Д-р - Бранислав Нушич

Вел ими р. Отчего же нет? Еще лучше!..

Живота. Мне нужна какая-нибудь публичная лекция, сядь и напиши ее – вот и заработаешь на расходы.

Велимир. Вам? Какая лекция?…

Живота. Милораду нужно. Дамы из высшего общества пригласили его прочитать публичную лекцию.

Велимир. И он согласился?

Живота. Он нет, я согласился; разумеется, рассчитывая на тебя.

Велимир. Вам скоро нужно?

Живота. Как можно скорее.

Велимир. Как раз сегодня я пишу одну работу.

Живота. Тогда беги заканчивай ее.

Велимир. Хорошо, я закончу, тем более утром приедет Райсер.

Живота. О нем еще поговорим, время есть. Ты только лекцию закончи.

Велимир. Я вам больше не нужен?

Живота. Нет! Не нужен.

Велимир. Тогда прощайте!

Живота. Прощай.

Велимир выходит.

Живота, Благое.

Благое при входе сталкивается с Велимиром.

Живота (заметив Благое). Куда ты пропал, человече? Нигде тебя нет… Столько времени…

Благое. Дело не такое легкое, как ты думаешь. Ты просишь меня: сделай, Благое, это, сделай то, а потом – где ты? Я был у профессора.

Живота. У самого?

Благое. Да, и разговаривал с ним так, как сейчас с тобой разговариваю.

Живота. И?…

Благое. Расскажу все по порядку… Он пригласил меня войти, и я сел. Эх, братец, как хочешь, а профессорское кресло было неплохим. Сел я и почувствовал себя профессором.

Живота. Ну кто тебя спрашивает, как ты себя почувствовал. Ты скажи, о чем разговаривал?

Благое. Точно, как ты мне сказал. Господин, говорю, профессор, мой родственник Живота Цвийович богатый человек. Дал ему господь все; опять же он ценит науку и ее представителей.

Живота. Так, а потом?

Благое. А потому, говорю, пока он жив, хочет для науки что-нибудь сделать. Вот и послал он меня к вам, потому что слышал, что вы всегда стоите во главе больших начинаний и…

Живота. Ты ничего не пообещал ему?

Благое. Мастерски ускользнул. «У нас, – говорит, – при университете есть студенческая столовая. Ваш родственник хорошо сделал бы, оказав некоторую помощь этой столовой».

Живота. Это брошенные на ветер деньги.

Благое. Ну я ему этак академически ответил: столовая, господин профессор, не для вечности; если на вспомоществование, которое даст мой родственник, купят посуду – так ее перебьют, если купят продуктов – студенты съедят их, а мой родственник не хочет, чтобы скушали его память.

Живота. Это ты умно сказал.

Благое. Итак, после этого мы продолжили разговор о столовой, о рыночных ценах на продукты.

Живота. Да разве я тебя затем посылал, чтобы ты говорил о ценах на продукты?

Благое. Ну, прошу тебя, подожди. Я увидел, что этот разговор будет продолжаться без конца, и потому мастерски его повернул. Профессор начал возбужденно говорить, как сильно подорожали помидоры, и тут у меня мелькнула мысль: ага, помидоры – самый удобный повод, чтобы изменить тему разговора, и на этом месте я его прервал. Да, говорю, приходится признать, что помидоры дороги, но, кажется, и черепица дороговата… А вы, говорю, господин профессор, единственный кто остался без дома. Все профессора построили – кто виллу, кто дом, – только, говорю, вы довели свой до крыши и остановились.

Живота. Ага, так. А он, он-то что?

Благое. «Архитектор, говорит, обманул меня. И смету точно высчитал, а как начал строить – что на сотню рассчитывал, получилось на двести. Денег ему и не хватило». Вот так раз, говорю, вы такой ученый. Как можно! У вас столько почитателей… «Эх, говорит, чем больше чести, тем меньше денег. От большого почета, говорит, до крыши достроил, а завершить не могу… и нужно мне каких-нибудь десять-пятнадцать тысяч динаров».

Живота. Так и сказал – десять-пятнадцать тысяч динаров, а?

Благое. Это пустяк, говорю, столько вам дал бы и мой родственник господин Цвийович… в долг без процентов.

Живота. Ага! А он что?

Благое. Удивился. «Как, почему? Я, говорит, и не знаком с ним…» Как он мне сказал так, я увидел, что настало время открыть карты. Господин профессор, сказал я, на философском факультете есть два свободных доцентских места, а у господина Цвийовича сын – доктор философии и…

Живота (с любопытством). И что же он сказал?

Благое. Ничего, больше мы с ним не разговаривали.

Живота. Как так?

Благое. Так… не успел я опомниться, как он схватил меня за шиворот и вышвырнул из кабинета… «Я, говорит, сударь, профессор университета и потому не продаюсь!»

Живота. Дурак!

