Путешествие на север - Любовь Федорова

– Почему вы не рассказали мне все это сразу?

– Я же вам объяснил. Если экзарх узнает об этом от посторонних людей, у меня будут неприятности.

– Хотите написать ему записку и положить в кружку для исповеди?

– Возможно, я так и сделаю.

Нонор подумал над рассказанным.

– Ваши медяки высыпали под самый берег в канал, – сказал он. – В Запрудном через полстражи откроют шлюз – можете пойти и собрать их, если они вам нужны. И вот еще что: не вздумайте уезжать из города. А то я решу, что вы бежали.

Монах вздохнул.

– Какой вы, однако же, злой человек, кир Нонор.

– Почему? – поднял бесцветную бровь инспектор.

– Вы плохо думаете о людях.

– Не смешите меня, эргр Датар. Я думаю о людях так, как они того заслуживают. Не нужно было давать мне повод.

– Очень скверно, что все это здесь случилось, – проговорил Датар, качая головой. – Очень скверно, что здесь... – Повернулся и отступил в темноту.

Нонор пригляделся к тени под навесом: Ошка там не маячил. И нигде рядом его тоже не было. Мема он не увидел тоже.

На следующий день перед Мемом стояла нелегкая задача. Нужно было из ничего сделать что-то. Часть этого что-то у Мема уже имелась: напоследок ночью сыскная собака порезала на пустыре лапу черепком, и проводник, вытаскивая из рукава платок для перевязки, обронил именной служебный жетон. А Мем подобрал. Отдать жетон хозяину сразу он не поторопился. Вернуть его можно будет и завтра. И послезавтра. Все равно ни допросов, ни самостоятельных расследований собачник не ведет, а в префектуру его пропустят и так.

С утра Мем проверил числительницу: ничего плохого на этот день записано не было. Но и ничего хорошего тоже. День как день. Обычный. Жаль. Немного прибереженной про запас удачи Мему бы не помешало. Ибо он замыслил серьезное дело.

Первые полстражи, отведенные на урок правоведения, прошли бездарно. Мем никак не мог выдумать, как нечто родить из пустоты, и уже приготовился раскошеливаться на два медяка, которые тайком сунула ему в руку старенькая няня, когда он последний раз приходил в увольнение домой. Расставаться с ними на подготовительном этапе было плохо, потому что они могли пригодиться потом. Но на перемене способ нашелся.

Двое его соучеников, упершись в подоконник, устроили борьбу на руках: кто чью уложит. Распорядитель состязаний, Лалад с младшего офицерского курса, собирал ставки. Призом для победителя положен был порядочный кусок пирога, а это уже намного больше, чем ничего. Мем никогда не участвовал в подобных развлечениях, слишком сильно отличались от них его собственные интересы. Но на этот раз он плечом раздвинул азартно играющую публику, отстранил побежденного и молча поставил на подоконник свой локоть. У него даже не успели спросить залог на случай неудачи. Через пятнадцать ударов сердца пирог принадлежал ему, и Мем удалился под многочисленные возгласы восторга и предложения посостязаться завтра с Долодом, признанным лицейским силачом, сидевшим на последнем курсе третий год.

С начальным капиталом в виде пирога дела пошли легче. Следующим уроком в расписании стояла верховая езда. Отправившись в манеж, Мем не стал переодевать кафтан и не взял перчатки и шпоры. Кроме того, он потрудился опоздать.

– Ну и зачем ты в таком виде пришел? – просил его берейтор.

– Не знаю, – пожал плечами Мем.

– Ах вот как, – ответили ему. – Зато я знаю. Вон там рукавицы, за ларем вилы, лопата и метла. Где тачка для навоза – сам найдешь. Я научу вас, чернильных пиявок, работать. Семь последних денников по правой стороне – твои.

Мем безропотно проследовал на конюшню, разбудил задремавшего в сене конюха и уговорил его за кусок пирога выполнить работу. С сеновала был прекрасный выход на ограду, а уж с ограды только полный балбес или калека не смог бы спуститься в город. Проще говоря, на всю первую дневную стражу Мем был волен, как солнечный луч в ясную погоду.

Вскоре он оказался на Веселом Бережку возле заведения тетушки Ин, но к Ясе не поднялся. Он стал прогуливаться по улице мимо ее окошка, выясняя, откуда можно было заметить тыкву. Получалось, что почти отовсюду. Тогда Мем осмотрелся внимательнее. Напротив заведения располагался кабачок с полудюжиной подвальных окошечек, глядящих туда, куда Мему было нужно.

