Заговорщики (Книга 2, Перед расплатой) - Николай Шпанов

Борман".

"...Меры, вытекающие из нынешнего положения"! - если бы адмирал имел хотя бы приблизительное представление о положении! Что-нибудь, кроме того, что на него свалился весь позор и ужас Германии, груза которых не выдержали другие главари.

Наконец на следующее утро прибыла еще одна радиограмма:

"Гроссадмиралу Деницу.

Завещание вступило в силу. Я прибуду к вам как можно скорее. До тех пор, по моему мнению, опубликование следует задержать.

Борман".

Это было запоздалым сообщением о том, что Гитлер больше не существует. Дениц окончательно растерялся. Его руки дрожали, принимая столь долгожданную власть. Он вызвал для совещания Кейтеля и единственного находившегося поблизости члена правительства министра финансов Шверина фон Крозиг. Шверин фон Крозиг согласился возглавить кабинет министров, но при условии, что будут немедленно арестованы Геббельс и Борман. Дениц обещал. Но когда Кейтель и Крозиг ушли, он сказал своему флаг-капитану:

- Мне вскоре придется вступить в контакт с противником, быть может через того же Бернадотта, которого не сумел использовать Гиммлер Риббентроп для этого не годится. Из-за его тупости мы и оказались втянутыми в войну. Учитывая предстоящие переговоры, на посту министра иностранных дел необходим человек, с которым согласятся говорить иностранцы. Узнайте, где находится фон Нейрат.

Попытки найти Нейрата ни к чему не привели. Он тщательно скрывался, очевидно стараясь остаться в стороне от развязки, неизбежность которой понимал. Дениц приказал привлечь к этим поискам Риббентропа. Обеспокоенный таким поручением, Риббентроп тотчас явился к Деницу. Адмирал объяснил ему, зачем понадобился Нейрат, и приказал, в случае если так и не найдут Нейрата, назвать другую кандидатуру.

Риббентроп вернулся в тот же вечер и предложил в качестве единственного кандидата самого себя. Но Дениц приказал ему сдать пост министра фон Крозигу и велел установить неотступное наблюдение за самим Риббентропом, чтобы не дать ему возможности войти в контакт с Гиммлером. Дениц боялся, что эти двое, сговорившись, сумеют не только устранить его самого, но и физически уничтожить.

За час до времени приема, назначенного Гиммлеру, к Деницу пришел гаулейтер Вегенер и предупредил, что, по имеющимся у него данным, Гиммлер не намерен сдаться без боя.

Тотчас был образован отряд из надежных подводников-нацистов и размещен в комнатах рядом с той, где Деницу предстояло принять бывшего рейхсфюрера СС. Под бумаги, разложенные на письменном столе, Дениц сунул пистолет. Гиммлера ввели в кабинет два адъютанта Деница. Адмирал колебался несколько мгновений, прежде чем решился отпустить адъютантов и остаться с глазу на глаз со "страшным Генрихом". Затем Дениц дал ему телеграмму Бормана. Гиммлер прочел, смертельно побледнел, но после некоторой задумчивости встал и официально поздравил Деница.

- Позвольте мне в таком случае, - добавил он, - быть вторым человеком в государстве.

Чувствуя, как холодеют у него кончики пальцев, Дениц решился ответить:

- Нет, я обойдусь без вас.

- Едва ли, - нагло заявил Гиммлер. - Капитуляция неизбежна, это должно быть вам ясно.

- При чем тут вы? - уклончиво спросил Дениц.

- У меня уже налажена прочная связь с Эйзенхауэром и Монтгомери.

- Через Швецию? - вырвалось у Деница.

Гиммлер усмехнулся:

- Теперь Швеция мне не нужна.

- Я вас не понял.

- Я имею непосредственную связь с американцами.

- Каким образом?

- Это мое дело... Я же вам сказал: вам без меня не обойтись. Кроме того, вы должны учесть, что я и мои войска СС незаменимы как фактор общественного порядка в среднеевропейском пространстве... - И после некоторой паузы Гиммлер добавил: - Я тут хозяин и еще долго им останусь.

- Вы переоцениваете свое положение, - попробовал осадить его Дениц, но Гиммлер еще более многозначительно возразил:

- Боюсь, что из нас двоих в худшем положении вы. Сотрудничество со мною...

- Вы хотите сказать: ваше сотрудничество со мною... - обиженно поправил Дениц.

- Если вам так больше нравится, но теперь дело не в церемониях: если вы хотите, чтобы американцы говорили с вами, как со своим человеком, вам нужен я.

- Попробую договориться с ними и без вас. Йодль уже действует по моему поручению.

