Слово о полку Игореве (2 перевода) - Неустановленный автор

Гроза Святослав!

Притрепетал он врагов своими сильными ратями

И мечами булатными;

Наступил он на землю Половецкую,

Притоптал холмы и овраги,

Возмутил озера и реки,

Иссушил потоки-болота;

А Кобяка неверного из луки моря

От железных великих полков половецких

Вихрем исторгнул,

И Кобяк очутился в городе Киеве,

В гриднице Святославовой,

Немцы и венеды,

Греки и моравы

Славу поют Святославову,

Кают Игоря-князя,

Погрузившего силу на дне Каялы, реки половецкия,

Насыпав ее золотом русским.

Там Игорь-князь из златого седла пересел в седло кощеево;

Унылы в градах забралы,

И веселие поникло.

И Святославу мутный сон привиделся:

"В Киеве на горах в ночь сию с вечера

Одевали меня, – рек он, – черным покровом на кровати тесовой;

Черпали мне синее вино, с горечью смешанное;

Сыпали мне пустыми колчанами

Жемчуг великий в нечистых раковинах на лоно

И меня нежили.

А кровля без князя была на тереме моем златоверхом.

И с вечера целую ночь граяли враны зловещие,

Слетевшись на склон у Пленьска в дебри Кисановой…

Уж не послать ли мне к синему морю?"

И бояре князю в ответ рекли:

"Печаль нам, князь, умы полонила;

Слетели два сокола с золотого престола отцовского,

Поискать города Тмутороканя

Иль выпить шеломом из Дону.

Уж соколам и крылья неверных саблями подрублены,

Сами ж запутаны в железных опутинах".

В третий день тьма наступила.

Два солнца померкли,

Два багряных столпа угасли,

А с ними и два молодые месяца, Олег и Святослав,

Тьмою подернулись.

На реке на Каяле свет темнотою покрылся.

Гнездом леопардов простерлись половцы по Русской земле

И в море ее погрузили,

И в хана вселилось буйство великое.

Нашла хула на хвалу,

Неволя ударила на волю,

Вергнулся Див на землю.

Вот уж и готские красные девы

Вспели на бреге синего моря;

Звоня золотом русским,

Поют они время Бусово,

Величают месть Шураканову.

А наши дружины гладны веселием.

Тогда изронил Святослав великий слово златое, с слезами смешанное:

"О сыновья мои, Игорь и Всеволод!

Рано вы стали мечами разить Половецкую землю,

А себе искать славы!

Не с честию вы победили,

С нечестием пролили кровь неверную!

Ваше храброе сердце в жестоком булате заковано

И в буйстве закалено!

То ль сотворили вы моей серебряной седине!

Уже не вижу могущества моего сильного, богатого, многовойного брата Ярослава,

С его черниговскими племенами,

С монгутами, татринами и шельбирами,

С топчаками, ревутами и ольберами.

Они без щитов, с кинжалами засапожными,

Кликом полки побеждали,

Звеня славою прадедов.

Вы же рекли: "Мы одни постоим за себя,

Славу передню сами похитим,

Заднюю славу сами поделим!"

И не диво бы, братья, старому стать молодым.

Сокол ученый

Птиц высоко взбивает,

Не даст он в обиду гнезда своего.

Но горе, горе! Князья мне не в помощь!

Времена обратились на низкое!

Вот и Роман кричит под саблями половецкими,

А князь Владимир под ранами.

Горе и беда сыну Глебову!

Где же ты, великий князь Всеволод?

Иль не помыслишь прилететь издалеча отцовский златой престол защитить?

Силен ты веслами Волгу разбрызгать,

А Дон шеломами вычерпать,

Будь ты с ними, и была бы чага по ногате,

А кощей по резане.

Ты же посуху можешь с чадами Глеба удалыми

Стрелять живыми самострелами.

А вы, бесстрашные, Рюрик с Давыдом,

Не ваши ль позлащенные шеломы в крови плавали?

Не ваша ль храбрая дружина рыкает,

Словно как туры, калеными саблями ранены в поле незнаемом?

Вступите, вступите в стремя златое

За честь сего времени, за Русскую землю,

За раны Игоря, буйного Святославича!

Ты, галицкий князь Осмомысл Ярослав,

Высоко ты сидишь на престоле своем златокованом!

Подпер Угорские горы полками железными,

Заступил ты путь королю,

Затворил Дунаю вороты,

Бремена через облаки мечешь,

Рядишь суды до Дуная,

Гроза твоя по землям течет,

Ворота отворяешь ты Киеву,

Стреляешь в султанов с златого престола отцовска через далекие земли.

Стреляй же, князь, в Кончака, неверного кощея, за Русскую землю,

За раны Игоря, буйного Святославича!

А ты, Мстислав, и смелый Роман!

Храбрая мысль носит ваш ум на подвиги,

Высоко взлетаете вы на дело отважное,

Словно как сокол на ветрах ширяется,

Птиц одолеть замышляя в отважности!

