Парнас дыбом - Эстер Паперная

Василий Каменский

Жил поп мордастыйи пес зубастыйв ладу, как всякие скоты,и даже выпили на «ты».Какую ж кличку,какую ж кличкупсу подарил расстрига поп?«Сарынь на кичку,сарынь на кичку,паршивый пес, ядреный лоб».Пес заворчал —«с костями баста,добуду мяса, коль я не трус».И тотчас в кухне заграбасталон у попаогромный кус.Поп увидал, что кус похищен,и ретивое сдержать не смог.«Подлец ты,шельма,голенище!Полкварты дегтя лаптем в бок!»

1918 г. (А. Розенберг)

Михаил Зощенко

ПЕРВЫЙ ЖАЛОСТЛИВЫЙ РАССКАЗ

А я вам, гражданочка, прямо скажу: не люблю я попов. Не то чтобы я к партии подмазывался, антирелигиозного дурману напускал, но только не люблю я духовной категории.

А за что, спросите, не люблю? За жадность, за скаредность, — вот за что. И не то чтоб я сам мот был или бонвиван какой, но вот судите сами, какие от попов могут поступки происходить.

Живет с нами на одной лестнице духовная особа, Николо-Воздвиженского приходу священник. Собачка у них имелась, не скажу чтобы очень благородного происхождения, да ведь главное-то не лягавость эта самая, а характер.

А характер у ней, надо сказать, замечательный был, ну, просто сказать, домовитая собачка была, не гулена какая-нибудь дворняжная.

И стали мы примечать, что собачка худеть начала. Ребра, знаете, обозначаются, и на морде грусть. Одно слово — плохое питание и обмен веществ.

Стали мы духовной особе замечания говорить, не по грубости, конечно, а по-деловому:

«Так, мол, и так, вы бы, товарищ, служитель культа, собачке вашей мясной паек увеличили, худает собачка ваша, как бы и вовсе не сдохла».

А духовная особа проходит равнодушной походкой, будто и не ее это касается.

Только гляжу, в понедельник утром возле помойной ямы собачий труп валяется. Ножки тоненькие свесились, шерсточка в крови, а ухо-то, знаете, вроде каблуком придавлено.

Тоска меня взяла — очень уж приятная собака во дворе была, на лестнице никогда не гадила. Стал я у дворника справки наводить, как да что да неужто песик своею смертью от плохого питания помер.

И узнали мы, гражданочка, что духовное лицо своими руками собачку уничтожило за паршивый, извиняюсь, кусок мяса. Съела собачка мясо обеденное, а мясу тому, простите, кукиш цена.

Обида меня взяла, гражданочка, скажу вам, до смерти.

И хотите — обижайтесь, хотите — нет, а я вам открыто скажу: не люблю я духовной категории.

1923 г. (Э. Паперная)

Корней Чуковский

I У попа была собака,Всех была она ему милей.Звали ту собаку,Псину-забиякуЛи-хо-дей.Пошел попик на базарИ купил там самовар,Самоварчик новый,Двадцатилитровый,Самоварчик новый —Ай-я-я!Фирмы «Баташов иСыновья».Нынче своей псине,Псине-собачине,Справит имениныПопЕвтроп.

II Попик счастлив, попик рад:Именинный стол богат.Редька, репа, помидоры,Огурцов с капустой горы;Густо, густо, густо, густоТам навалено капусты;И салат и майонез —Просто чудо из чудес;Сто фунтов шоколада,Сто фунтов мармеладаИ тысяча порций мороженого.

III Только смотрит ЛиходейС точки зрения своей:Что за мерзостный обед —Ни костей, ни мяса нет;Даже сало убежало,Утекло средь бела дня,И ватрушка, как лягушка,Ускакала от меня.Но себя в обиду я не дам,Позабочусь о себе я сам.

IV А потом как зарычит,Да хвостом как застучит,Да на погреб он бегомЗа свининой, пирогомИ хозяину назлоСлопал мяса два кило,И колбаски три кружка,И четыре потрошка,А потом, набравшись сил,Жирным салом закусил.Ешь, ешь, Лиходей,Ты попа не жалей —Этот старый скаредНам еще нажарит!Как узнал об этом поп,Он нахмурил гневно лоб:Ах, разбойник, ах, злодей,Ты мазурик, Лиходей!Старый, грозный поп, попСапогами топ, топ,А рукою ловкойКрепкую веревкуЗатянул на шееВора — Лиходея.Гибни, гибни, гибни, плут, —Вот теперь тебе капут!

————— Убив Лиходея, поп бородатыйВыкопал яму железной лопатой,И в яму закопал,И надпись написал,Что:У попа была собакаИ т. д.

