Касание Воды (СИ) - Липарк Михаил

— А?

— Повезло, говорю. Если бы обстоятельства определенным образом не стеклись, то слухи твои истинной правдой бы оказались. Если хочешь знать, стоял я на коленях перед королем Дордонии и думал, что все — конец всем предсказаниям и предназначениям, которые мне сулили разного рода чародеи, кому было не лень, и дриады. Конец чувствам, о которых грезил, хотя проблем и помимо них было достаточно. Конец всему, думал. Только вот так я еще никогда не ошибался…

Глава 1

Дастгард праздновал. Ежегодный День Петуха нынче обещал стать самым грандиозным событием на всем материке. Даже в полдень в столицу продолжали стекаться потоки странников, наслышанных о грядущем восемьдесят первом дне Солнцестояния позднее остальных и прибывающих лишь к середине праздника.

Тысячи людей, по древней традиции прячущие свои лица за масками, совсем позабыли о манерах. Безликие дордонийцы пировали, галдели, танцевали, выкрикивали непристойности, опрокидывали бочки с вином и аплодировали каждому событию, происходящему в этот день. Одним словом, горожане и гости столицы веселились так, как испокон веков было принято веселиться в день, когда не имеющий ничего крестьянин волей случая мог обзавестись благородным титулом, женой благородных кровей или мешком королевского золота.

Сегодня по Штормплац расхаживали только мужчины и женщины, без деления на расы. Любую расовую принадлежность невозможно было с точностью определить за личиной разноцветных аксессуаров — в Дордонии хватало карликов, которых и в обычные дни можно было легко принять за гномов, а эльфы, выглядящие на старинных гобеленах изящно и грациозно, уже давно, еще с искоренением магии, познали физическую силу, а некоторые из них стались и вовсе здоровее людей, превосходя тех и в росте, и в плечах, скрывая сегодня свои уши под капюшонами и шляпами.

В самом центре площади мужчины сражались на кулаках, добиваясь лишь одного — забрать вложенные в ставку на себя же ситемы, удвоенные имуществом проигравшего; перетягивали канаты, прежде разбегаясь по площади и вербуя в свою команду наиболее здоровых и сильных мужей Дастгарда с единственной целью — не проиграть собственное достоинство; на спор поднимали булыжники, определяющие победителя — того, кто сможет поднять самого тяжелого из них — валунов. Малыши, снующие под ногами, на лету схватывали пример силы и воли своих отцов и вступали в бои друг с другом на деревянных палках, подражая рыцарям с турнира, который в это самое время проходил в Небесном квартале.

Женщины вели себя иначе. Ни одна из них не стремилась доказать кому бы то ни было свое превосходство и тем более тратить на это силы — любая горожанка была уверена в том, что именно она и есть самая прекрасная во всем городе, а стремление доказать это лишь опровергало бы саму очевидность непоколебимого факта. Гостьи столицы довольно быстро усвоили неписаное правило местных и вместе с остальными дамами расплывались по площади, стараясь укрыться в тени — там, где можно было потратить время с пользой и интересом.

Так, возле лавки с изящно расписанной тууринской посудой толпилась часть прекрасного населения столицы, другая небольшая группа светских дам вслушивалась в мелодию трубадура, нарочито играющего разные романтические композиции для привлечения оных, и лишь некоторые женщины ожидали, по-видимому, своих мужчин, наслаждаясь проявлением их мужского начала в забавах, о которых люди должны были бы забыть с появлением первого колеса, но почему-то до сих пор помнящих и получающих от них неизгладимое удовольствие.

Были и иные — мужчины на каблуках с вышитыми гербами на туниках, женщины в шляпках и веерами в руках — одним словом, те, которых даже за безликой маской можно было легко причислить к тому или иному сословию. Избалованные, они не могли решить, чем заняться, и, лишенные всякого покоя, суматошно разбредались по Штормплац, в надежде не упустить ничего интересного и остановиться именно у того развлечения, которое окажется по душе именно им.

