Отпусти меня, Удача! - ЧУДОВИ-ЩЕ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я встал с земли. Одежда моя пропиталась чем-то вонючим и липким. Она прилипла к телу, и с каждым шагом ощущалась как что-то противное и чужеродное. А я шёл… шёл обратно в деревню, по-прежнему не думая вообще ни о чём, во мне ничего не осталось… ни страха, ни злости, ни радости. Я шёл в деревню, не мысля ВООБЩЕ НИ О ЧЁМ.
И единственное, на чём задерживалось моё внимание, единственное на чём я его заострял – это на дорогу. На то, как под моими ногами проминаются листья, как хрустят сухие ветки, на то, как я отвожу руками листву непослушных кустов, чтобы пройти дальше. Я обращал внимание даже на птиц, которые гугукали где-то надо мной, высоко в ветвях. Я обращал внимание на стрёкот насекомых, который не смолкал ни на секунду, но порой казалось, что его и вовсе нет, а в лесу царит тишина… но стоит лишь о нём вспомнить, как пожалуйста! Ты вновь начинаешь его слышать. И вот таким образом я добрался до деревни, и на самом подходе к ней увидел толпу селян. Они зажигали факелы, и старшие мужчины ходили между ними, и о чём-то негромко говорили.
Я медленно подошёл к ним, и они заметили меня. Стали кричать. Бросились ко мне. Схватили, стали осматривать… поморщились от страшной вони, что шла от меня… да, запах этот отнюдь не приятен, он пропитал меня всего.
Они смотрели на меня и в их глазах играла тревога, ничем не прикрытая, не скрытая, а явная, как луна над нашими головами. И особенно заметной она была в глазах родителей Вехутана, Джокеуса и Комуро. Они кричали на меня. Они трясли меня. Они требовали, чтобы я рассказал им сию же секунду где сейчас находятся их дети, и почему они не вышли из леса вместе со мной… Мне кажется, что они прекрасно понимают, что их дети… мертвы. Они прекрасно это понимают, но признать это… они пока боятся.
Все требовали от меня ответов. Требовали от меня, чтобы я указал им где сейчас Джокеус, Вехутан и Комуро… но всё что я смог в этот момент – это указать на лес и пробормотать:
– Они там… на нас напал медведь… они остались там…
В этот момент я возненавидел себя из-за ложной постановки слов… я сказал им, что их дети остались там, словно они сделали это сами, словно они по прихоти и молодой дурости своей решили заночевать в лесу. И своими словами, я только что дал родителям Вехутана, Джокеуса и Комуро… я невольно дал им надежду, что их дети живы.
Я видел эту надежду в их глазах, и когда они, вместе с отрядом селян, бросились в лес, я слышал вдалеке их гневные вопли:
– Этим дуракам достанется сегодня крепко, о-ох достанется!!!
За это мне стало невероятно стыдно.
Мои родители тоже были в толпе селян. Был там и мой отец. Когда все убежали в лес, они остались здесь, и подошли ко мне молча. Мой отец не был тревожен. Он не был зол. Он не плакал, он не возмущался, он… был серьёзен как никогда.
Отец подошёл ко мне совсем близко. Положил руку на плечо, и сказал:
– Пойдём домой… кажется тебе необходимо хорошенько помыться и сменить одёжку…
Мать стояла рядом с отцом, и так же, как и он, была очень задумчива и спокойна.
Мы пошли домой, где меня встретил Себастьян и в отличие от родителей он был взволнован, он схватил меня за руку, передёрнулся от страшной вони, и спросил очень невинно, очень тревожно, глядя прямо мне в глаза:
– Что произошло? Почему ты весь… в крови, братик? Что ты делал там… в лесу?
Отец оттолкнул брата мягким, но твёрдым движением, и сказал:
– Пока отстань от него. Дай отдохнуть. А потом… если захочет… он всё тебе расскажет, а за одним расскажет и нам, – последние слова отец выговорил твёрдо, почти припечатав.
Я отправился в нашу с братом комнату. Стянул с себя липкую одежду. И улёгся на кровать. Укрылся одеялом. И постарался заснуть.
Удивительное дело, но сон пришёл ко мне сразу. Без промедлений. Без ночных терзаний. Он просто пришёл ко мне, стоило лишь захотеть, и я отключился мгновенно, больше не думая ни о чём, желая раствориться в этом сне… и больше не проснуться.
Глава 3: Они из тех, кто не бросит меня…
Спустя одну ужасно долгую неделю– Я ненавижу тебя!!!
– Как странно… а ты мне нравишься, Анариэль…
– Что?! Да как ты только удумал… что я… с тобой?! После того, что было?! Вот скажи… как ты смог выжить? Почему зверь… только тебя не тронул?! Почему он умер… а ты сейчас стоишь тут, такой мудак и смотришь на меня и ещё в любви смеешь признаваться?!
– Нет… не в любви, ты мне просто нравишься… нравилась, любовь же что-то большее. А теперь уйди с дороги, я устал, был сложный день… я хочу домой.
– Тварь! Ты слышишь меня, Мирт? Ты тварь!!! Ты должен был сдохнуть… а ты вернулся…
А он нет. И какое мне дело теперь до твоего обожаемого Джокеуса? Он умер, и я не собираюсь горевать по нему и тем-более мучиться угрызениями совести за то, в чём нет и крупицы моей вины. Разве виноват я в том, что мне с рождения везёт как последнему демону…
Бреду домой, а из головы её образ не выходит. Она очень красива. У неё голубые глаза. Когда она радуется, они становятся как небо в солнечный и ясный день, такие синие-синие… манят и скрывают что-то недостижимое… когда она смотрела на Джокеуса у неё были именно такие глаза.
Когда она смотрит на меня, она похожа на ведьму и вместо недостижимого неба, там скрывается морская бездна и тьма.
Я знал, что она возненавидит меня, когда вернусь. Я знал это, но всё равно надеялся, что ошибаюсь.
Подхожу к дому. Вижу светлое пятно, которое выбегает из двери. Оно подбегает всё ближе и становится чётче. Это Себастьян. Братишка.
– Ну как на охоте? Сумел кого-то убить?
– Нет, убить никого не смог… никто не попался, в лесу до сих пор тишина… словно все звери притаились, наверное тот зверь до сих пор ошивается где-то вокруг…
– Зверь значит… Брат, а ты знаешь, что тебе никто не верит?! Никто бы не смог уйти от зверя, если бы он…
– … если бы он самом деле пришёл, да? Послушай… – сажусь на корточки, чтобы быть с ним на ровне… как это странно, ему уже вроде двенадцать, а ростом он чуть выше моего живота. Смотрю внимательно в его огромные глаза. Они карие, храбрые и зоркие…
