Касание Воды (СИ) - Липарк Михаил

Annotation

Неймерия на пороге войны. Владыки королевств севера, ведомые личными мотивами, созывают войска. Теперь странник из Дастгарда должен сделать сложный выбор — перестать бороться ради своих близких или идти до конца ради продолжения жизни на всем материке.

Касание Воды

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Касание Воды

Пролог

— Налей пива, корчмарь… — Голос чужеземца был холоднее стужи, которую тот пустил внутрь помещения вместе с собой.

Корчмарь, ничего не ответив, скрылся в чулане за прилавком. Завьюженный с приходом гостя снег уже осел у порога и тут же оказался утоптан следующим посетителем до этого полностью пустовавшей корчмы.

— Ну, чего расходились, а? Коровник вам тут или чего? — ворчала старая подавальщица и с недовольным выражением лица прижимала дверь, чтобы как можно плотнее закрыть ее. Лишь вьюга на улице попыталась что-то ответить через небольшую щель протяжным завыванием, но тут же умолкла, когда прогалина усилиями старухи все-таки исчезла.

— Холодно как в аду, — заключил тот, что вошел следом за первым и оперся на прилавок. Содержимое его носа тут же оказалось на полу усилием грузного выдоха — палец оставил влажный след на деревянном почерневшем дереве.

— Как в аду? — спросил первый, уставившись во что-то перед собой, видимое только ему. — Я слыхал, что там свирепствует пламя…

— Чепуха! Кто ж от жары-то больно изнемогает, а? Вот от холода… От холода и копыта откинуть можно, как пить дать! А тот, кто сказы эти про адское пламя выдумал, — пусть место себе одно там отморозит.

— Будь по-твоему. — Человек наконец повернулся и бросил взгляд из-под капюшона, показав два разных по цвету глаза — голубой и янтарный.

Неверующий расширил зенки, пошатнулся, а затем попятился к выходу, по пути спотыкаясь о расставленные в разных местах табуреты, по-видимому, мешавшие несколькими минутами ранее протирать полы. Дверь на улицу вновь распахнулась, запустив внутрь еще сотни снежинок, половина из которых растаяла еще прежде, чем долетела до пола. Подавальщица в который раз заворчала и принялась проделывать уже знакомое действие.

— Нет пива! — Корчмарь вышел из чулана и облокотился на прилавок. — Закончилось. Мёд есть. Надо?

Странник снял капюшон и вцепился взглядом в измученное морщинами лицо северянина.

— Неси. Я к огню сяду. Туда. — Он повернул голову в сторону стола, что стоял ближе остальных к очагу в центре зала.

Корчмарь пристально посмотрел в ответ, давая понять, что выпивку принесет, но путника здесь не жалуют и ему поскорее бы убраться восвояси. Гость едва заметно кивнул головой и двинулся к выбранному месту.

Еще на ходу странник снял успевший отсыреть плащ и, оказавшись возле стола, кинул его на самый край. Затем расстегнул ремень на груди, опустив ножны на кучу бесформенной сейчас мокрой ткани — из твердой кожи виднелась рукоять меча, что была в виде обнаженной девы, держащей над головой миниатюрное солнце.

Огонь трещал в очаге, подкидывая искры высоко вверх, а затем пытался дотянуться до каждого выброшенного ввысь чада, словно жалея о проделанном поступке. Игра, которую пламя, по обыкновению, затеяло само с собой, стала интересна и страннику. Он снял перчатки, и его ладони нависли над горящими поленьями, наполняя бегущую по венам кровь теплом.

Снаружи продолжала гудеть метель, не оставляя ни единого шанса на спасение заблудшим в эту непогоду путникам. Старая подавальщица не уставала шоркать ногами по плохо промытому полу, бродя по помещению с какой-то понятной только ей целью, а корчмарь уже собственноручно нес выпивку гостю.

Вся голова северянина была гладко выбрита, а из затылка к земле, достигая самого его пояса, тянулся длинный заплетенный хвост — сухие рыжие волосы вперемешку с седыми торчали из косы в разные стороны. Борода корчмаря пушилась на подбородке, а размерами он превосходил странника и в росте, и в ширине плеч.

