже учительница-практикантка… которую убили потом… Ох, были дела…
– Ну как?
На крыльцо вышла наконец Катерина – в новых белых туфлях-лодочках, в синем крепдешиновом платье в мелкий белый горошек… м-м… не то чтобы очень уж коротком, но и не длинном – на пару ладоней выше коленок.
– Ой, Катька! Ну, ты даешь… – Оглядев подругу с головы до ног, Женя восхищенно покачала головою. – Брижит Бардо – вылитая! Бабуси у колодца
