Старец и психолог. Фаддей Витовницкий и Владета Еротич. Беседы о самых насущных вопросах христианской жизни - Нина Иашвили

Свобода человеческой воли

Старец:

Люди ищут свободы, но они, бедные, даже не представляют себе, что это такое на самом деле! Они думают, что свобода – это когда всё позволено. Но «всё» – это не свобода, а настоящий, хотя поначалу и неочевидный плен. В сущности, мы всегда в плену: если у нас есть «всё», то мы в плену у своего богатства, и нет нам ни мира, ни покоя. Можем поехать, куда захотим, можем делать, что нам угодно, но даже такой практически ничем не ограниченный выбор – опять-таки не свобода. Свобода – это дарованная Господом независимость от тирании мысли. Лишь в этом случае человек обретает мир, только тогда он может жить в молитве, работать по совести и всякому делу предаваться всей душой. Такой человек ни с кем не воюет, со всеми живет в согласии и не принимает обиды близко к сердцу. Его спрашивают: «Как тебе удалось стяжать мир, неужели тебя совершенно не волнует вся эта жизнь? Мы нервничаем, страдаем, а ты, кажется, ни о чем не переживаешь! Где ты взял силы, чтобы добиться всего этого? Разве такое возможно?»

А это Господь хранит нас…

Человеку приходится выбирать между своей волей, которая отчуждает его от ближних, от Христа и от самого себя, и волей Божией. Только непрестанное следование заповедям Господним делает нас людьми, самость же в лучшем случае превращает нас в индивидуумов, не способных постичь ни смысла, ни полноты окружающей жизни.

К сожалению, сегодня, несмотря на то что вот уже две тысячи лет перед нашими глазами – пример жизни Спасителя, мы всё чаще сталкиваемся с горькими плодами горделивой человеческой воли.

Каждому человеку дарована свобода выбора. Каждому дано понимание того, что хорошо, а что плохо, но, поскольку мы несовершенны, Господь действует через Свою Святую Церковь.

Невозможно стяжать мир, если душа полна зависти и злобы, – учат святые отцы. Это – адские чувства; счастливая жизнь возможна лишь тогда, когда человек от них полностью освободится.

Ангельские чины не пленяются творением, – они его созерцают, но свободны от него, ибо их мысли поглощены исключительно Божественной силой. Мы же, увидев что-то привлекательное, сразу же тянемся и привязываемся к нему. Такая привязанность убийственна, потому что предмет наших поклонений превращается в идола, занимая в душе место Бога.

По мере нашего освобождения от житейских попечений Господь дарует нам осознание того, что Он пребывает с нами, что Он – Мир и Радость, Отец и Друг. Всё это мы находим в Нем. Он – Тот, Кто насыщает души. Но, даже соединившись с Богом, душа всё равно должна всегда оставаться настороже, потому что плоть намертво привязывает нас к земному. Только Господь может освободить душу от мысленных уз, в которых она томилась при жизни и с которыми рискует перейти в вечность.

Любое знание, полученное человечеством при помощи науки, – дар Божий, возвещающий о присутствии Господа в мире. Совсем другое дело – применение полученного знания на практике. Оно зависит от нашей жизни, от того, протекает ли она по Божьему установлению или наперекор ему. Именно поэтому знание может как пойти человеку на пользу, так и нанести ему непоправимый вред. Не существует ни одного научного открытия, которое Господь даровал бы во зло нам, – любое знание призвано нести только добро. Однако поврежденная, утратившая страх Божий воля человека превращает благо, дарованное людям, во зло. Потому-то мы и страдаем, и мучаемся в этом мире.

Психолог:

С содроганием приступаю к обсуждению насущной для каждого проблемы свободы человеческой воли. Мне почти невозможно представить себе по-настоящему верующего человека, не верящего в свободу воли. Однако достаточно вспомнить Притчи Соломона, Книгу Екклесиаста или слова пророка Иеремии, чтобы задуматься о том, не слишком ли скоропалительно сделаны наши выводы:

Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом (Притч. 19: 21).

Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли (Притч. 8: 23).

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас (Еккл: 1: 9–10).

Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущегодавать направление стопам своим (Иер. 10: 23).

