«Стрижи» на льду - Эдуард Тополь

Витя, изумлённый категоричным тоном брата, подошёл, подал ему костыли.

– Нет! На фиг! – отмахнулся от костылей Егор. – Дай руки!

Взяв Витю за обе руки, Егор рывком всего тела сдвинул левую ногу к краю постели и уронил ступнёй на пол.

– Ого! – восхитился Виктор. – Класс!

И снова подал Егору костыли.

– Да подожди ты! Убери! – приказал Егор. – Руки дай!

И, снова взяв брата за руки, стал раскачиваться всем корпусом, собираясь встать.

– Да не тяни! Не тяни меня! – злился он. – Я сам! Понимаешь? Сам должен…

И вдруг – встал!

И, стоя на двух ногах, осторожно отпустил руки брата.

– Я стою… Витька, я стою… – ошарашено шептал он, боясь даже звуком сбить себя с равновесия.

Вот теперь наступили настоящие испытания. Потому что одно дело совершить разовый подвиг – встать на ноги, или отжаться от пола, или подтянуться на турнике, ну и так далее, а совсем другое – сделать то же самое десять раз, двадцать, тридцать пять…

Конечно, когда у вас обе ноги здоровы от рождения, вы можете присесть на них и тридцать раз, а после месяца тренировок – даже, наверно, сто раз. Но попробуйте это сделать на одной ноге! Нет, вы не соглашайтесь со мной, что это трудно. Вы попробуйте…

А теперь представьте Егора, у которого левая нога двенадцать лет висела, как сосиска, и мышцы на ней были просто тряпичные. Но именно эту ногу он стал напрягать, качать и мучить. А она сопротивлялась, отказывалась сгибаться и разгибаться, держать его тело и, тем более, ходить!

Да-да, вы попробуйте хотя бы двадцать минут поскакать на одной ноге, не прикасаясь к полу второй. Попробуйте, и вы поймёте, на что замахнулся Егор…

Конечно, ему помогали и мама, и Виктор. А особенно – этот постоянный стук клюшек за окном и голоса пацанов, которые кричали: «Шайбу! Бей! Слева бей!» или «На скорости иди! Обходи на скорости!». А он в это время еле-еле ковылял по комнате и буквально через несколько минут падал от усталости и боли в ноге… Но, отлежавшись, вспоминал: «через боль, через кровь, через „не могу“ – верить и побеждать!». И звал на помощь Ткаченко, но тот почему-то больше не появлялся.

Собравшись духом, Егор вставал и через боль, через «не могу» пытался снова ходить…

Наступил Новый год. Город накрыло рождественским снегом, праздничными хлопотами и школьными каникулами. Смотреть на это из окна старой бетонной семиэтажки на окраине города было тягостно, почти невыносимо. И мама предложила Егору и Виктору прокатиться с ней по Ярославлю в экскурсионном туристическом автобусе. Но Виктору такая экскурсия была ни к чему, он и без всяких экскурсий знал свой город, как пять пальцев. К тому же на этот день была назначена хоккейная игра «Соколов „Локомотива“» с юношеской командой «Птенцы Буревестника», и Виктор надеялся на ледовом поле сквитаться с Бугром. Хотя, конечно, он не сказал об этой игре ни матери, ни даже Егору.

Короче говоря, в 10:00 утра огромный интуристовский автобус, ещё пустой, без туристов, подкатил по просьбе матери к их дому, Егор на своих костылях лифтом спустился к нему. С помощью матери и Виктора он забрался в автобус и уселся в самом конце, у окна на последнем сиденье.

Виктор проехал с ними до центра города и отправился, как он сказал, на очередную тренировку.

Затем на улице Свободы автобус подкатил к роскошному и новенькому четырёхзвёздочному «Ring Premier Hotel», забрал из этого отеля иностранцев и повёз их по Волжской набережной к самым примечательным историческим местам Ярославля – церкви Ильи Пророка, театру Волкова, церкви Рождества Христова, Спасо-Преображенскому монастырю, Власьевской башне, Волжской башне, Стрелке… А мама, стоя рядом с шофёром в своём дутом бежевом пуховике, говорила в микрофон по-английски:

– Good morning, ladies and gentlemen! Welcome to Yaroslavl! В две тысячи десятом году вся наша страна отметила тысячелетие Ярославля. Чем же примечателен наш старинный город на Волге? Происхождение Ярославля окутано таинственной легендой. Посмотрите в окно. Вот здесь, на левом берегу Волги, ещё в V–III тысячелетии до новой эры находилось древнейшее поселение. При раскопках могильных курганов тут были найдены скандинавское оружие, рунические надписи, шахматные фигурки и крупнейшие на севере Европы клады арабских монет. Значит, больше тысячи лет назад тут, на Волжском торговом пути, был крупный торговый центр. А в одна тысяча десятом году здесь, на месте, защищённом с трёх сторон высокими берегами Волги и Которосли, князь Ярославль Мудрый заложил ярославский кремль…