Каждому горожанину и гостю столицы сегодня хотелось успеть получить все множество удовольствий, великодушно разрешенных Его Величеством королем Рогаром Вековечным в честь этого великого праздника. Только вот крысиные бега были не менее увлекательным зрелищем, чем представление труппы циркачей, прибывшей накануне и демонстрирующей разные чудеса, доселе невиданные в Дастгарде; а игра со стаканами, под одним из которых был спрятан камушек, не казалась слишком обыденной, чтобы ей предпочли рыцарский турнир, проходящий в Небесном квартале и с каждым часом оставляющий все меньше претендентов на победу, а соответственно, и руку вместе с сердцем баронессы из Тюруна. Штормплац захлебывалась потоками тысяч людей в масках, не в силах уместить всех желающих стать частью основного праздника, и выплевывала навидавшихся зрелищ в соседние районы, освобождая место для тех, кто только спохватился и прибыл на площадь.

Ноэми оказалась одной из безликих, чья очередь была втиснуться в море бродящих по площади зевак.

После того как чародейку вынесло на берег, ей удалось раздобыть плащ и найти маску, благо таких было разбросано по городу неимоверное количество. Сначала она не могла понять, в чем дело и почему все прохожие скрыли свои лица, но потом память пришла в себя и позволила сопоставить факты, известные о Дордонии и уходящем Солнцестоянии — теперь преследователям было практически невозможно выследить ее, такую похожую на тысячи других женщин в городе.

Ноэми решала, как поступить дальше, и, пока новый план не зрел в голове, оглядывалась по сторонам с целью найти что-то, что поможет ей определиться с действиями, которые будет правильно предпринять после побега из королевской темницы.

Она видела сотни бочек с вином, небрежно разливавших вокруг себя добрую треть содержимого, что сегодня принадлежало одновременно всем и никому; двух фехтовальщиков, скорее изображавших какой-то южный танец, а не сражающихся на самом деле; видела, как из одной клетки, накрытой темной накидкой, доносилось рычание, а хозяин того, что было внутри, утверждал, что за железными прутьями сидит самая что ни на есть настоящая Лунная Кошка, которая, по своему обыкновению, водится только в Сумеречной Пустоши, и он покажет ее только тогда, когда рядом с ним наберется достаточно людей, заплативших по одному ситему за столь невиданное зрелище; недалеко от эшафота, который ранее служил местом казни неверных, стоял мужчина, а на цепи, прикованная к нему, сидела абсолютно нагая женщина с татуировкой на лице и тех местах, которые люди со временем привыкли скрывать — охотник на дриад предлагал глянуть на лесную деву и орал, что рассмотрит даже возможность продать ее тому, кто ненавидит диких баб больше его самого; кучка гномов, толпящаяся у небольшой телеги, застланной разными реликвиями, предлагала за скромную плату глянуть на их находки, а за это один из гостей с крайнего севера великодушно обещал некоторые из представленных артефактов продать или даже отдать даром.

— Это он, — чародейка проговорила еле слышно, остановившись рядом с телегой гномов и внимательно вглядываясь в представленные предметы.

Перед Ноэми, разложенные невесть в каком порядке, сверкали разного рода амулеты, драгоценные камни, предметы доспехов, оружие и куски невиданных металлов. От одного из старинных предметов чародейке, обладающей магическими способностями, даже стало не по себе, что вынудило ее слегка отпрянуть. Но среди всего, что показалось ей таким удивительным по отдельности и несметным в общей массе хламом, она увидела меч, которым так неописуемо когда-то восторгался медведь и который она посчитала тогда таким же не стоящим своего внимания барахлом.

— Диэйлейрийская сталь… — прошептала волшебница и погрузилась в воспоминания.

Казалось, времени пересмотреть все варианты избежать тех событий, которые произошли, в тюрьме было предостаточно, но она в очередной раз окунулась в омут самобичевания и презрения к самой себе за то, что не предвидела столь очевидных последствий их не самых удачных решений. Теперь ее больше мучило нескончаемое количество вопросов. Добрался ли медведь до Туурина, познакомился ли с Вастерасом, развил ли свои магические способности, встретил ли кого-то, кто смог дать ему то, чего не могла дать она?.. Или его в конце концов поймали и заточили в Башне Стихий?