Он подумал чуть-чуть и спустился по вытертым ступенькам в питейный зал. Днем посетителей было всего три человека, все они сидели в углу возле стойки. Там же худая нескладная девица протирала глиняные чашки для вина. Мем прошел вдоль стоящих у окошек столов и приспособился за тем, от которого Ясины резные ставенки видны были лучше всего. Девица за стойкой помедлила немного и наконец подошла спросить, что господину будет угодно. Мем положил перед ней на стол жетон собачьего проводника и вежливо поинтересовался:

– Позавчера вечером кто обслуживал посетителей?+

Девица обомлела и даже чуть присела с перепугу.

– Вам с х-хозяином надо... п-поговорить, – еле выдавила из себя она.

– Ну так позови хозяина, – распорядился Мем.

Девица исчезла мигом, словно ее корова языком слизнула.

Хозяин выглядел так, как и положено выглядеть трактирщику. Маленький, толстый, с красным лицом, в криво повязанной белой косынке и с пахнущими чесноком руками. Полицейский жетон подействовал на него не так сильно, как на девицу, но все-таки хозяин впечатлился.

– Чем могу услужить, господин инспектор? – низко поклонился он.

– Я не инспектор, я всего лишь помощник, – скромно признался Мем. – Я хочу спросить про высокого человека в черном плаще, расшитом вот такими бусами. – Мем выложил на салфетку две оторванные от плаща убитого продолговатые стекляшки. – У человека этого темные волосы, он похож на южанина. Над правой бровью у него небольшой белый шрам, на шее под подбородком – бородавка. Когда вы видели его в последний раз?

– Да-да, – суетливо кивнул хозяин. – Я тоже ждал господина Мероя вчера за этим же столиком, а он не пришел. Я теперь буду отчитываться вам?

– В чем отчитываться? – слегка удивился Мем.

– Ну... вам лучше знать.

– Расскажите все с начала.

– С начала... – засомневался трактирщик. – С начала – уж больно длинный получится рассказ. А что случилось с господином Мероем?

– У господина Мероя неприятности.

– По службе?

– Можно сказать и так. Что вы должны были передать ему вчера?

– Подождите, у меня записано... – забормотал трактирщик и полез в карман, пришитый с изнанки фартука. Он извлек свернутую в трубку бумажку и предложил ее Мему.

Тот отвернул верх и прочел два абзаца. Это были разговоры неблагонадежных посетителей на политические темы. Что государь якобы никакой не государь, а обыкновенный подкидыш, и в Таргене скоро начнется война.

– Все ясно, – кивнул Мем и вернул бумажку хозяину. – Вы ее отдайте потом по назначению. Я из другого ведомства. Видите, – он показал трактирщику на свой жетон, – у меня печать красная. А у господина Мероя печать была синяя, верно?

– Да, синяя. А что? Есть какая-то разница?

– Синюю печать ставят в управлении Тайной Стражи. А я состою в войске Порядка и Справедливости.

– Да? – немного растерялся трактирщик. – Ну... это вам виднее, вы свои порядки лучше знаете. А доносы-то мне отдавать теперь кому?

– К вам пришлют человека. – Мем встал, собираясь уходить.

Трактирщик развел руками.

– Вот еще что, – остановился Мем. – Не было ли третьего дня, когда вы в последний раз видели господина Мероя, при нем красивой желтой тыквы, какие дарят на проводы зимы?

– Нет, – покачал головой трактирщик. – Ничего при нем не было, даже кошелька. Господин Мерой убежал в тот вечер быстро. Завидел кого-то в окно и очень заспешил.

– А кого он видел – вы не заметили?

– Темновато было, и я не очень смотрел... Но плащ вроде монашеский.

Вопреки своему обещанию забрать Ошку и посадить его в префектуре в подвал инспектор Нонор не стал этого делать. И подробный разговор с эргром Датаром отложил на некоторое время. Для того чтобы допрос чем-то помог следствию, нужно было задать правильные вопросы. А правильные вопросы сначала необходимо подготовить и продумать и потом уж задавать. Инспектор Нонор не был сторонником крайних мер. Наоборот. Он предпочитал напугать людей, а потом проследить, как они засуетятся. В горячке и испуге вдруг себя да выдадут?

Предварительные данные у Нонора имелись такие: следы трех неизвестных, один из которых убит. Обувь обычная городская, оружие настоящее, а не какие-нибудь подручные средства, подобранные тут же, с земли. Удар однократный и идеально точный – прямо в сердце, даже крови почти нет. Учитывая, что не всякий бывалый солдат наверняка знает, где сердце у человека, одно это – материал для размышлений немалый. Орудие убийства – тонкий кинжал или нож с гладким лезвием длиной около ладони. По расположению следов осталось неясным, вместе были эти трое или нет.