Приключения пчёлки Майи - Вальдемар Бонзельс

— Не думайте, что ваша чувствительность производит на меня какое-нибудь впечатление, — заметила стрекоза, спокойно прожевывая свою жертву. — Не в ваших силах изменить существующий порядок. Видно, вы еще очень молоды и мало жили у себя дома. Когда у вас в улье летом начинается избиение трутней, то окружающий вас мир возмущается не меньше, чем вы сейчас, но, думается мне, с гораздо большим основанием.

— Вы закончили? — дрожащим голосом, не смея поднять головы, спросила Майя.

— Осталась еще одна ножка, — ответила стрекоза.

— Съешьте ее, пожалуйста, поскорее, и тогда я вам отвечу, — сказала пчелка, которая хорошо знала, почему летом необходимо избивать трутней, и потому удивлялась глупости собеседницы. — Но не вздумайте подходить ко мне близко. Я сразу же пущу в ход свое жало!

Очень уж рассердилась малютка Майя! В первый раз в жизни упомянула она о своем жале и порадовалась, что у нее такое хорошее оружие.

Стрекоза сердито посмотрела на пчелку. Разбойница закончила свой обед и сидела, насупившись, словно хищная птица, готовая наброситься на добычу. Но маленькая Майя стала неожиданно совершенно спокойной. Она сама не понимала, откуда взялась храбрость, куда подевался страх. Майя даже грозно зажужжала — так, как жужжал сторож в улье, когда заметил приближающуюся осу.

— Стрекозы живут в мире с пчелами, — примирительно произнесла наконец разбойница.

— И хорошо делают! — проворчала Майя.

— Уж не думаете ли вы, что я вас боюсь? Вас?! — возмутилась стрекоза и, быстро спорхнув со стебля, который при этом закачался, стремительно опустилась почти на самую поверхность озера.

Как красиво отражалась она в прозрачной воде! Казалось, что две стрекозы быстро-быстро двигали своими стекловидными крылышками, окруженными серебристым сиянием. Это было такое дивное зрелище, что малютка Майя сразу забыла и свою досаду на хищницу, и участь бедной Минны Кристоф. Она захлопала в ладоши и закричала:

— Как красиво! Как красиво!

— Это вы про меня? — с изумлением спросила стрекоза и тут же самодовольно добавила: — Да, мне есть чем гордиться. Если бы вы знали, в какой восторг пришли вчера несколько человек, увидевших меня на берегу ручья!

— Люди? — воскликнула Майя. — Вы знакомы с людьми?

— Ну конечно, — ответила стрекоза. — Кстати, я думаю, вам интересно узнать, как меня зовут? Мое имя — Шнука, я из семьи сетчатокрылых.

Майя тоже представилась ей.

— Расскажите мне про человека, — попросила пчелка.

Стрекоза, казалось, совсем примирилась с нею. Шнука уселась рядышком на листе, и Майя не протестовала. Пчела знала, что стрекоза не посмеет причинить ей какое-нибудь зло.

— Есть у человека жало? — спросила Майя.

— На что оно ему? — рассмеялась стрекоза. — Нет, у людей есть оружие пострашнее, и оно очень для нас опасно. Наше племя боится людей, особенно маленьких, называемых мальчиками.

— Они охотятся за вами? — спросила Майя.

— И очень усердно! Я еще не встретила на своем веку ни одного человека, который не пытался бы меня поймать.

— Но зачем вы им? — удивилась пчелка.

— Наверное, в нас есть что-то привлекательное, — кокетливо ответила Шнука. — Других причин я не вижу. Были случаи, что люди, поймав кого-нибудь из нашей семьи, причиняли страшные мучения и в конце концов убивали.

— Они едят вас? — испуганно спросила Майя.

— Нет, нет! — успокоила ее Шнука. — Как я знаю, люди не питаются стрекозами. Но в человеке есть какие-то необъяснимые разбойничьи наклонности. Вы не поверите, но эти самые мальчики нередко ловят нас лишь для того, чтобы обрывать нам крылышки и ножки. Вы не верите? — спросила она, заметив, что пчелка бросила на нее недоверчивый взгляд.

— Конечно, не верю! — негодующе ответила Майя.

Стрекоза пожала блестящими плечиками.

— Уж так и быть, расскажу вам одну правдивую историю, — печально произнесла она. — Был у меня братец. Он подавал большие надежды, хотя и был несколько легкомысленный и очень любопытный. Он попал в руки одного мальчика, который накинул на него сетку, укрепленную на длинной палке… Можете вы себе это представить?

— Нет, — ответила пчела. — Такую вещь я себе представить не могу.

— Потом, — продолжала Шнука, — мальчик перевязал моему братцу грудь черным шнурком, как раз между крыльями, так что братец хотя и мог взлететь, но совсем улететь не мог. Всякий раз, когда братцу моему казалось, что вот-вот он освободится, мальчик тащил его обратно за шнурок.

