Вентиляция легких - Андреева Наталья

Инвестировать в стройку Китай Маврушкин начал сразу после кризиса 1998, когда увидел, как стремительно растет цена на московские квадратные метры. Купил задешево на котловане – продал втридорога, как только дом построили. Все хапают московские квартиры, потому как жизнь только здесь.

Недвижимость Китай оформлял частью на себя, частью на жену. Тася была копией его матери, Марфы Игнатьевны, иногда даже казалось, что это не свекровь со снохой, а мама с дочкой. Обе дородные, белесые, высокие, с формами. И хозяйки хорошие. А вот ума бог не дал ни одной, ни другой. Маврушкины их так и выбирали, что отец, что сын. За хозяйственность и формы.

Но в последнее время Китай жалел о своем выборе, и была тому причина. Молоденькая секретарша, которая пришла к нему устраиваться по объявлению на Авито. И Маврушкин дрогнул. Девица была уж больно аппетитная, с формами, как он любил, с пышными бедрами, но еще не рыхлыми, не испорченными растяжками и целлюлитом, как у сорокапятилетней Таисии, родившей Киту двоих детей. Секретарша его внимание заметила, и кочевряжиться не стала. Дело почти уже сладилось, да нужны были деньги. Молоденькие девушки цену себе знали, когда на их прелести западали отцы семейства, которые были в два раза старше. Тут деньги, как говорится, вперед.

Почему Маврушкин и решил выставить на продажу однушку, записанную на супругу. Надо бы избавить Таисию от излишков недвижимости, а на эти деньги устроить уютное гнездышко новой жены, куда Кит со временем планировал съехать. Таисии же пока соврать, что деньги сгорели. Банк там лопнул, или поставщик подвел. Неважно, что соврать, Тася наивная, всему верит. А он меж тем по-тихому бумаги для развода подготовит. Чтобы первой жене почти ничего не досталось. Да и алименты по минимуму платить.

Не то чтобы Кит не любил своих дочек, но он всю жизнь мечтал о сыне. И был уверен, что молодуха сына ему родит, и быстро. Поскольку он будет очень стараться.

Маврушкин особо не утруждался, сочиняя для супруги байки. Почему, мол, дома не ночевал, куда машина делась, а, главное, где деньги от бизнеса? Не идет бизнес, и все тут!

– Ты же видишь, Тася, что творится, – грустно говорил Кит. – Вирус с короной все рушит. Того и гляди, закроется все.

– Небось, не закроется, – отмахивалась жена. – А то мы раньше не грипповали!

– Великая страна Китай, раз оттуда началось, значит, всерьез болезнь, – хитро прищурившись, говорил Кит.

– Как началось, так и кончится.

– Но квартирку твою лучше продать. Пока она в цене. Кто его знает, что дальше будет?

– Ну а деньги куда?

– В бизнес вложусь, – не моргнув глазом, врал Кит. Деньги он давно уже мысленно пристроил. И Тасе бы это ох как не понравилось.

Но она никогда с мужем не спорила в том, что касалось бизнеса. Тася была домохозяйкой, яжематерью, наседкой. Ее старшая дочь Мария оканчивала в этом году школу и все Тасины мысли были о выпускном вечере. Чтобы дочка была не хуже других. Они с Машуней уже ходили по торговым центрам, выбирая платье. К дате-то все хорошее разберут. И потом: сам процесс так увлекателен! Бабка Марфа и та не удержалась. Полезла в заначку. А потом полезла в Инет, научили на свою голову! Дед Ким не подсел, и телефон у него был допотопный, кнопочный. Зато подсела бабка.

Две ее внучки не знали, куда деваться от бабкиной активности. Та требовала фотки из примерочных, и по громкой связи обсуждала с продавщицами, что нынче модно. Тася скрипела зубами, но ослушаться не смела. Они со свекровью всю жизнь отлично ладили. До этого треклятого Инета, на который подсела бабка Марфа.

Эти дебаты о предстоящем выпускном вечере поглощали Таисию Маврушкину целиком, и она полностью доверилась мужу в том, что касалось продажи инвестиционной однокомнатной квартиры. В конце концов, Киту виднее, он же кормилец.