Кто бы решился усомниться в глубине христианской веры Мартина Лютера (1483–1546)? Между тем этот страстный и, вполне возможно, не вполне духовно и даже душевно здоровый церковный революционер в своей книге решительно и сурово опровергает возможность свободы человеческой воли.

Этот вопрос крайне сложен и противоречив, но, даже приняв в расчет все открытия генетиков, психологов и социологов, как православный христианин, я все-таки сохраняю уверенность в том, что человеку такая свобода дарована.

Позволю себе сослаться на знаменитого немецкого философа Артура Шопенгауэра (1788–1860), который, невзирая на весь свой иррационализм,[11] вполне по-христиански рассуждает о свободе воли: «Существует некий фактор сознания, на который, дабы не прерывать ход исследований, я вовсе не обращал внимания. Это совершенно очевидное и несомненное чувство ответственности за то, что мы совершаем, осознанности всех действий, которое основано на непоколебимой уверенности в том, что мы сами начинатели всех своих действий. На этом основании даже тому, кто полностью убежден в необходимости наших действий, не придет в голову оправдать этой необходимостью какое-либо преступление и переложить вину с самого себя на мотивацию содеянного…»

Несмотря на то, что Шопенгауэр – неисправимый пессимист, для которого этот мир представляется «худшим из миров», а человеческая воля «бессмысленна, слепа и бесцельна», он пишет и о том, что человек несет ответственность за свои поступки и за свои отношения с людьми, а следовательно, и за зло, которое причиняет другому человеку, – намеренно или «волей судьбы» (в силу наследственности, воспитания или «расположения звезд»). Он сам отвечает за всё перед своей совестью, перед людьми и перед законом, а те, кто верят в жизнь души после физической смерти бренного тела, – перед Господом и жизнью вечной.

Вопрос о свободе воли непосредственно связан с темой ее воспитания, ибо какая польза в развитии, если нет свободы, и лишь от неизменимой наследственности и последствий воспитания в раннем детстве зависит, каким окажется человек – добрым или злым, плохим или хорошим, порядочным или бесчестным.

Должен признаться, меня очень тревожат последние исследования генетиков, стремящихся доказать, что наиболее пагубные проявления человеческой души, оборачивающиеся убийствами, сексуальными извращениями, наркоманией и алкоголизмом, обусловлены всего лишь генетическими сбоями. Согласно этим утверждениям судьбы людей, в чьи хромосомы вкрались такие «ошибки», предопределены заранее. Получается, что, несмотря на все невероятные научно-исследовательские успехи, мы, по сути, возвращаемся к языческим, фаталистическим верованиям в «судьбу» и принимаемся гадать, зависит ли она от расположения светил, от каприза своенравного божка или от благоприятной или дурной наследственности. Помогут ли новые научные открытия защитить нас от разрушительных природных стихий или будут лишь зомбировать нас, превращая в рабов и в политической, и в общественной, и в личной жизни? Не станет ли это рабство худшим, чем то, что существовало в Древнем Египте?

Совершенствование в добре или во зле

Старец:

Мы, христиане, жаждем спасения своим душам и душам своих близких, стремимся к совершенству. Нерелигиозные люди мечтают достичь совершенства прежде всего в материальной сфере.

С детских лет я отличался слабым здоровьем и решил провести свою краткую жизнь так, как будет угодно Господу. Слава Богу, что Он с самого начала направил меня к Своим подвижникам – к русским беженцам, ставшим иноками и подвизавшимся в монастыре Мильково. Среди них были по-настоящему святые люди. Я был юн и воспринимал всё, о чем мне говорили.

Всю жизнь меня мучил вопрос о цели земной жизни. Я спрашивал себя: для чего нам она дана? Неужели только для того, чтобы трудиться ради обретения материальных благ и ни в чем себе не отказывать? Но Житие преподобного Серафима Саровского (1754 или 1759–1833) открывает нам, что истинная цель нашей жизни – возвращение в объятия Отца Небесного, достижение того, чтобы мы, люди, пребывающие на земле, уподобились бы Ангелам небесным, направляемым Духом Святым.

Впрочем, цель этой жизни открывается нам не сразу. Как учат святые отцы: «Вера растет в нас постепенно». Однако, укрепившись в Господе, она становится незыблемой. Один из них сказал так: «Моя вера, которую я обрел с годами, в сравнении с той, что была во мне в юности, – неверие».