Чучельник. трилогия - Мила Менка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не совсем, чтобы… Просит похлопотать за него: хочет вступить на монашеский путь. Да больных, по уставу не положено…
– Вот те на! – я присвистнул от удивления, но осекся, встретив суровый взгляд набожной маменьки.
К вечеру отец Нафанаил вместе с Ильей сели в повозку, и поехали в монастырскую обитель Куратово, увозя с собой щедрое подношение от моих родителей и корзину теплых еще пирожков для настоятеля.
Наступила весна. На Пасху я получил письмо из монастыря: по просьбе послушника Илии настоятель сообщал о его кончине. Так и не успел Илья в монахи постричься…
Возвращение в замок С*
Вторая половина лета выдалась в Баварии дождливой: дороги раскисли, вокруг был серый пасмурный морок. Соскочив с брички, я наступил в огромную лужу. Дверь в трактир фрау Шнайдер оказалась заперта, и мне пришлось стучать. Наконец, шторка у крыльца дрогнула, и через секунду дверь мне открыла Анхен. Девушка, несомненно, была рада меня видеть, но что-то в ней изменилось. Она стала… другой.
– О! Герр Алекс! Прошу, прошу! – Анхен пропустила меня внутрь.
Обстановка там ничуть не изменилась, хотя посетителей не было и гриль для колбасок стоял остывший. Я скользнул глазами по фигуре Анхен и увидел, что она, пожалуй, стала женственней: ушла девичья угловатость, грудь заметно увеличилась. Перехватив мой взгляд, девушка стыдливо опустила глаза. Я услышал откуда-то сверху требовательный плач ребенка и всё понял.
– Добрый день, Анхен! Или мне называть вас теперь фрау Анхен?
Глаза девушки наполнились слезами. Я понял, что сказал нечто такое, что расстроило бедняжку, – вероятнее всего, она так и осталась незамужней.
– Ну, полно, полно плакать! А где фрау Шнайдер?
– Она прилегла до обеда. Ее мучает мигрень, дела идут неважно…
Девушка вытерла глаза тыльной стороной ладони.
– Вы голодны, герр Алекс? Ах, что это я! Конечно, вы голодны. Иначе, зачем бы пожаловали к нам! Садитесь пока. Сейчас подам Вам яичницу и колбасу. Пиво, правда, теперь одного сорта.
Очень скоро нехитрая еда была на столе. Она была достаточно сносной, а вот пиво никуда не годилось. Из вежливости я все же выхлебал с полкружки этого мутного пойла.
Анхен стояла чуть поодаль, и мяла в руках кисть от теплой шали, что была накинута на её плечи.
– Какие еще новости, Анхен? Мне кажется, что ты хочешь что-то сказать мне? – я изо всех сил старался выглядеть беззаботным.
– Ах, герр Алекс! С тех пор как с вами произошло это несчастье…
Она хотела коснуться моей повязки, закрывавшей мою пустую глазницу, но отдернула руку.
– …С тех самых пор… В общем, я… – Она вдруг посмотрела на меня и разом выпалила: – Отец моего ребенка – барон С*!
Меня пронзило странное и очень неприятное чувство, но я старался сохранять хладнокровие.
– Вот как? Поздравляю! Сядь, Анхен, расскажи мне обо всем, пожалуйста.
Анхен, озираясь по сторонам, осторожно села. Мне показалось, что она подавлена. Длинные светлые волосы выбились из-под чепца и рассыпались по плечам.
– Мне кажется, ты несчастлива? – спросил я.
Девушка опустив голову, кивнула.
– Я боюсь… – чуть слышно сказала она, – Барон…
– Mein gott! Кого я вижу! – раздался знакомый голос. – Анхен, почему ты не сказала мне?
Топая по лестнице, точно носорог, к нам спускалась погрузневшая фрау Шнайдер. Анхен закусила губу и встала.
– Здравствуйте, фрау Шнайдер! – я поклонился. – Вот, вернулся в ваши края. Мечтаю все же осуществить замысел поохотиться в угодьях барона С*. Можете составить мне протекцию?
Трактирщица изменилась в лице. Ее полная, точно из теста, правая рука легла на левую грудь, губы стали серыми. Она села на ближайший стул.
– Дитя моё! – обратилась она к Анхен. – Оставь нас.
Девушка покорно пошла наверх и скрылась в одной из комнат.
– Герр Алекс! – быстро, но внятно залопотала немка. – Не знаю, кто вас надоумил, но это очень, очень плохая идея. Очень плохая! Вы даже не представляете, во что хотите ввязаться! Один раз Бог спас вас: вы потеряли глаз, но вы живы! Второй раз может быть по-другому.
– Но объясните мне, наконец, фрау Шнайдер, почему? Отчего вы так уверены? В чём тут дело?
Я сказал это слишком громко, и трактирщица приложила палец к губам, видимо, не желая, чтобы Анхен слышала наш разговор.
