Рожденные в полночь - Жаклин Митчард

Прошло четыре с половиной года.

Кэмпбелл сидела на скамейке, глядя на золу погасшего и уже успевшего остыть костра. Ее руки крепко обнимали двухлетнего сына Адама.

Полиция прочесывала лес и прогалины, окружающие летний домик, принадлежащий семье Бринн. Гавкали, рвались с поводков крупные, похожие на волков собаки.

Кэмпбелл не держала Мередит на коротком поводке. Девочка была мечтательной, творческой натурой. Она любила гулять по лесу. Мать не боялась за Мерри, потому что Мэллори всегда поддерживала телепатическую связь с сестрой. Но… В последний раз ее видели два часа назад на тропинке, когда Мередит увязалась за оленихой с двумя детенышами. Солнце еще не село, но тьма уже окутывала землю. В конце-то концов, она маленькая девочка, а леса и холмы — такие огромные, обрывы над рекой — такие крутые…

Кэмпбелл винила в случившемся себя. Ей хотелось умереть. Раз — и нет никаких проблем.

Мэллори сидела на траве, спиной к маме. В руках она вертела ожерелье из морских ракушек. В начале осени одна из папиных родственниц подарила близняшкам по ожерелью. Ожерелья были схожи во всем, за исключением расцветки. Губы Мэллори беззвучно двигались. Пальчики проворно перебирали ракушки. Похоже было на то, что она с кем-то беседует. Кэмпбелл знала, что Мэллори не проронит ни слова, пока с ней не заговорят. В который раз женщина задумалась о словах, сказанных свекровью в ночь, когда родились ее дочери: «Близнецы являются как бы одной личностью».

— Ты говоришь сейчас с Мерри? — мягко спросила Кэмпбелл.

Увлеченная своим делом, Мэллори не ответила.

Мать повторила вопрос.

— Лейбайт, — тихо сказала она.

На языке близнецов это означало «молчи».

— Мэллори, ты говоришь с Мерри?

— Да, мама, — нетерпеливо ответила девочка.

— Ты сказала ей оставаться на месте и не бояться больших собак?

— Да, мама.

— Мэлли, ты знаешь, где она? Мерри испугана?

— Нет. Она не боится, — сказала дочь. — Я поговорила с ней, и теперь сестра знает о собачках… У водяных капелек. Сосо.

Когда Мэлли была чем-то расстроена, она начинала болтать на той тарабарщине, на которой лопотала в младенчестве.

— Что? — не поняла Кэмпбелл. — У воды? Не в пруду, не в реке? У воды?

Она уже замучила дочь, по нескольку раз задавая одни и те же вопросы. Нервный тик исказил лицо Кэмпбелл. Перед ее мысленным взором отчетливо предстало видение топкой холодной жижи у речного берега. Конечно, Мередит и Мэллори плавали как рыбы, но…

— Мерри у речки?

— Нет, мама, — отрезала Мэллори. Она подняла голову и встретилась взглядом с глазами матери. — Я же сказала тебе. Водяные капельки. Не плавательная дырка.

— Дождь?

— Мама! — вдруг рассердилась Мэллори.

Она не отличалась терпеливым характером, и ее благодушное настроение могло в мгновение ока смениться взрывом гнева. Кэмпбелл чувствовала себя полной дурой из-за того, что чуть не довела дочь по истерики.

— Перестань! — крикнула девочка.

Кэмпбелл огляделась. Кажется, никто из семейства Бриннов — ее муж, престарелые тетушки, родные и двоюродные сестры, а также их потомство, — не заметил вспышки гнева Мэллори. Тим и его отец с дядьями, следуя древнему закону мужского братства, отправились вслед за полицейскими и теперь, наверное, или плетутся за розыскными собаками, или своим запахом мешают им отыскать след Мередит. Растерянные женщины остались на месте и были заняты приготовлением кофе.

Кэмпбелл подумалось, что происходящее как нельзя лучше доказывает справедливость теории относительности. В каждой минуте — лишь шестьдесят секунд, но эти секунды растягивались в ее восприятии подобно жевательной резинке, а потом рвались, чтобы через секунду начать растягиваться снова. Кроме Кэмпбелл, лишь свекровь сохраняла видимости спокойствия, неподвижно сидя на одной из качелей. Гвенни с жалостью поглядывала на невестку, не осмеливаясь к ней подойти. Должно быть, она думала не столько о внучке, сколько о покойной сестре.

Впрочем, сейчас мысли свекрови интересовали Кэмпбелл меньше всего.

Прошло полчаса.

Она снова посмотрела на часы. Еще три минуты…

— Нашли! Мы нашли ее! Нашли!

Крики раздавались со стороны леса.

Кэмпбелл с такой силой сжала руку Адама, что тот вскрикнул. Бедный мальчик! Он не мог понять, за что мама наказала его. На детской кожице остались красные отметины. Глубоко вздохнув, женщина разрыдалась. Теперь она могла себе это позволить.

Дородный пожилой полицейский вынес Мерри из леса и поставил на ноги. Девочка побежала было в распростертые объятия мамы, но потом, внезапно изменив направление, бросилась к сестре.

— Ты смотрела на воду? — спросила Мэлли, вытаскивая репей из густых, блестящих на солнце черных волос Мередит, которые доходили до плеч.

У самой Мэллори стрижка была значительно короче, волосы зачесаны назад, а на голове красовалась шляпка с пером.

— Бистер! — сказала Мередит. — Я смотрела долго!

Она наклонилась и погладила сестру по лицу, как делают это слепые при знакомстве. К великому изумлению Кэмпбелл, Мэллори тоже начала прикасаться к ее локтям, запястьям и коленям, не сводя глаз с лица сестры. Девочка проверяла, не получила ли Мередит серьезных повреждений.

Отдышавшись после полуторамильной пробежки по гравийной дорожке вниз по холму с маленькой девочкой на руках, полицейский сказал Кэмпбелл:

— Мэм, она сидела тихо, как мышка. Это вы научили ее оставаться на месте в случае, если она потеряется? Как разумно! Она наблюдала за скалой, с которой…

— Падала вода, — закончила за полицейского Кэмпбелл.

Она посадила Мерри к себе на колени и прижалась к ней, вдыхая смолистый запах сосновой хвои, которым пропиталась головка дочери.

— Спасибо! Я вам так благодарна!

— Ну… — замялся дородный полицейский, — вы, значит, знаете это место…

— Сестра Мередит знает, — туманно ответила Кэмпбелл.

Посмотрев на свекровь, она счастливо улыбнулась. Гвенни кивнула в ответ и послала Кэмпбелл и внучке воздушный поцелуй.

К ним уже спешили родственники.

Последняя ночь счастливого неведения

До Нового года оставалось всего два дня. Скоро девочкам исполнится тринадцать лет.

Кошмар был очень реалистичен. Мэллори Бринн на мгновение показалось, что она умирает… Горящая золотистая ткань, подобно гигантской паутине, упала ей на голову и обернулась обжигающим коконом. Она раскрыла рот и вдохнула, но ткань забилась ей в нос и горло, сжигая слизистую. Ее обожженные легкие судорожно пытались вобрать в себя воздух. Тщетно! Последняя мысль Мэллори была о маленьком Адаме и двоюродных братьях и сестрах. Она надеялась, что Мередит сумеет выбраться с ними из горящего дома…