- Йодль, Йодль! - насмешливо проговорил Гиммлер. - Что он может, этот Йодль! Если вы не найдете общего языка с Эйзенхауэром, он не станет больше принимать тех, кто хочет сдаться в одиночку, он угрожает оставить на произвол русских всех, кто очутится восточнее американских линий.

Дениц знал, что это верно, и с удивлением посмотрел на Гиммлера: откуда тому могут быть известны условия, выставленные американским командованием ему, Деницу? Он резко сказал:

- Если мы согласимся объявить о своей капитуляции до двадцати четырех часов восьмого мая, дело будет спасено. Эйзенхауэр согласится принять наши войска, какие успеют оторваться от русских, и перейти за линии англо-американцев.

- Без меня и моих СС у вас не будет возможности перегнать максимум войск и беженцев за линии американцев, - упрямо повторил Гиммлер.

- Вы больше не рейхсфюрер СС!

Гиммлер снял пенсне и несколько мгновении глядел на Деница удивленно вытаращенными близорукими глазами.

- Вы уверены? - спросил он наконец.

- Я отрешаю вас от всех должностей! - крикнул Дениц.

- Попробуйте объявить об этом... - насмешливо сказал Гиммлер. - Или вам хочется оказаться в руках русских?.. Я еще могу это организовать. За вас американцы цепляться не станут.

- Вон, сию же минуту вон! - больше от испуга, чем в негодовании, закричал Дениц.

Гиммлер исчез, и больше никто его не видел.

Дениц приказал подготовить радиопередатчик для обращения к войскам с призывом сложить оружие на западе и решительно продолжать борьбу на Восточном фронте, против русских.

Но из-за неисправности радиоаппаратуры это обращение не попало бы в эфир, если бы на помощь не пришел дотоле не известный Деницу группенфюрер СС Вильгельм фон Кроне. Этот эсесовский генерал каким-то образом оказался обладателем новенького американского военного радиопередатчика, по какому-то счастливому стечению обстоятельств сброшенного на парашюте американским самолетом именно в то место, где находился названный Кроне.

Седьмого мая Дениц получил известие из Реймса: в ставке Эйзенхауэра Йодль подписал капитуляцию. С этим делом спешили: немцы, чтобы дать англо-американцам "легальную" возможность продвинуться как можно дальше к востоку, навстречу советским войскам; англо-американцы, чтобы захватить под свою охрану возможно большее число германо-фашистов, которым не приходилось ждать, что советские солдаты дадут им возможность ускользнуть от справедливого суда народов.

Но из попытки сепаратного сговора Йодля с западными участниками антигитлеровской коалиции ничего не получилось. Подлинный победитель нацистского зверя - советский народ потребовал, чтобы гитлеровская Германия склочила знамя ужасной войны не в случайном пункте, Реймсе, как того хотелось Эйзенхауэру и Монтгомери, и не рукою случайно подвернувшегося гитлеровского подручного, а в самой берлоге фашистского зверя - в Берлине, и руками высшего немецкого командования; не втихомолку, а в подобающей обстановке.

После некоторого сопротивления англо-американского командования и дипломатии им все же пришлось принять советское требование, и капитуляция была подписана по всей форме, как того требовала политическая обстановка, в самом Берлине.

Когда вскоре к месту расположения ставки Деница прибыли американский и британский представители Мэрфи и Рукс, Дениц пригласил их к себе. Он торопился свидеться с ними, прежде чем приедет советский представитель в контрольной комиссии. Дениц очень боялся, что американец и англичанин откажутся разговаривать с ним без своего советского коллеги, но эти опасения оказались напрасными. Мэрфи и Рукс прибыли со всею доступной им поспешностью. Час продолжалось обсуждение животрепещущей проблемы "запад-восток" и вопросов передачи максимального числа нацистских войск в плен западным союзникам.

Лишь после того как прибыл советский уполномоченный и можно было без открытого нарушения элементарных приличий взять под англо-американскую защиту Деница и его окружение, они были перевезены во Фленсбург, на борт немецкого пассажирского парохода "Патриа", бывшего когда-то гордостью линии "Гамбург - Южная Америка". Там и разыгралась заключительная сцена крушения того, что кучке гитлеровских последышей еще хотелось считать Германской империей.

Деница и прилетевшего из Реймса Йодля ввели в "зал заседаний", еще вчера бывший попросту судовым баром. Вдоль переборок стояли сдвинутые в сторону высокие стулья, на стойке сверкали кофейники и приборы бармена. Длинный стол посреди салона был накрыт простой белой скатертью. Ничего не подозревавший Дениц не сразу решился положить на эту прозаическую скатерть свой жезл гроссадмирала. Йодль первый почувствовал неладное в холодной официальности, с которой к ним обращались американские офицеры.