Благое. Кто?

Живота. Кто! Он… Не был бы дураком, так не стал бы и профессором, был бы чем-нибудь поумнее.

Благое. Спускаюсь я по лестнице университета, и что-то в душе у меня горит… Сказать тебе по правде, мы перехватили… Все-таки профессорское место не товар для продажи!

Живота. Что «не товар для продажи?» И ты тоже, посидел немножко в профессорском кресле и уже профессорского ума набрался… Какой же это товар нельзя продать?

Благое. Я не знаю, но вижу, как получается!

Живота. Коли не знаешь, так замолчи!.. Не для продажи! Все теперь продается! (Достает из несгораемого шкафа конторскую книгу.) Деньги есть, так все купишь. Вот видишь?… (Показывает расписки.)

Благое (читает расписки). Расписка на десять тысяч динаров.

Живота. Совесть я купил за десять тысяч динаров.

Благое. Какую совесть?

Живота. Совесть, вот. Может быть, скажешь дорого заплатил? Верно, дорого. На бирже ценится только то, на что спрос есть. А совесть – не дефицитный товар, потому и не стоит ничего.

Благое. Оно… если смотреть так…

Живота. Вот я так смотрю, жизненно, а кто смотрит на это по-профессорски, тот и живет без крыши… А вот здесь, видишь, за шесть тысяч динаров честь куплена…

Благое. Честь, скажи пожалуйста, только-то всего и стоит.

Живота. Ничего не стоит. Стоит столько, сколько залежавшийся в магазине товар, вышедший из моды. Его можно купить по цене ниже себестоимости.

Благое. Да, это так.

Живота. Честь! А вот тебе и другая расписка о покупке чести. Это я купил за три тысячи семьсот динаров. И не какая-нибудь, а девичья!.. Три тысячи семьсот динаров вместе с расходами на адвоката…

Благое. Ну уж ты, братец, в твои-то годы?

Живота. Кто тебе сказал – я?… Это мой доктор философии…

Благое. И это все такие же расписки?

Живота. Да, нынче все на торгах продается: честь, совесть, любовь, власть, дружба, убеждения… все, братец, все! А этот, в университете, вбил себе в голову, что не может продать свой голос. Теперь вот – университет!.. (Показывает на кассу.) А не его!..

Благое. Пожалуй, что и так.

Живота. Ладно, оставь его. Не он один профессор. Найдем какого-нибудь другого… А по другим делам узнал что-нибудь?

Благое. Да.

Живота (с любопытством). Ну?…

Благое. У премьер-министра дочери нет, а у министра путей сообщения есть девица на выданье.

Живота (пренебрежительно). Мне нужен премьер-министр, какое значение имеют другие министры!

Благое. Как какое?… Железнодорожный будет поважнее премьер-министра. Ты что, не читал в газетах: начинается строительство трансбалканской линии.

Живота. А что это такое трансбалканская линия?

Благое. Как что такое?… Железнодорожная линия. Ты разве не слышал о транссибирской железной дороге? Трансатлантические сообщения?… Транс… Трансильвания, Трансвааль… Когда говорят «транс» – знай, что это большая работа, красивая, продолжительная!

Живота. Транс… А много ли километров значит – транс?

Благое. Много.

Живота. И у министра путей сообщения, говоришь, есть дочь?

Благое. Есть… А я знаю некую госпожу Драгу, дальнюю родственницу моей покойной жены. А эта госпожа Драга бывает в доме министра и…

Живота. Ты говорил с ней?

Благое. Да, но только так, издалека. Я ей сказал, чтобы она пошла разнюхала обстановку. Только послушай, Живота, было бы хорошо, если б о Милораде что-нибудь написали в газетах…

Живота. Я знаю, и не сижу сложа руки… Пиши, что я буду говорить, и, смотри, протолкни это в газету. Если сможешь, устрой, чтобы с портретом, этак-то лучше будет. За клише я заплачу… Пиши!..

Благое берет со стола бумагу и ручку.

(Диктует.) «По приглашению самых видных дам столицы, представительниц женских обществ, наш молодой ученый д-р Милорад Цвийович скоро прочтет лекцию… о… о…?» Э, но о чем?…

Благое. Из области философии.

Живота. Можно и так. «Из области философии». Подожди, не все. (Диктует.) «В знак внимания к нашему молодому ученому из Фрейбурга специально на лекцию приедет всемирно известный философ д-р Райсер…» (Дает телеграмму Благое.) Посмотри-ка, так его зовут?

Благое (смотрит подпись). Да, д-р Райсер.

Живота. Тебе повезло, ты хоть умеешь читать и говорить по-немецки.

Благое. Это у меня еще от школы осталось.

Живота. А, если бы от школы, так ты ни слова не знал бы, ты бога благодари, что до войны служил официантом на австрийском пароходе и там выучил немецкий язык.