— Три сетима, — буркнул он, поставив кубок перед гостем, и нахмурил брови.

Странник поднял взгляд с огня, достал монеты и положил на край стола.

— Тут еще сверху за хлопоты, — сказал он и потянулся обратно к очагу, принявшись вглядываться во что-то скрывающееся меж языков пламени.

— Ты это… — северянин замялся, убирая деньги в карман грязного фартука. — Не торопись, в общем. Чужаков тут не особо жалуют, это правда. К тому же… В свете последних событий… Но, как говорят, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, — наконец уверенно произнес он и удалился.

Содержимое кубка странника таяло медленно, но верно под натиском немых мыслей Сарвилла и его затупленного о пламя взгляда. Когда кубок опустел вовсе, владелец заведения вернулся к столу с кувшином и еще одним кубком в руках.

— Можно?.. — Он дождался, когда гость сделает соответствующий жест, прежде чем сесть напротив. — Я Бернард.

Бернард наполнил оба сосуда до краев и поднял перед собой свой.

— Skål! — Он ударил своим кубком о кубок странника и жадно впился в сосуд губами.

Гость ответил на традицию и пригубил меда.

— Говорила ему… Говорила я ему… А он что? Эх… — подавальщица все время причитала, добравшись до табуретов и расставляя их по своим привычным местам. — Вечно не слушает… Вечно у себя на уме… Эх…

— Как звать? — наконец заговорил корчмарь, не обращая внимания на старушку.

— Зови медведем. — Глаза гостя блеснули разными цветами.

Поленья в очаге не переставали трещать, изнемогая под жадной хваткой пламени.

— В такую стужу у нас здесь путников не бывает. — Бернард бросил многозначительный взгляд на меч, тонувший в изгибах скомканной ткани. — Далеко же занесло тебя, медведь…

Сначала никто не хотел продолжать разговор. Лишь старуха, расставляющая табуреты, разбивала ледяную тишину все еще живого и теплого помещения, тонущего посреди бескрайних верст мертвого снега.

— Стечение обстоятельств, — наконец произнес странник, подавая кубок хозяину в немой просьбе освежить его.

— Не говори, если не следует. — Мед полился из кувшина, с каждым мгновением побеждая пустоту, царившую внутри чаши. — Я и сам, когда попал сюда, не с большой радостью историю свою рассказывал. Местный конунг живьем бы за нее с меня шкуру спустил. А сейчас… Сейчас, спустя… Сколько же лет прошло? Двадцать? В любом случае побоку уже всем стало, кто я и чем раньше занимался.

Раздался грохот. Оба резко обернулись на него, завидев старуху, неаккуратно поднимающую табурет, видимо, выскользнувший из ее слабых рук.

— Бернард, говоришь… — Медведь с интересом вгляделся в его покрытое морщинами лицо.

— Верно. Это сейчас мое настоящее имя.

— Расскажи, Бернард, свою историю. Глядишь, мне она окажется впрок. Помоги убить время.

Корчмарь внимательно посмотрел на гостя, словно пытаясь уловить его искренний интерес к истории, который будто бы можно было узнать по каким-то особым признакам.

— Ты будешь вторым, после старой Григольды, кому я ее поведаю. — Он провел пятерней по густой бородке, втирая в нее остатки меда.

— Я сам не из этих краев, — начал он, не дождавшись реакции путника. — Холодно тут. Бездушно.

Странник кивнул и лишь теперь осознал, что, когда никто не говорил, здесь всюду царила тишина. Абсолютное безмолвие, огороженное бескрайними снегами и ледяным воздухом от остального мира. Лишь треск горящих поленьев пытался перебить ее, но все эти попытки были настолько жалкими, что никогда не спасали от одиночества местных жителей. Медведю захотелось встать и распахнуть дверь, чтобы внутрь ворвалось то бесчисленное множество звуков, которое обычно попадает в больших городах внутрь домов снаружи, но сегодня он понимал, что за порогом только свист метели и беспросветное покрывало спокойствия и тишины.