Зарубки на сердце (Последнее московское интервью) - Анатолий Рыбаков

А. Р.: Все критики отмечают сдержанность моего "Романа-воспоминания". Я никого не осуждал и не смею осуждать. Мы жили в эпоху беспощадного террора, в эпоху тотального, все удушающего страха, и не всем удавалось выстоять под этим чудовищным прессом. Я никого не лягал, не хотел никаких особых выпадов, тем более не задавался целью мстить, унизить. Я доволен, что мой поздний дебют в мемуарной прозе состоялся. Что удалось сделать некоторые писательские портреты. Сейчас идет пересмотр всего на свете. Ну что же - каждое время себя утверждает. У Пушкина, помнишь:

Придет, придет и наше время,

И наши внуки в добрый час

Из мира вытеснят и нас!

Это правда. Таков закон жизни. И все-таки не сбросили и не сбросят никогда Пушкина с парохода современности - сколько бы и кто бы ни призывал к этому.

...Отвечая на твой вопрос: что подтолкнуло меня к книге воспоминаний, я должен признать, что к тому времени стал ощущать - жизненный круг завершен. Дети мало того что выросли - старший сын Александр умер в 94-м году, молодой, чуть более пятидесяти лет, ты знала его.

И. Р.: И очень симпатизировала. Добрый, веселый, смеялся заразительно, как вы, а когда работали вместе в "Литературке", он частенько меня разыгрывал.

А. Р.: Младший, Алеша, - ему сейчас тридцать семь - работает в Германии, переводчик с немецкого и английского, много занимался филологией, философией, только что защитил докторскую диссертацию. Литературно одаренный человек. Девять лет трудился над романом, который сейчас издан. Называется "Макс". Выпустило его издательство "Мартис". Алеша взял себе псевдоним - Макушинский. Это фамилия его бабушки по матери, не хотел, чтобы появился еще один А. Рыбаков, чтобы нас путали. Но нас на самом деле спутать невозможно. Как было отмечено в первой большой рецензии, "роман А. Макушинского не похож на "Детей Арбата" так же, как картины Кандинского на полотна передвижников". Он писатель иного, чем я, склада. В той же рецензии верно сказано, что для него главное передать словами некие экзистенциальные состояния, ситуации, картины. Я социальный, сюжетный писатель - в том смысле, что пишу судьбы людей. Он же пишет человека в его тончайших душевных проявлениях.

И. Р.: "Роман-воспоминание" заканчивается словами: "Теперь начал новый роман..." Можно вас расспросить: о чем он, кто его герои, какое время?

А. Р.: Я пишу роман о сегодняшнем времени. На протяжении всей арбатской трилогии, если помнишь, действуют два персонажа - Юра Шарок и Лена Будягина, дочь наркома. В "Прахе и пепле" они в следующей ситуации: Лена родила от Юры, с которым не стала жить, ребенка. Ее высылают из Москвы, потом Уфа, где ее сажают, отправляют в лагерь... Мальчика Варя увезла на Дальний Восток к своей сестре Нине и ее мужу Максиму Костину, который стал генералом. Они Ивана усыновили, дали ему свою фамилию.

А Шарока в "Прахе и пепле" мы застаем нашим шпионом во Франции. Но ему начальством велено перебраться в Заксенхаузен - городок в Германии, где находилось главное управление лагерей. Туда его устроили работать. Рядом с городком был концлагерь, где в 1943 году при невыясненных обстоятельствах погиб Яков Джугашвили.

И. Р.: Чувствую, со Сталиным вы не расстаетесь.

А. Р.: Да. И Шарока послали именно туда. Мальчик Иван Костин родился в

1936 году. В 1956-м -доклад Хрущева на XX съезде партии - ему уже двадцать лет.

И. Р.: А он знает, что был усыновлен?

А. Р.: Приемные дети рано или поздно узнают об этом - как, каким путем, по-разному, но узнают. Узнал и он. Когда началась реабилитация, Нина стала искать Лену Будягину. Пришли документы о том, что она погибла в лагере. Иван что-то почувствовал, догадался. Однажды присел перед Ниной: я тебя люблю, ты не родная мама, но самая родная, скажи: кто она, та, что меня родила? Нина рассказала Ивану и об отце - что Юрий Шарок, будучи кадровым работником Комитета безопасности, пропал без вести в 1943 году в Германии. Иван начинает розыск. Так я вел розыск, когда писал "Детей Арбата". Скольких людей обошел, расспрашивал, выспрашивал, чтобы из разрозненных фактов, свидетельств очевидцев смонтировать фигуру, соединяя разные истории, составить судьбы героев. И Иван таким же путем разысканий вышел на своего отца.

