Путь домой идёт через болото. Часть 1 - Алексей Янкин

Я стою на песчаном пляжике шириной от полутора до двух метров, который с небольшим уклоном уходит в воду. Вода довольно прозрачна, очевидно в протоке имеются ключи, освежавшие болотную воду и не дающие ей застаиваться. В такой воде обязательно должна водиться рыба. Подскакал на одной ноге к самому урезу воды. Дно просматривается на глубину более полуметра и оно, судя по всему, вполне плотное. Почти от самого берега клубится сплошным ковром подводная растительность. Ближе к берегу растения небольшие, какие-то кучерявые. Чем дальше и глубже – становились все более крупными и стройными. Метрах в двух от берега дно тонет во мгле, видны лишь верхушки водорослей, которые, еще дальше, совершенно теряются в сером полумраке.

Однако в этом серо-буро-зеленом пушистом ковре все же были прогалины. Приглядевшись, я различил меж стеблями травы какие-то ходы, тропы, гроты. Растения совершенно разны: одни сидят плотными кустиками, другие – тянутся вверх длинными стеблями-щупальцами, третьи вьются спутанными меж собой спиралями. А иные плавают у поверхности буроватыми губками или большими листьями-островками. Я, как старый аквариумист, смог различить на дне кубышку, рдест, элодею, роголистник, тянущиеся местами вверх со дна стебли кувшинки. У противоположного берега в нескольких местах образовались поля ряски.

И среди всего этого растительного великолепия роилась жизнь: мелькали многочисленные мелкие рыбёшки, что-то ползало по дну. То в одном, то в другом месте взметались облачка мути, указывая на присутствие кого-то более крупного и солидного. Вдруг совсем рядом с собой замечаю немигающие глаза крупной рыбины. Она высовывает морду из под куста, стараясь слиться с ним. Хищница, судя по всему, занята тем же, чем и я – охотой. Глазки злобно следят за резвящейся на полянке мелюзгой. Молниеносный бросок. И на месте рыбины всего лишь облачко мути. Но судя по всему охотница промазала – через какое-то время, когда поднятая ею муть осела, голова вновь появилась на том же самом месте.

Все это происходит на глубине не более тридцати сантиметров, совсем рядом с берегом. Эта щука (а это несомненно щука) была той самой долгожданной и столь необходимой мне добычей. Еще не осознав как следует все происходящее и не решив, что будет разумнее предпринять, я уже замахивался своим массивным костылем и в следующее мгновение хлестанул им что было сил по воде в том самом месте, где устроила засаду моя добыча. И о чудо, среди поднявшейся мути всплывает огромная метровая матерая зверюга! От неожиданности я опешил – мой удар по воде был скорее жестом отчаяния, я даже не думал, что смогу таким образом поймать добычу. Однако щука скорее просто оглушена ударом по воде. Она начинает слабо шевелить хвостом. Еще мгновенье и она окончательно придет в себя, а уж второй раз такой шанс мне вряд ли представится. Я бросаюсь вперед, позабыв о ноге, падаю на рыбину, прижимая добычу обеими руками к груди. Краем глаза вижу, как на берегу, словно в замедленной съемке, падает моя вторая палка. Щука начинает биться, но я уже поднимаюсь, схватив её под колючие жабры, и выбрасываю добычу на берег. Огромная рыбина отчаянно извивается, при этом она все ближе и ближе скатывается к кромке воды. Выскочив на берег, я подхватываю палку, ту, что потоньше, и начинаю, что есть сил, хлестать бедную щуку.

Все! Она моя. У меня хватает терпения закинуть нежданную добычу на обрыв. Затем, помогая себе палками, я и сам взбираюсь туда.

Как же мне её разделать? Покрытая мелкой зеленой склизкой чешуёй шкура представляется значительным препятствием для ослабших от голода рук. Не зубами же её грызть. Тут я вспоминаю о своем камне. Ползу на четвереньках туда. Где же он? А вот и щепки и тонкие ветки, срубленные мной с поваленного ствола сосенки. Вот наконец и он, камень (я совсем забыл о втором, засунутым мною в карман). Я его хватаю и тащусь с ним обратно. Счищаю слизь, обтираю щуку пучком сухой травы и, наконец-то, с усилием вспарываю брюхо. Мои руки покрыты слизью и кровью. Чем ближе желанный миг утоления голода, тем движения мои становятся безумнее и беспорядочнее. Я успокаиваю себя, говоря, что теперь-то она от меня никуда не денется. Причем, вроде бы действительно говорю это громко, лихорадочно глотая слова. Выгребаю внутренности и расширяю острым краем камня надрез от головы рыбы до самого хвоста, разворачиваю её. Соскребаю тем же камнем мякоть, отделяя её от шкуры, выбираю кости и засовываю в рот.

