В Пустошах - Лена Бутусова

только выпусти меня, — Тая просительно сложила ладошки и захлопала ресницами.

Увы, ее чарующий карий взгляд безотказно действовал только на мужчин, а кухарка лишь сердито нахмурилась и, чуть приоткрыв дверь, сама скользнула внутрь, не выпуская Таю.

— Что это ты тут удумала? — Мара уперла руки в бока, строго глядя на набитую снедью Таину сумку. — Куда собралась?

— Я… — Тая разом растеряла всю свою сообразительность, понимая, что вранье — это еще хуже, чем воровство. И потому выдала все, как на духу, — Мара, милая, я ухожу, хочу найти отца ребенка, — с этими словами она положила руку на живот, словно придавая весомости своим словам.

— Совсем разум потеряла? — кухарка лишь всплеснула руками. — И куда ты пойдешь? В тягости? Одна-одинешенька?

— Со мной Альба пойдет, — Тая протянула руку, и белый волчонок тут же ткнулся мокрым носом в ее ладонь. — Он меня защитит и дорогу укажет. У него знаешь, какой нюх?

— От кого тебя этот задохлик защитит? — кухарка не сдавалась, а волчонок в ответ на оскорбление тихонько зарычал, чуть обнажив мелкие пока еще зубки. — От зайца разве что.

— Марушка, миленькая, только не говори Нирине, прошу тебя, — Тая прильнула к кухарке, заглядывая в глаза. — Она меня запрет до самых родов, а мне, правда, очень-очень надо его найти. Ну, как же ребенку без отца расти?

— Как-как? Как все растут, — кухарка поджала губы. — Не ты первая, не ты последняя, кого мужик обрюхатил и бросил. Это не повод бежать за ним очертя голову. Сама сгинешь и дитё погубишь.

— Не говори так о нем, — Тая отстранилась, чувствуя, как глаза защипало от предательских слез. — Дар Ветер не такой. Он ведь даже не знал…

— Не знал, что от постельных утех бывают дети? — Мара, видя Таины слезы, смягчилась, — Ну, ладно, не плачь. Иди сюда, дай обниму тебя.

Кухарка ласково прижала к себе Таю, погладила по спине.

— Любишь его, что ли? — спросила с каким-то недоверием, словно не думала, что такое вообще бывает.

Тая лишь молча кивнула, не вырываясь из объятий.

— Я тоже любила одного… Давно это было. Девчонкой совсем была, почти как ты сейчас, даже еще младше, — неожиданно Мара принялась откровенничать. — Да, только он не глядел на меня совсем, имени моего не знал. Он в нашу лавку каждый день за свежим хлебом приходил, а я все любовалась на него да мечтала… Потом меня родители в Илларх на обучение отправили. А год спустя матушка умерла от морового поветрия. И следом за нею отец. А я милостью Нирины осталась в пансионе насовсем. Приютила меня мать-настоятельница, как тебя вот также. Кухарить оставила, у меня только к тому талант и был. Поплакала я в подушку о маменьке с папенькой, да и забыла их. И любовь свою единственную тоже забыла…

Тая шмыгнула носом, отстранилась и удивленно посмотрела на кухарку:

— Это сколько же Нирине должно быть лет? Если она уже тогда настоятельницей была…

— И-и-и… девочка, — Мара развеселилась. — Многого ты про нашу матушку не знаешь.

— А ты знаешь? — девушка недоверчиво покосилась на пожилую сестру.

— И я не знаю, — та простодушно улыбнулась. — Не знаю и знать не хочу. Меньше знаешь, крепче спишь, не зря в народе так говорят.

— Так отпустишь ты меня или нет? — Тая сурово нахмурила брови, опустив глаза к полу.

Мара вздохнула:

— Ты когда бежать-то собралась?

— Завтра, — Тая проворчала себе под нос, — при полной луне, чтоб светлее идти было.

— Не побоишься в Полнолуние по лесу ходить? — кухарка сокрушенно покачала головой. — А впрочем… Луна давно уж твоя подружка. Ладно… иди.

— И Нирине не скажешь? — девушка вскинула полные мольбы глаза.

— Ни слова.

— Спасибо, Марушка! Ты меня спасла! Ты такая добрая! — Тая кинулась обнимать пожилую кухарку.

— Ох, как бы мне не пожалеть о своей доброте. Храни тебя, Великая Мать, девочка…

Глава 2. Волчья яма

Весь следующий день Тая была, как на иголках, и едва смогла дождаться темноты. Но Мара не выдала свою любимицу.

И вот теперь они шли вдвоем с волчонком по ночному лесу, оставив за спиной девичью обитель Илларх, которая, не смотря ни на что, стала для Таи домом. Единственным домом, который она помнила. После той чудовищной ночи, когда Тая лишилась невинности, воспоминания о прошлом покинули ее и не желали возвращаться. Новая жизнь девушки-оборотня началась на пороге пансиона для магически одаренных девочек, а все, что было до него, закрывал плотный морок. Тая уже даже не пыталась вспоминать, смирившись с тем, что у нее нет прошлого. Зато у нее могло быть будущее. У нее, ее ребенка и его отца.

Внезапно нахлынувшее ощущение опасности заставило Таю замереть на месте. Альба тоже застыл и принюхался, вытянув морду в сторону подозрительной кучи веток и приподняв переднюю лапу, словно гончая. Обостренное нечеловеческое чутье Таи говорило, что рядом, кто-то был, и не ночное зверье, а кто-то разумный.

Волчонок зарычал, тихонько и словно бы с сомнением.

— Тише, Альба, — Тая прошептала одними губами и положила руку зверенышу на голову, успокаивая.

Она вытащила из-за пояса нож. Пусть Тая не была воином, но за свою жизнь будет драться отчаянно.

И в этот момент из-под вороха веток и листвы послышался слабый стон. Не убирая ножа, Тая приблизилась. Хоть опасный противник и не смог бы так жалобно стонать, предосторожность никогда не бывала лишней.

В центре кучи темнел рваный провал. Закусив губу от нехорошего предчувствия, Тая убрала в сторону одну из ветвей и заглянула вниз. Замаскированная валежником, под ворохом листвы оказалась волчья яма. Жестокая ловушка, утыканная снизу заостренными кольями. Когда несчастная жертва, спасаясь от загонщиков, бежала вперед, она не видела перед собой опасности до тех самых пор, пока предательская маскировка не проламывалась под лапами, и зверь не оказывался на дне ямы, проткнутый острыми палками и обреченный на медленную мучительную смерть.

На дне этой ямы был человек. Тая чувствовала пряный запах крови, слышала тихий стон, но даже ее полузвериного зрения было недостаточно, чтобы разглядеть во мраке подробности трагедии.

Рядом с Таей застыл Альба. Волчонок прилег на край провала, опустил морду книзу и тихонько заскулил, отвечая жертве.

— Эй, — девушка позвала негромко. — Кто здесь?

Стон оборвался, и Тая решила, что несчастный отмучился, но в тишине раздался его голос, совсем молодой еще, почти мальчишеский:

— Помогите… пожалуйста…

Проглотив удушливый комок в горле, Тая свесилась ниже в яму, пытаясь разглядеть жертву и понять, можно ли ему помочь.

— Ты цел? — вопрос прозвучал довольно глупо, учитывая обстоятельства, однако ответ был неожиданным:

— Почти.