Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон. - Дмитрий Дудко

(Кострома, Весна, Мокошь, Мать Сыра Земля, Богоматерь, Пятница, Жива, Дева, Красопани, Купала, Ванда, Талака, Цеия, Золотая Баба, Берегиня, Рожаница, Среча, Дивия, Солнце, Великая Богиня.)

Одетый в звериные шкуры скульптор верхнего палеолита высек на стене пещеры Лоссель во Франции фигуру обнаженной женщины с рогом в руке. Десятки тысяч лет спустя славянский мастер вырезал на главной, передней грани Збручского идола женщину в длинном платье, прижимающую к груди рог, а у ее ног — мать с ребенком. Эллины изображали с рогом изобилия Гею и Тюхе-Судьбу.

Первым верховным божеством человека разумного была она — Великая Богиня, Мать Мира. Люди еще не знали Верховного Бога, владыки неба (по крайней мере, нет следов его культа в палеолите), а ее уже воплощали во множестве костяных и глиняных фигурок. Эти «палеолитические Венеры» с большими грудями и животами далеки от современного идеала красоты. Что ж, тогда в женщине ценили не изящество, а способность к деторождению.

В послеледниковую эпоху у Великой Матери появилась спутница — богиня-дочь. Мезолитические охотники на оленя представляли их в виде двух небесных олених. Для матриархальных земледельцев нео- и энеолита они стали воплощением плодородной земли и урожая, будущими Деметрой и Персефоной. Мать Мира была не только Матерью Сырой Землей, но и Царицей Небесной: на сосудах трипольской культуры, изображающих Вселенную, весь верхний, небесный, ярус занимает ее огромный лик.

С бронзового века хозяином и на земле, и на небе стал мужчина — пастух, пахарь и воин. Но и теперь люди продолжали чтить всеобщую Мать, рожавшую все живое — зверей, скот, урожай, самих богов и людей, дававшую власть царям. Многоликая и многоименная, она была эллинской Реей, малоазийской Кибелой, индийской Адити-Бесконечной, египетской Изидой, месопотамской Иштар… Даже мировые религии не могли обойтись без нее — Богоматери, Мадонны, мусульманской Фатимы, буддийской Гуаньинь.

Многоликой и многоименной была она и у славян. Бога или богиню Ладу славили поляки в песнях на Троицу еще в XV в. Польские историки Меховский, Кромер, Стрыйковский называют ее матерью богов-близнецов Леля и Полеля и отождествляют с Ледой, матерью Диоскуров — Кастора и Поллукса. «Синопсис» и Бустынская летопись добавляют к этому, что Лада была богиней брака и поминалась в свадебных песнях. «Матер верборум» видит в Ладе Венеру.

Само слово «лада» означало у русских мужа, жену, любимого человека, у сербов — жену, у болгар — младшую дочь. Этим словом звала Игоря Ярославна. «Ладовать» на Волыни означает «играть свадьбу», у туляков и рязанцев — «сватать»; в русских говорах «лады» — «помолвка», западноукраинское «ладкання» — «свадебная песня». У болгар «ладуванье» — святочное гадание о женихе. Все эти слова родственны славянскому «лад» — «порядок», «согласие». То есть порядок, основанный не на страхе и насилии (даже оправданном), а на любви и согласии.

Время Лады — весна и начало лета. «Ладовые» песни исполнялись, помимо свадеб и святочных гаданий, с 9 марта (Сорок мучеников) до 29 июня (Петра и Павла)[4], а по церковной, передвижной хронологии, — с Масленой недели до Троицы и Духова дня (50-й и 51-й день после Пасхи). Следует заметить, что насильственное крещение славян внесло величайшую путаницу в их праздники. Во время постов всякое веселье преследовалось, сами же посты привязаны к подвижным праздникам — Пасхе и Троице. Потому языческий обряд встречи весны оказался вытесненным на Масленую неделю (перед Великим постом), а проводы весны — на неделю после Троицы, предшествующую Петровскому посту. (Великий пост начинается за 40 дней до Пасхи, Петровский же продолжается до 29 июня.)

«Ладовые» песни исполнялись преимущественно девушками. В Болгарии их называли «ладовицами», а их хороводы — «ладино коло (хоро)». В этих песнях «Лада», «Ладо» — обычно лишь простой припев. Но в одной русской песне говорится:

Благослови, мати,Ой мати, Аада-мати,Весну закликати!

Здесь Лада — богиня весны, богиня-мать. В украинских же песнях упоминается царевна Лада, в белорусских — королевна Лада. В болгарской песне «Ой, Ладо, Ладо, момиче младо» («Ой, Лада, Лада, девушка молодая»). Тут, видимо, богиня-мать сливается с юной богиней-дочерью[5].

