Самый лучший папа - Диана Палмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С острой тоской вглядывался он в портрет.
Тощая невзрачная женщина, которую он оскорбил, не имела ничего общего с этой дивой. Каштановые волосы, забранные в элегантный шиньон, оставляли открытым лицо, которое могло бы украсить обложку журнала: ясные серые глаза, удлиненные черты лица, макияж тонко подчеркивает природные достоинства. В светлом жакете и пастельного цвета блузке она была очаровательна. Более чем очаровательна. Она была нежной, теплой и нетронутой в свои двадцать пять лет. Сейчас ей как раз столько.
Блейк отложил газету; он и так все знал о взлете ее судьбы и о последней книге, «Выбор», — там описано, как мужчина и женщина пытаются управиться одновременно с карьерой, браком и детьми. Он ее прочел, как вообще тайком читал все ее книги, отыскивая в них следы прошлого, ища хоть намек, что вражды больше нет. Но она похоронила все чувства к нему, в ее героях он не мог отыскать ни единого штриха, напоминающего о нем. Будто предвидела, что он будет искать, и попрятала все, что могло бы выдать скрытые чувства. Он не знал, что Сара Джейн стоит рядом.
— Красивая леди, — сказала Сара. Она вытянула шею и выбрала из текста под фотографией слово. — К… н… и… книга, — гордо произнесла она.
— Верно. А теперь это, — он указал на имя.
— М… р… Морковка, — сказала она. Он чуть улыбнулся.
— Мередит, так ее зовут. Она писательница.
— У меня есть «Три медведя». Это она написала?
— Нет. Она пишет для больших девочек. Кончай есть печенье и иди смотреть телевизор.
— Я люблю «Мистер Роджер и улица Сезам».
— Что-о?
— По телевизору показывают.
— А-а. Ну иди включай.
Блейк вышел из комнаты, не тронув кофе. А зря: пока он звонил из холла, Сара Джейн попыталась налить себе уже остывший напиток из большого серебряного кофейника. Ее крик заставил Блейка бросить трубку на полуслове.
Она облилась кофе и пронзительно визжала. Промокла не только она: ковер и часть дивана были забрызганы, а на подносе стояла темная лужа в дюйм глубиной.
— Я же говорил тебе: нельзя пить кофе! — сказал он, наклоняясь проверить, не обожглась ли она. Слава Богу, нет, только испугалась.
— А мне захотелось, — сквозь слезы с трудом произнесла она. — Мое нарядное платье испорчено.
— Придется не только платье переменить, — назидательно сказал он, резко перекинул ее через колено и шлепнул. — Если я сказал: нет — значит, нет! Понимаешь меня, Сара Джейн Донован?
Она так удивилась, что перестала плакать. Осторожно посмотрела на него.
— Теперь меня так зовут?
— Тебя всегда так звали. Ты — Донован. Это твой дом.
— Я люблю кофе, — нерешительно сказала она.
— А я сказал, ты его больше пить не будешь, — напомнил он.
— Ладно. — Она глубоко вздохнула. Потом подняла кофейник и поставила на поднос. — Я сейчас уберу. Мама велела мне всегда убирать за собой.
— С этим тебе не справиться, стручок. И один Бог знает, что мы на тебя наденем, пока твои вещи будут в стирке.
Вошла мисс Джексон и обеими руками прикрыла рот.
— Святые угодники!
— Полотенца, живо, — приказал Блейк. Причитая, она вышла из комнаты. Вскоре порядок был наведен, Сара Джейн обмотана полотенцами наподобие платья, ее вещи выстираны и развешены для просушки. Блейк ушел в кабинет и закрыл дверь, бессовестно бросив мисс Джексон управляться с Сарой, пока он передохнет в тишине. Он чувствовал, что дальше все труднее будет сыскать в доме и в жизни спокойное местечко.
Блейк вовсе не был уверен, что ему нравится быть отцом. Это совершенно незнакомый вид деятельности, а дочь, видно, унаследовала силу воли и упрямство отца. Хотя совсем еще пигалица. Мисс Джексон разбирается в детях не больше его, отсюда помощи не жди. Но отсылать девочку в школу-интернат он считал неправильным. Он знал, что значит быть одиноким, нежеланным, к тому же не слишком привлекательным внешне. Он чувствовал некое родство с девочкой и не хотел выталкивать ее из своей жизни. С другой стороны, как, к чертям, он будет с ней жить?
Но помимо этой проблемы была еще одна, поновее. Согласно статье в газете, Мередит Кэлхаун приезжает в Джекс-Корнер на целый месяц. За такое время Блейк, конечно же, увидится с ней, и со смешанным чувством он ждал, что откроются старые раны. Чувствует ли она то же или, при теперешней славе и богатстве, даже память о нем оставила в прошлом?.. Все равно он хочет с ней встретиться. Даже если она по-прежнему его ненавидит.
Глава вторая
За ужином Блейк и мисс Джексон обычно почти не разговаривали. Но эту привычку тоже придется менять.
Сара Джейн — сундук с вопросами. Каждый ответ вызывал следующее «почему», так что Блейк готов был лезть под стол. Намек, что пора спать, вызвал взрыв негодования. Мисс Джексон лестью пыталась уговорить девочку быть послушной, но Сара Джейн только громче протестовала. Вопрос разрешил Блейк — сгреб ее в охапку и отнес в спальню.
Мисс Джексон помогла ее раздеть и уложить в постель, а Блейк, сделав над собой усилие, задержался у кровати, чтобы сказать «спокойной ночи».
— Я тебе не нравлюсь, — констатировала Сара.
Блейк было ощетинился на враждебный тон, но у девочки есть гордость, и не следует подавлять ее дух, он ей пригодится, когда она вырастет.
— Я тебя не знаю, — резонно ответил он. — Как и ты меня. Люди не становятся друзьями за минуту, для этого нужно время, стручок.
Сара приняла это объяснение, лежа в огромной, поглотившей ее кровати. С любопытством изучая его, она спросила:
— Ты не ненавидишь маленьких детей?
— Я не ненавижу малышей. Я к ним просто не привык. Я давно живу один.
— Ты любил мою маму?
Это был вопрос потруднее. Он поднял и опустил широкие плечи.
— Я находил ее красивой. И женился на ней.
— Она меня не любила, — пожаловалась Сара. — А мне правда можно здесь жить? Не надо возвращаться к папе Брэду?
— Нет, возвращаться не надо. Нам придется приспосабливаться друг к другу, но мы привыкнем.
— Я боюсь, когда темно.
— Оставим ночник.
— А если придет чудовище?
— Я убью его, конечно, — заверил ее Блейк с улыбкой.
Она приподнялась под одеялом.
— Разве ты не боишься чудовищ?
— Нисколько.
Впервые она улыбнулась. С минуту глядела на него, потом сказала, ткнув пальцем в правую щеку:
— У тебя шрам.
Блейк рассеянно потрогал его.
— Да. — Переживать по этому поводу он давно перестал, но не любил вспоминать, как его получил. — Спокойной ночи, стручок.
Он не предложил почитать ей или рассказать сказку. Да он и не знал сказок. Он не поправил одеяло, не поцеловал ее — вышло бы неуклюже. Но Сара не просила и, кажется, не нуждалась в этом. Похоже, она не избалована любовью и вниманием. Ведет себя как ребенок, которого потеряли и не спешат разыскивать.