1924 г. (А. Финкель)

Илья Эренбург

ГИБЕЛЬ СОБАКИ

Глава первая,

в которой пока еще ничего не говорится и которая, в сущности, совсем не нужна. Попутно читатель узнает о том, какие галстуки предпочитает старший клерк фирмы «Плумдинг и Сын» Реджинальд Хавтайм.

Глава вторая,

пожалуй, немного короткая, но достаточно ясная. Здесь впервые появляется патер Круцификс и его любимая собака.

Глава третья,

из которой читатель почерпает много полезных сведений. Так, например, здесь неопровержимо доказывается тот важный факт, что у собак желудочный сок вырабатывается независимо от вздорожания мясных продуктов на международном рынке.

Именно этот факт послужил толчком к написанию

Главы четвертой.

где описывается печальная участь шнитцеля по-венски, предназначавшегося на завтрак патеру Круцификсу. В этой главе патер должен убить собаку за воровство, но убийство переносится в

Главу пятую,

на которую автор просит читателя перенести все свое внимание. Здесь читатель убедится, что горячая любовь нередко переходит в такую же горячую ненависть, когда к любви примешивается голод. Патер Круцификс убивает свою собаку, съевшую шнитцель по-венски.

В главе шестой, и последней

повествуется о том, что эта глава, в сущности, не нужна, так же как и первая, и что знаменитая хиромантка Фелиция Клистирстон предсказала автору, что он умрет в 1999 году.

Берлин, кафе «Швецер», 1925 г. (Э. Паперная)

Н. Заболоцкий

С брюхом, выстеленным ватой,Сам плешив, но длинновлас,С бородой продолговатой —Кто из нас прищурил глаз?То — духовная особа,Поп, являющий собойСпеси, алчности и злобыТонко смешанный настой.

Кто бежит за ним трусцою,Жарко вывалив язык,С вислоухой головою,Шерстяною, как башлык?То животное — СобакаПо прозванью КабысдохБыл попом любим. Однако —Впал в немилость и заглох.

Он за то попал в опалу,Что имел отменный вкусИ в кладовке съел немалыйТучный, сочный мяса кус.Холмик есть в саду Нескучном,А на нем зеленый мох.Там зарыт собственноручноТем попом благополучноУбиенный Кабысдох.

1930 г. (Э. Паперная)

Михаил Исаковский

(ранний)

Детство мое бедное, горькое, сиротское!Помню избы черные, мельницу с прудомИ отца Гервасия, батюшки приходского,Крытый тесом, каменный двухэтажный дом.

Рыженького песика, Шарика кудлатого,Баловня поповского, вижу пред собой,Как на зорьке утренней лета благодатногоИз мясного погреба он летел стрелой.

А за ним с увесистой палкой суковатою,В длинной рясе путаясь, мчался грозный поп.Кровь смочила травушку, росами богатую, —Угодила Шарику палка прямо в лоб...

Яму рыл я в садике у отца Гервасия:Поп велел мне Шарика глубже закопать,А могилку скромную надписью украсил он:«Горе псу, посмевшему мясо воровать!»

С той поры поповское племя окаянное,Жадин долгогривых я видеть не могу...Ой, заря багряная, ой, роса медвяная,Детство мое бедное, где же ты, ау!

1937 г. (Э. Паперная)

А. Н. Толстой

Бывший поп, а сейчас ничто, Кузьма Кузьмич Нефедов вполз в вырытую им яму для себя и Даши землянку и сразу же из брошенного в угол вещевого мешка вытащил несколько книг, с которыми никогда не расставался, — 12 томов «Истории государства Российского» Карамзина, 19 томов «Истории России с древнейших времен» Соловьева, 4 тома «Русской истории» Ключевского и «Русскую историю в самом сжатом очерке» Покровского — и быстро-быстро начал читать. Целых 36 минут бегал он блестящими и невидящими глазами по страницам, пока не одолел их, бормоча:

— Да, душенька, да, Дарья Дмитриевна, яблочко сладкое, но недозрелое. Не знаете вы народа нашего. А ведь знакомец ваш, поэт Бессонов, которого так оболгал сочинивший всех нас автор, мудро сказал: «Умом России не понять, аршином общим не измерить». Верно это: уезд от нас останется — и оттуда пойдет русская земля. А сейчас хорошо бы поесть для веселья души и тела, поесть-покушать эссен-фрессен, манже-бламанже, или, как говорили мы в семинарии, доводя до крайностей ирритации отца келаря, шамо-шамави-шаматум-шамаре. Кстати же где-то на полочке и кусок мяса лежать должен, а сейчас с речки и Дарья Дмитриевна придет, после купанья голодная.