Облик Лады — матери и жены, казалось бы, нарушают словацкие слова «лойда» — «распутная женщина», «лойдавый» — «бесстыдный». Церковники любили изображать язычников скотами, а себя — образцами чистоты и духовности. Да, славяне-язычники не считали половую жизнь «грязью», а безбрачие — святостью. На некоторых праздниках (днях Ярилы, Купалы) царила сексуальная свобода. Не допускалось разве что кровосмешение. Эти праздники приходятся как раз на время Лады. А на святки, помимо гаданий — «ладуванья», устраивались и эротические обряды — «игры». Но во все остальные дни года отношение к девичьей чести и супружеской верности у славян было самое строгое.

Такие оргии (известные многим народам мира) были для язычников не развлечением и не «данью природе», а магическим обрядом, который должен был обеспечить плодородие земли-матери. Потому и справлялись они в начале года или весной. Не стоит путать язычников (и их богов) с поборниками «сексуальной революции», думающими лишь о своих удовольствиях.

Не только образ, но и имя Лады, возможно, восходит к общеиндоевропейской эпохе. Об этом говорит малоазийское (ликийское) lada — «жена», германское lapu, lapa (магическое заклятие), имя Лето (Латоны) — матери Аполлона и Артемиды.

Среди Свентокшиских гор на юге Польши поднимается Лысая гора. Такие горы, словно самой природой предназначенные для многолюдных собраний на их вершинах, у язычников считались священными или, наоборот, нечистыми. Здесь в IX–X вв. (или даже в I тыс. до н. э.) существовало святилище — обширная площадка, окруженная валом. Согласно записанной в XVI в. легенде, здесь в начале мая почитались божества Лада, Бода и Леля. Позднее на месте капища был выстроен монастырь св. Троицы. Очевидно, тут отмечались два праздника Лады: кульминация весны (1 мая) и ее конец. А польские проповедники начала XV в. проклинали тех, кто на Троицу воспевал богов Иешу, Ладу (Ладо), Лелю и Ныю.

В день 1 мая по всей Западной Европе чествовали зеленое деревцо и его воплощения — «майскую невесту» («королеву», «красавицу») и «жениха» («короля»). Учрежденный в 1889 г. Международный рабочий день хорошо вписался в эту языческую традицию. Восточные и южные славяне первомайских обрядов, однако, не знали. Но 2 мая на Руси отмечали день Бориса и Глеба (заменивших, как мы увидим, богов-всадников, детей Великой Богини, соответствующих Лелю и Полелю).

Праздником Лады была, очевидно, и Красная горка — русский праздник молодоженов, приуроченный к первому воскресенью после Пасхи. В этот день тоже пелись «ладовые» песни.

На Троицу у германских народов, чехов, словаков и венгров также чествовали «короля» и «королеву», у поляков — «краловну», у сербов и хорватов — «краля» и «кралицу». Но эта троицкая (да и майская) «королева», как будет показано, скорее богиня-дочь, славянская Леля.

В первое воскресенье после Троицы («русалкино заговенье»[6]) во Владимирской губернии справляли «похороны Лады», в Муроме — «Похороны Костромы», в нижегородских, саратовских, пензенских краях — «проводы Весны». Пензенцы и симбирцы Кострому хоронили на Троицу, а самарцы прямо отождествляли ее с Весной.

Слово «Кострома» означает в русских говорах прут, розгу, кучу соломы. Из соломы и делалось чучело Костромы-Весны, которое торжественно выносили и топили в реке. Или же выносили в лес изображавшую Кострому девушку. Или растерзывали в поле чучело лошади — «Весны». Самарцы разыгрывали целую пьесу: Кострому (одетую в белое и зеленое) убивала Смерть, затем их обеих бросали в воду. А рязанские дети изображали в игре смерть, погребение и воскресение Костромы. Саратовцы 31 декабря «встречали Кострому» — сжигали кучу соломы. Украинцы же 1 марта встречали Весну, нося чучело ласточки.

Кострома отличалась веселым нравом: в Нижнем Новгороде пели о сытном угощении у нее, а в Муроме — о том, как она умерла прямо на пиру от вина и пляски. У нее был спутник — мужчина (или она сама имела мужскую ипостась): чучело ее изображало то женщину, то мужчину, нижегородские дети водили хоровод вокруг «Костромы» и ее «сына», а рязанские девушки играли в «Костромину жену» (на Благовещенье или в Вербное воскресенье). Этот спутник-воплощение Костромы, вероятно, Ярила — разгульный бог весеннего солнца. Его проводы справлялись в тех же среднерусских землях, тоже в конце весны.

Нетрудно узнать в Ладе-Костроме-Весне великую богиню плодородия типа Иштар, Изиды, Кибелы и т. д. Эта богиня нисходила в подземный мир смерти и возвращалась оттуда (Иштар-Инанна). Ее изваяние погружали в воду (Кибела, германская Нерта). Ее супругом или сыном (иногда одновременно) был юный бог плодородия (Таммуз, Аттис, Адонис и т. д.). Сама она могла быть двуполой (Кибела-Агдатис). Великая Мать полна жизни, порождающей силы, веселья, порой разгульного, и самая смерть для нее — залог нового рождения.