– Всё, к чему этот человек имеет отношение, рано или поздно погибает… Вы помните, каким был мой трактир, когда вы были здесь в последний раз? И посмотрите, как пусто стало! Люди обходят нас стороной, после того как исчез молодой Шульц. А к этой истории барон имеет прямое касательство.
– Я весь внимание! Расскажите, прошу!
– Господин Шульц был охотником, как и вы… – начала трактирщица.
Я вспомнил человека, заинтересовавшего меня в тот вечер, когда я позорно упал.
– Фридрих! – воскликнул я.
– Вы знали его? Да, это был Фридрих. Дурные слухи ползут быстро. После того, что с вами случилось, в замок С*, и без того пользующийся дурной славой, заросли все дороги. Даже охотники не совали туда носа. Никто не хотел работать на барона Альфреда, а, как вам известно, его слуга, индус, исчез.
– Это я застрелил его! – вырвалось у меня.
На лице фрау Шнайдер появилось странное выражение, и я пожалел о порыве откровенности.
– Мне показалось, что я застрелил его. Он напугал меня… – попытался я исправить положение. – Но, прошу вас, продолжайте.
– Итак, барон остался совсем один. Дошло до того, что он собрался в длительное путешествие, с тем, чтобы нанять слуг из числа нехристей. За несколько дней до этого он остановился у меня и снял комнату. Ему приглянулась Анхен, и он стал оказывать ей всяческие знаки внимания, даже звал хозяйкой в свой дом. Да только кому нужно такое хозяйство?! – она горько усмехнулась.
– А потом… сами знаете, как это бывает. Двое мужчин поссорились из-за женщины, и вот результат – один из них убит. Произошло это так: они решили выяснить отношения в лесу. Барон вернулся один.
– А Фридрих? Нашли его? – от напряжения я даже привстал со стула.
Фрау Шнайдер покачала головой:
– Нет… Бедного Фридриха так и не обнаружили. Хотя потом один пришлый человек рассказывал, как наткнулся в лесу на труп человека, горло которого было обезображено, точно на него напал огромный волк!
– Что Анхен?
– Прошу вас, герр Алекс, имейте сострадание! Не мучайте бедняжку вопросами! Как только малыш подрастет, мы покинем эти места. И вы уезжайте!
– Фрау Шнайдер, вы убедили меня, я уеду. Однако мне нужно завершить кое-какие дела в Т*. Можно мне у вас остановиться на недельку?
– Прошу вас, герр Алекс! Узнав, что Фридрих исчез после стычки с бароном, люди стали обходить мой трактир стороной. А когда все узнали, что Анхен беременна, а главное – от кого, нас обеих обвинили в пособничестве ему. Уже год, как остыл наш очаг, полгода, как я не варю пива. Пообещайте, что не будете ввязываться в дела барона С*, и живите бесплатно! А там, может быть, люди поймут, что мы не виноваты в том, что погиб бедный Фридрих!
Несмотря на то, что фрау Шнайдер пообещала мне бесплатное жильё, я все же сунул ей увесистый мешочек, благо был не стеснён в средствах. Мне было жаль эту женщину. Как я уже говорил, мне очень нравился её трактир, и я бы не хотел, чтобы его очаг погас навсегда.
К моему удовольствию, её мигрень как рукой сняло, и на следующее утро я увидел трактирщицу нарядной, в смешной тирольской шапочке и с огромной корзиной: она собиралась на рынок.
– Могу ли я рассчитывать на вкуснейшие баварские колбаски? – улыбаясь, спросил я её.
– Конечно, мой друг! Обещаю вам превосходный ужин, как в прежние, добрые времена! – ответила вдова, садясь в двуколку, где уже сидела Анхен, державшая на руках ребёнка. – Поехали! – Фрау Шнайдер натянула возжжи, и повозка тронулась.
Оставшись один, я немедленно отправился на разведку.
Брут
Я пошёл побродить по окрестностям и к обеду вышел на деревушку, где мы с Ильей останавливались в гостевом доме. Хозяин, герр Штрауп, не узнал меня, или сделал вид, что не помнит. Лучшее лекарство от забывчивости – деньги. Всего две марки, и мы снова старые знакомые. Я расспросил его об охоте и о возможности приобрести охотничьего пса. Штрауп согласился помочь. Он привёл меня к дому, за высоким забором которого слышался многоголосый лай, точно там обитала свора. Мы долго стучали, прежде чем вышел невысокий худой человек. Как оказалось, он был глух, и определил наше появление только по волнению собак. Мне пришлось кричать в трубку, один конец которой он вставил в ухо. Узнав, что я охотник, и мне нужна собака, старик сказал, что его псы лучшие – самые сильные, выносливые и подходят для охоты на любого зверя, от зайца и лисицы до лося и кабана.
– Таких отважных и сильных собак нет во всей Германии! – гордо сказал он, подняв палец вверх, потом подвёл меня к вольеру с частоколом из прутьев и вывел какого-то широкогрудого зверя с широкой пастью и маленькими злобными глазками.