— В это трудно поверить, — грустно заметила Майя, качая головой.

— Если случается, что я днем вспомню о братце, то ночью вижу эту жуткую картину во сне, — сказала стрекоза. — В конце концов мой брат, конечно, погиб, — со вздохом добавила она.

— А отчего он умер? — с участием спросила пчелка.

Из глаз Шнуки хлынули слезы.

— Мальчик засунул его в карман, — ответила стрекоза, рыдая. — А этого не может вынести никто.

— А что такое карман? — спросила Майя, потрясенная услышанным страшным рассказом.

— Карман, — пояснила Шнука, — это кладовая, находящаяся у людей на коже. И знаете, что там было еще? Если бы вы только знали, в каком ужасном обществе окончил свои дни мой братец! Вы никогда не догадаетесь!

— Нет, не знаю, — произнесла дрожащим голосом пчелка. — Может быть, в той кладовой был мед…

— Нет, нет, — перебила ее Шнука. — Мед в карманах людей вы найдете редко. А было там вот что: лягушка, перочинный ножик и репа.

— Какой ужас! — воскликнула Майя. — А что такое перочинный ножик?

— По-видимому, это искусственное жало людей. Так как природа не дала человеку этого естественного оружия защиты, то он придумал сам… Лягушка, к счастью, была уже при последнем издыхании. Она потеряла один глаз, нога у нее была сломана, а нижняя челюсть вывихнута. Когда мой брат попал в карман, она прошипела, скривив рот: "Как только я выздоровею, я тебя съем!" При этом она страшно косила своим единственным глазом. Во мраке темницы это было, наверное, ужасно! Вдруг моего брата что-то толкнуло к лягушке, и крылышки его чуть не прилипли к ее холодному мокрому телу… Он сразу потерял сознание… О, нет слов, чтобы выразить этот ужас!

— Но откуда вы все это знаете? — пробормотала взволнованная Майя.

— Через некоторое время, когда мальчику захотелось есть, он полез в карман за репой и при этом выбросил лягушку и моего брата. Я услышала его стоны и нашла их обоих рядышком на траве. Но увы! Было уже слишком поздно! Мне удалось только выслушать от брата все, что я вам только что рассказала. После чего он обнял меня, поцеловал и, без жалоб и слез, как истинный герой, тихо скончался… Когда прекратилось предсмертное колебание его смятых крылышек, я закрыла ему глаза, покрыло его тело дубовыми листьями, а в холмик, на котором он лежал, воткнула голубой цветочек, чтобы он завял в честь покойника на его могилке. "Прощай, сказала я, — спи спокойно, братец!" — и улетела навстречу двум огненным солнцам… К вечеру, как вы знаете, их всегда два: одно на небе, а другое — в озере… Можете себе представить, как тяжело и грустно мне было тогда!.. А с вами случалось что-либо подобное? Расскажите, если было…

— Нет, — ответила Майя. — До сих пор я была вполне счастлива.

— Ну, можете благодарить Бога! — разочарованно произнесла Шнука.

Майя спросила про лягушку.

— О! Она умерла смертью, которую заслужила. Ведь жестокость ее дошла до того, что лягушка грозила умирающему!.. Квакша пыталась было убежать, но так как нога у нее была сломана, то она лишь подскакивала на одном месте. Это было так смешно! "Ну, в таком-то виде тебя сразу поймает аист!" — сказала я ей и улетела.

— Бедная лягушка! — прошептала пчелка.

— Ну, знаете, это уж слишком! — возмутилась стрекоза. — Жалеть квакушку! Это значит рыть себе самой яму! Смотрю я на вас и думаю: совсем-то вы неразумное существо!

— Может быть, — согласилась Майя. — Но я не могу видеть чужие страдания, не могу даже просто слушать о них.

— Это все от вашей молодости, — утешила ее Шнука. — Вы еще многому научитесь, дорогая моя… Но пора мне на солнышко, здесь слишком прохладно. Прощайте!

Стрекоза вспорхнула и засверкала тысячью искорок, какими блещут драгоценные камни. Через зеленый тростник она полетела над поверхностью воды, и Майя слышала, как она запела. В песне было что-то сладостно-печальное, и пчелке сделалось и грустно, и радостно на душе.

Тихо плещется река,В небе синем облака,Солнышко сияет.Сладко шепчется тростник,Стебель лилии поник,Луч в воде играет.Теплый ветер, лепет струй,Солнца жгучий поцелуй…Как на сердце ясно!Все минует, все пройдет,Лето жаркое уйдет…Ах, как жизнь прекрасна!

— Слышишь, стрекоза поет, — сказал белый мотылек своей подруге.