Иностранцы – англичане, французы и японцы – крутили головами и громко восхищались действительно замечательными красотами города, счастливо присыпанного обильным рождественским искрящимся на солнце снегом. При этом они постоянно щёлкали камерами, айфонами, планшетами и прочими гаджетами, задавали маме вопросы, а у самых интересных мест – у церкви Рождества Христова, церкви Николы Мокрого и у Спасо-Преображенского монастыря – выходили из автобуса, топтались на искристом снегу, фотографировались на фоне этих исторических святынь и покупали мелкие сувениры.

«Вот счастливые люди, – думал Егор, глядя на них сквозь окно автобуса. – Ездят по всему миру! Если я стану чемпионом, я тоже поеду везде-везде – и в Европу, и в Азию, и даже в Америку!..»

Но сам из автобуса не выходил, несмотря на все приглашения соседей-иностранцев. Спрятав костыли в узкую нишу за сиденьем, он только улыбался этим соседям и говорил:

– No… Thank you… I’m okay…

При этом слушал мамины ответы на вопросы туристов, восхищался её знаниями и тем, как она легко шутила с иностранцами по-английски. Он видел, как заигрывают с ней, молодой тридцатитрёхлетней женщиной, пожилые одинокие туристы-мужчины, но…

– Ladies and Gentlemen, – сказала мама в микрофон, когда они вернулись к обеду в «Ring Premier Hotel». – If you like our trip our driver and I will be very thankful for your gratitude[1].

Тут водитель дядя Володя поставил пустую железную банку из-под печенья на переднюю панель у выхода из автобуса, и у Егора сжалось сердце при виде того, как мама, стоя у автобусной двери, прощалась с иностранцами, а они, проходя мимо неё и не глядя ей в глаза, клали в эту банку рубли, доллары и евро.

«Боже мой! Мамочка моя дорогая! – думал Егор, и слёзы сами собой покатились из его глаз. – Так вот как ты зарабатываешь на меня и Витю, на нашу еду, одежду, компьютер… Да я!.. Да я вырасту, стану хоккеистом и буду зарабатывать, как Рагулин, Буре, Малкин, Овечкин! Я тебе обещаю!»

А мама, которая, видимо, не предусмотрела неизбежность такой сцены на глазах у сына, теперь прятала от него глаза и делила выручку с дядей Володей-шофёром.

Впрочем, выручка была, наверно, неплохая, если дядя Володя весело сказал:

– Ну, Таня, ты молодец! Я твой должник! А давай я вас в «Торпедо» отвезу. На хоккей. Там же твой старший сегодня с моим «Буревестником» играет.

– Правда? – удивилась мама.

– А ты не знаешь? Поехали! – И дядя Володя лихо тронул огромный интуристовский автобус.

К тысячелетию Ярославля старый Дворец спорта «Торпедо» на улице Гагарина был реконструирован и теперь стал просто красавцем с жёлто-солнечным фасадом и прозрачной голубой кровлей.

На трибунах ледовой арены было полгорода подростков и, конечно, школа Виктора и Егора чуть ли не в полном составе (среди них была и Катя из 7 «Б»).

Шум стоял невообразимый, игра была в самом разгаре, второй период, табло показывало счёт – 2:1 в пользу «Соколов „Локомотива“».

Свободных мест не было, Егор на костылях, его мать и шофёр автобуса стояли у бокового входа. Отсюда арену было видно только наполовину, но рядом была открытая будка одного из спортивных комментаторов, и было слышно, как он вёл репортаж:

– …Конечно, тренер «Птенцов „Буревестника“» держит свою ударную тройку в запасе, выжидая, когда «Соколы „Локомотива“» устанут и выдохнутся…

Между тем на площадке шла яростная схватка. Виктор, как левый нападающий, прорвался в зону защиты «Птенцов „Буревестника“», обвёл защитника, сделал пас партнёру, сам буквально пролетел за воротами, вынырнул с правой стороны, получил пас и тут же мощным ударом клюшки послал шайбу в ворота. За воротами «Птенцов» вспыхнул красный фонарь.

– Шайба-а-а! – закричал спортивный комментатор, а Катя и все трибуны, на которых сидели одноклассники Виктора и Егора, радостно вскочили, крича и скандируя: – Виктор! Виктор! Ю-ра-сов! Ю-ра-сов!

И это, конечно, не ускользнуло от глаз Романа Бугримова, сидевшего на скамье в ожидании своей очереди выхода на лёд.

Табло показало 3:1 в пользу «Соколов „Локомотива“», и тут прозвучала сирена – конец второго периода.