Подробности сделки Кит узнал, когда встретился с риелторами покупателя, которые сразу начали давить, что документов надо собрать много, и лучше поторопиться. Завязавшийся узел Маврушкина не смутил, напротив. Жена меньше поймет, и не будет чинить препятствий. А, скорее всего, вообще ничего не поймет, поскольку дурочка она. И денег не увидит. Как только Таисия поднимется из хранилища наверх, Кит заберет у нее увесистый конверт с миллионами. И будет таков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если бы Маврушкин знал тогда судьбу этих денег! И о третьем участнике сделки. Увиделись они с Леонидовым в день, когда покупатель закладывал ячейки. И тут Маврушкин напрягся.

– Да, судьба, – натянуто улыбнулся он. – Где бы ни встретиться, Леха. Правильно говорят: Москва – большая деревня.

Леонидов был того же мнения.

Трухины

– Завтра встречаемся с продавцом, – и Маргарита Терентьева презрительно посмотрела на притихшего хозяина трехкомнатной квартиры, которую надо было подготовить к альтернативной сделке.

Работяга, неуч, всего боится. Нет, на работе он, конечно, мастер – золотые руки. В автосервисе работает, а автосервис – это золотое дно. Но в том, что касается документов, Мишаня Трухин – полный ноль. Всем баба его заправляет, Наталья. Ловко она это дельце обтяпала! Квартиру эту Трухин получил от предприятия, где работал в советское время, задолго до того, как все развалилось. И Советский Союз, и завод, и жизнь простых работяг. Сама Наталья, продавец, была с Украины, лет сорок назад, тоже в советское еще время она приехала Москву покорять, сразу после восьмого класса. Пристроилась в швейное ПТУ, получила койко-место в общежитии. И вскоре подцепила Мишаню, такого же, как она лимитчика, но с перспективой получить жилье в столице.

Для того чтобы московских метров им отрядило бы государство побольше, Трухины исправно плодились. И им везло: дети у них были разнополые, соответственно, и получили они трешку. Квартира была хорошая: большая, светлая, в доме, стоящем почти у входа в метро, любовно обустроенная золотыми руками Мишани.

Сын вырос и съехал. Удачно женился, наплодил детишек. А вот дочка в родительском доме застряла. Шли годы, и Наталья Трухина начинала понимать, что удача перестала их с мужем баловать. Со снохой не заладилось, там сватья всем заправляла, а зять-примак ходил у обеих женщин на коротком поводке. С родителями виделся редко и большей частью молчал. Видать, перед визитом его хорошенько накачивали жена с тещей:

– Помощи будут просить – откажи. У тебя семья. У нас дача, огород, ремонт в квартире. Дети, опять же, маленькие у тебя. И живешь ты у нас. А о матери с отцом пусть сестра позаботится.

Наталья всерьез забеспокоилась, когда дочери исполнилось двадцать девять. И умница, и симпатичная, и хозяйственная. А замуж все никак не выйдет. Поэтому, когда Света привела, наконец, в дом мужчину, Наталья выдохнула с облегчением. Но потом узнала, что у будущего Светиного мужа есть одно условие.

– У вас трегкомнатная квагтига, – ласково картавя, заявил свои претензии Олег. – Светочка имеет здесь свою долю. Нам бы хотелось жить своей семьей, – и он ласково погладил Светину руку.

Наталья заметила, как дернулась, было, дочь, но Олежек ее руку несильно сжал, словно намекая: говорю я. Но Наталье это больше напоминало торг.

– Но как же? – растерянно сказала она. – Что вы предлагаете-то?

– Газменять, – Олег невинно посмотрел ей в глаза. – На одно- и двухкомнатную. Вы уедете в однушку, а мы со Светочкой в двушку.

– Почему ж не наоборот? – квартиру Наталье было жалко до слез, столько вложено в нее, столько лет здесь прожито. И Света здесь родилась, а теперь чужой мужик ей дороже всего. И родного дома тоже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– У нас ведь будут дети, – нежно посмотрел на нее Олег. – Ваши внуки, Наталья Александровна, – он безошибочно определил, кто здесь все решает.

А Наталья невольно вспомнила сына и его детей, своих внуков, которых видела только по большим праздникам. Ох, сдается, и этот такой же! А не то – хуже! Масленый какой-то, скользкий, и глаза холодные, жабьи. Нет в них любви, один расчет. Господи, куда дочка-то смотрит?