И. Р.: Ну, вот вы еще раз поделились личным опытом со своим героем. Твардовский точно заметил, что "вы нашли свой золотой клад. Этот клад - ваша собственная жизнь". Я так понимаю, что ваш герой искал отца, а вы Якова Джугашвили?

А. Р.: Когда акция с Яковом Джугашвили была закончена, то уничтожили всех свидетелей, в том числе Шарока, которого спустя годы начинает разыскивать взрослый сын. У меня есть, как видишь, сюжетный ход. Так? Кроме того, я имею в 96-м году: старшее поколение - генерал Костин и Нина, им по восемьдесят пять. Как они относятся к тому, что произошло в стране, к перестройке, к реформам. Иван Костин, шестидесятилетний профессор, ученый, институт которого закрыт. Его сын, сорокалетний или тридцатилетний экономист, вошедший, кстати, в команду молодых реформаторов.

И. Р.: Вот повешенное на стену ружье и выстрелило - теперь понятна цель и сверхзадача вашей беседы с бывшим министром из гайдаровского правительства, который, как вы сказали, поразил вас.

А. Р.: Я вышел на него случайно. В романе, который я задумал, будут затронуты все эшелоны нашего общества, все слои, до самых верхов. Сын Ивана это уже третье поколение. Есть еще его жена, которая немного старше, и у нее сын от первого брака - двадцатипятилетний, внук Ивана и правнук генерала Костина, который пошел в бизнес, стал нуворишем, в одной из разборок его убьют... Через эту семью, через этот клан, переломится время. И через этих же персонажей я буду постепенно раскрывать тайну, связанную с Яковом Джугашвили.

Я много читал по этому вопросу. Весь материал у меня есть. Яков сидел в офицерском бараке еще с четырьмя пленными, вместе с английским офицером, был там и некий Скрябин, который заявлял, что он сын Молотова. Яков, по версии, вышел из барака и бросился на проволоку, а она была под электрическим током. Так якобы все произошло. Может быть. У меня только один вопрос: кому нужна была эта смерть? Гитлеру? Гитлер не убил ни одного видного военнопленного. Он даже Рене Блюма не тронул, еврея, потому что тот был сыном французского премьер-министра. Смерть Якова Джугашвили нужна была только одному человеку Сталину. Сталин боялся, что Яков сломается и начнет выступать против него.

И. Р.: Это замечательно соответствует известному сталинскому постулату, сочиненному вами: "Смерть решает все проблемы. Нет человека - нет проблемы".

А. Р.: Можешь себе представить, я обнаружил эти слова в книге "Русские политические цитаты". Они, правда, имели пометку - "приписывается". Очень я тогда стал собой гордиться - вот какой афоризм придумал. (Смеется.)

Так или не так обстоят дела с Яковом - я не знаю. Об этом историки будут рассуждать, я не берусь судить. Сталинский зубной врач Максим Савельевич Липец, выведенный в "Детях Арбата" под фамилией Липман, со слов которого создавались сочинские сцены, сказал в разговоре: "Насчет Якова я тоже все знаю". - "Ну, а что?" - "Еще не время". Осторожный человек, он не разрешал делать записи, включать магнитофон (поэтому, вернувшись от него, мы с Таней сразу восстановили на бумаге разговор). О Якове он говорить не хотел, видимо, опасался кого-то причастного к этой истории. Она откроется, конечно, - я в этом ничуть не сомневаюсь.

И. Р.: Вы поможете ее раскрыть? На ловца и зверь бежит.

А. Р.: Поживем - увидим. Роман просится по объему, по масштабу на трилогию. Что такое сюжет? Это у нас сюжетчики делают детективы - сюжет обстоятельств. Сюжет - это развитие и столкновение характеров. Судьбы людей вот что такое сюжет для серьезного писателя. Я имею уже обстоятельства, в которые могу поставить героев, характеры тоже прорисовываются, судьбы проглядывают...

И. Р.: Уладите в Америке медицинские дела и начнете писать.

А. Р.: Я уже начал. Эти стопки книг, эти папки с газетными вырезками - все с собой, для работы. Хватит ли времени?