Шеломы у вас латинские, под ними железные панцири!

Дрогнули ими многие земли и области хановы,

Литва, Деремела, Ятвяги,

И половцы, копья свои повергнув,

Главы подклонили

Под ваши мечи харалужные.

Но уже для Игоря-князя солнце свет свой утратило,

И древо свой лист не добром сронило;

По Роси, по Суле грады поделены,

А храброму полку Игоря уже не воскреснуть.

Дон тебя, князя, кличет,

Дон зовет князей на победу.

Ольговичи, храбрые князи, доспели на бой.

Вы же, Ингварь, и Всеволод, и все три Мстиславича,

Не худого гнезда шестокрильцы,

Не по жеребью ли победы власть себе вы похитили?

На что вам златые ваши шеломы,

Ваши польские копья, щиты?

Заградите в поле врата своими острыми стрелами

За землю Русскую, за раны Игоря, смелого Святославича!"

Не течет уже Сула струею серебряной

Ко граду Переяславлю:

Уж и Двина болотом течет

К оным грозным полочанам под кликом неверных.

Один Изяслав, сын Васильков,

Позвенел своими острыми мечами о шлемы литовские,

Утратил он славу деда своего Всеслава,

А сам под червлеными щитами на кровавой траве

Положен мечами литовскими,

И на сем одре возгласил он:

"Дружину твою, князь Изяслав,

Крылья птиц приодели,

И звери кровь полизали!"

Не было тут брата Брячислава, ни другого – Всеволода.

Один изронил ты жемчужную душу

Из храброго тела

Через златое ожерелие!

Голоса приуныли,

Поникло веселие,

Трубят городенские трубы.

Ты, Ярослав, и вы, внуки Всеславли,

Пришло преклонить вам стяги свои,

Пришло вам в ножны вонзить мечи поврежденные!

Отскочили вы от дедовской славы,

Навели нечестивых крамолами

На Русскую землю, на жизнь Всеславову!

Бывало нам прежде какое насилие от земли

Половецкия!

На седьмом веке Трояновом

Бросил жребий Всеслав о девице милой.

Он, подпершись клюками сел на коня,

Поскакал ко граду Киеву

И коснулся древком копья до златого престола Киевского.

Лютым зверем в полночь поскакал он из Белграда,

Синею мглою обвешенный,

Поутру же, стрикузы водрузивши, раздвинул врата Новугороду

Славу расшиб Ярославову,

Волком помчался с Дудуток к Немиге.

На Немиге стелют снопы головами,

Молотят цепами булатными,

Жизнь на току кладут,

Веют душу от тела.

Кровавые бреги Немиги не добром были посеяны,

Посеяны костями русских сынов.

Князь Всеслав людей судил,

Князьям он рядил города,

А сам в ночи волком рыскал;

До петухов он из Киева успевал к Тмуторокани,

К Херсоню великому волком он путь перерыскивал.

Ему в Полоцке рано к заутрени зазвонили

В колокола у святыя Софии,

А он в Киеве звон слышал.

Пусть и вещая душа была в крепком его теле,

Но часто страдал он от бед.

Ему и вещий Боян древней припевкой предрек:

"Будь хитер, будь смышлен.

Будь по-птичьи горазд,

А божьего суда не минуешь!"

О, стонать тебе, земля Русская,

Вспоминая времена первые и первых князей!

Нельзя было старого Владимира пригвоздить к горам киевским!

Стяги его стали ныне Рюриковы,

А другие Давыдовы;

Нося на рогах их, волы ныне землю пашут

А копья поют на Дунае".

Голос Ярославнин слышится, на заре одинокой чечеткою кличет.

"Полечу, говорит, кукушкою по Дунаю,

Омочу бобровый рукав в Каяле-реке,

Оботру князю кровавые раны на отвердевшем теле его".

Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, приговаривая:

"О ветер, ты ветер!

К чему же так сильно веешь?

На что же наносишь ты стрелы ханские

Своими легковейными крыльями

На воинов лады моей?

Мало ль подоблачных гор твоему веянью?

Мало ль кораблей на синем море твоему лелеянью?

На что ж, как ковыль-траву, ты развеял мое веселие?"

Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, припеваючи:

"О ты, Днепр, ты, Днепр, ты, слава-река!

Ты пробил горы каменны

Сквозь землю Половецкую;

Ты, лелея, нес суда Святославовы к рати Кобяковой:

Прилелей же ко мне ты ладу мою,

Чтоб не слала к нему по утрам по зарям слез я на море!"

Ярославна поутру плачет в Путивле на стене городской, припеваючи:

"Ты светлое, ты пресветлое солнышко!

Ты для всех тепло, ты для всех красно!

Что ж так простерло ты свой горячий луч на воинов лады моей,

Что в безводной степи луки им сжало жаждой

И заточило им тулы печалию?"