О! Кажется ничего вкуснее я никогда не держал во рту. Это блаженство. Я ем, ем, ем! Рыба огромная, мясистая, ароматная. Она не кончается. Я ем долго, все медленнее и медленнее. Все спокойнее и спокойнее. Всё. Вроде бы сыт. Нет, еще кусочек. Наконец падаю на спину. Сыт! И сыт по настоящему. А метровая щука едва съедена на четверть.

Отдохнув, собираю свои пожитки: камень, две с таким трудом изготовленные палки и, конечно, драгоценную рыбину и по очереди передвигая их перед собой, на четвереньках двигаюсь к «дому» под елью. Там я привожу в порядок постель, срываю несколько свежих еловых лап. Съедаю еще несколько кусочков рыбьего мяса. Я сегодня сделал много и заслужил отдых. С наслаждением откидываюсь на пахнущее хвоей ложе. Вдруг ужасная мысль приходит в голову – остатки рыбы! Её же съедят, пока я буду спать. Беру копьё, просовываю заостренный конец под одну из жаберных крышек щуки и закрепляю копье вертикально, зажав древко меж двух ветвей. Вот теперь до моей пищи никто не доберется, удовлетворенно думаю я.

Засыпаю спокойный, сытый и, можно сказать, счастливый. Ночью начались рези в желудке. Меня рвет. От боли катаюсь по земле. К утру боль, по мере того, как все то, что я съел накануне, оказывается снаружи, утихает. Под утро я вновь засыпаю.

Глава 5

010

На следующее утро проснувшись, чувствую себя очень слабым, но по-прежнему счастливым. Снимаю щуку с конца копья и с осторожностью съедаю небольшой кусочек. Впервые за долгое время голод не выкручивает желудок. Затем вновь на четвереньках бодро ковыляю к протоке и ме-едленно, не торопясь, с наслаждением пью вкуснейшую чистую прохладную воду. Сажусь у края обрыва и, глядя на зеркальную поверхность воды, погружаюсь в думы.

011

Наконец то могу привести свои мысли в порядок и решить, что же мне делать дальше. И так – нога моя сломана и, несмотря на то, что заживление её идет вполне успешно, пройдет еще не одна неделя, прежде чем я смогу нормально ходить. Но смогу ли я идти, опираясь на палку? И сколько таким образом смогу пройти? Увы. Приходится признать, что самостоятельно выйти из тайги ближайшее время я физически не способен. Сейчас, судя по всему, конец сентября или самое начало октября. Первый снег в этих местах обычно выпадает в первых числах октября, а постоянный снежный покров устанавливается в начале, в крайнем случае, середине ноября. Будем исходить из худшего варианта – начало месяца.

Каков из этого следует сделать вывод? А такой, что мне придется какое-то время выживать здесь, у края болота, среди дикой тайги, почти в полсотни верст от ближайшего населенного пункта. И где я нахожусь – не имею ни малейшего представления.

Но здесь, по крайней мере, есть вода, есть возможность наловить рыбы. Таким образом, у меня в запасе имеется примерно две-три недели относительно хорошей погоды. Мне еще повезло, что в этом году нет ни дождей, ни сильных ночных заморозков.

Что необходимо сделать за это время? Первое – огонь. Без огня сгину в первый же настоящий мороз. Второе – жилье. Необходимо построить какой-то более-менее сносный шалаш, в котором я смог бы не бояться ни дождя, ни снега. Да и зверье нельзя сбрасывать со счетов. Вполне возможно, что где то совсем рядом бродит голодный хищник, который только и ждет того, что бы я ослаб.

Далее – пища! Обязательно надо найти какой-то постоянный источник питания. Во всяком случае, до тех пор, пока я не смогу охотиться, её мне придется добывать либо за счет сбора съедобных растений, либо рыбалкой. Причем вряд ли можно надеяться на второй такой счастливый случай, еще раз оглушить рыбу палкой… Хотя пробовать конечно стоит.

012

И так – костер. Я курильщик. Не заядлый, но в карманах у меня всегда валяются две-три газовые зажигалки, и мне казалось, что с этим-то проблем не возникнет. До сих пор я не разжег огня только лишь потому, что большую часть времени находился в забытьи. Стал не торопясь шарить по карманам в поисках зажигалки, но по мере того, как я переходил от кармана к карману, настроение резко ухудшалось, а на лбу выступал холодный пот. Зажигалки не было! Очевидно я оставил её в портфеле или на панели автомобиля, когда прикуривал там сигарету. Все еще на что-то надеясь, вновь и вновь тщательно обыскиваю карманы: три в брюках, пять в пиджаке, два в рубашке, три в плаще. Результатом моих поисков стали: измятый носовой платок, размокшая, раскисшая в грязный комок пустая пачка из под сигарет (которую я тут же брезгливо отбросил), да сломанная, с протекшим стержнем шариковая ручка, испачкавшая мне руки. Она последовала за сигаретной пачкой. К отложенному в сторонку платку я прибавил измызганный галстук, который обнаружил возле своей лежанки под елью, да два шнурка, вынутых ранее из ботинок. Все! Это все, что цивилизация дала мне в помощь для выживания в тайге!!!