Отражение в мутной воде - Елена Арсеньева

Ну что ж, бывает и такое. Почему надо сразу думать о самом страшном? И прежние его командировки не всегда укладывались в спланированные графики!

Тина убеждала себя, что все в порядке, однако никак не могла избавиться от неприятного чувства. Это было, если хорошенько разобраться, даже не беспокойство, а раздражение. Ну, попросту злилась она на Валентина. Франция – страна цивилизованная. Из любого автомата в любом провинциальном городке, каком-нибудь богом забытом Монпелье, можно спокойно позвонить в Нижний Новгород и сообщить: «Дорогая, все в порядке, задерживаюсь». И это ведь нисколько не ущемит мужского достоинства, а будет лишь проявлением обычного человеколюбия. Чтобы любимая, не побоюсь этого слова, женщина не дергалась, не комплексовала, не видела страшных снов, наконец!

Тину к тому же очень огорчало, что обиженное подсознание для расправы с Валентином выбрало именно Сакре-Кер. Это место ей больше всего понравилось в Париже, который, сказать по правде, слегка не дотянул до идеала, созданного воображением. Очередной пример того, что не следует слишком много ждать от жизни, она непременно обманет. Уж кому-кому, а Тине не раз приходилось в этом убеждаться. Печально, если и Валентин окажется очередным «идеалом», с которого столкновение с реальностью сдует радужные перышки!..

К тому времени, когда Тина дошла до остановки, ей почти удалось убедить себя, что жить надо проще, не ждать от судьбы вечного праздника. И сейчас она думала только о прозе реальной жизни: о том, что она опять опаздывает в редакцию, а не видно ни автобуса, ни троллейбуса, ни «маршрутки», и если бы она утром не возилась так долго, поминутно впадая в трагическую задумчивость, то вполне успела бы дойти пешком… В эту минуту кто-то тихонько кашлянул за плечом и сказал:

– Тина, привет!

Ну объясните, чего сердцу бухаться в пятки? Она стала самой настоящей психопаткой с этим своим напряженным ожиданием, с придуманными надеждами, вот идет она на работу, а из-за угла выкатывает такси, а в нем – Валентин с огромным букетом роз, которые он не около вокзала купил, а, представьте, привез из самого Парижа. Ну да, все совершенно как у классика: «Суп на пароходе в кастрюльке приехал прямо из Парижа!»

Короче, Тина вздрогнула, как припадочная, и первое, что брякнула:

– Боже, как вы меня напугали! – А уж потом: – Ой, Виталий, здравствуйте.

Виталий был единственным приятелем Валентина, которого она знала. Оба молодых человека работали в областной администрации по контракту от Бюро социологии и политической футурологии. В отличие от Валентина у Виталия осталась в Москве семья, и он вел себя как человек положительный: жил себе в общежитии, к хорошеньким нижегородкам не клеился, а стало быть, в случайные связи не вступал, на квартиры к одиноким женщинам не переезжал и не внушал им безумных радужных надежд. Встречались Виталий и Тина раза три, случайно.

Виталию было лет тридцать пять – постарше Валентина. И выглядел повзрослее: молчалив, замкнут, с непроницаемым взглядом, но при этом вежлив и любезен, как бывают вежливы и любезны только москвичи – когда это им нужно. В иных ситуациях человечество для них, как известно, не существует, тем паче – провинциальное российское человечество.

Однако сейчас Виталий показался Тине совсем другим. Он улыбался, да, – но улыбка то и дело сползала с его уст. Он спрашивал о здоровье, о настроении, о делах – но явно не слышал ее ответов. Он мялся, поглядывая в ту сторону, откуда должен был появиться наконец хоть какой-нибудь транспорт, но Тина ощущала, что Виталию до смерти хочется оказаться как можно дальше отсюда вообще – и от нее конкретно. Хорошо бы и вовсе в другом городе. И нетрудно догадаться, в каком именно…

– О, мой троллейбус! – с облегчением воскликнула Тина. – А вы едете?

Виталий с удивлением уставился на подошедший троллейбус, а потом схватил Тину за руку как раз в ту минуту, когда она уже сделала движение, готовая врезаться в людской водоворот, закипевший у троллейбусных дверей.

– Погодите-ка, Тина, – негромко сказал Виталий. – Надо поговорить.

– Да вы что, я же опаздываю! – вскричала она возмущенно, но тут же осеклась.

Что-то случилось. Что-то плохое. Он пришел не просто так.

Близко взглянула ему в глаза.

– Ну что? – спросила глухо.

…Потом, вспоминая, она дивилась своим мыслям. Была уверена: Виталий пришел сообщить, что Валентин не вернется. И сколько возможных причин этого невозвращения промелькнуло в голове, начиная от роковой любви с первого взгляда к хорошенькой парижанке до вдруг обнаружившегося семейства, состоящего из жены, тещи и семерых детей, орущих по лавкам. Сколько причин, кроме истинной!

– Давайте отойдем, – пробормотал Виталий, не отпуская ее руки и силой увлекая в тупичок возле служебного входа в Оперный театр, рядом с остановкой.

Он что, боится, что она устроит истерику или хлопнется в обморок?

– Я даже не знаю, как вам сказать, – бормотал Виталий, пряча глаза.

– Да не тяните кота за хвост! – выкрикнула Тина в сильнейшем приступе раздражения. – Валентин что – погиб?

Она сама не знала, почему выпалила это. Тут же ужаснулась своим словам, но еще сильнее испугалась, поймав промельк изумления – и в то же время облегчения в глазах Виталия. Итак, она сама произнесла то, что не решался выговорить он!

– Сердце – вещун, – пробормотал Виталий. – Как ты почувствовала… невероятно!

– Не может быть, этого не может быть, – бестолково залопотала Тина, отчаянно желая забрать назад свои слова, проклиная себя за то, что произнесла их. Как будто что-то на свете могло теперь измениться!

– Тина, прости, я понимаю, как тебе сейчас ужасно! – покаянно бормотал Виталий. – Я никак не мог заставить себя прийти, сказать… Да, он умер, погиб!

У Виталия был такой несчастный вид, что Тине вдруг стало жаль его. Ну он-то за что мучается? Пусть идет… она уж как-нибудь сама… теперь… Но ведь она не верит, не верит ему! Этого не может быть!..

А зачем Виталию врать?

– Эта ужасная авария, – тихо вымолвил он, пряча глаза. – Может быть, ты видела в «Вестях»? Да ее по всем программам показывали. Он был в одной из тех машин, которые рвались, как… как связка гранат!

Взглянул в ее помертвевшее лицо, спохватился, забормотал неловко:

– Валентин как раз ехал домой, в смысле, в аэропорт, он уже собирался возвращаться…

Тина прижала ладони к щекам. Значит, одно из тех прикрытых пластиковыми покрывалами тел, лежащих на обочине, – и был Валентин?! Или нет, нет… машина взорвалась… значит, он был одним из тех обгорелых, утративших подобие человеческое, кошмарных трупов, которые полицейские пытались извлечь из покореженных останков автомобилей?