Леди и Волк - Джулия Берд

— Могу ли я узнать ваше имя, миледи? — поинтересовался незнакомец.

— Меня зовут Кэтрин. Я дочь лорда Гилберта, барона Шелби. — Она сделала еще один глоток и тут же почувствовала себя намного лучше. — Я направляюсь в замок лорда Блэкмора, где состоится моя помолвка.

Взглянув на нее с изумлением, незнакомец чуть не подавился пивом и громко захохотал. Успокоившись, он поднял бокал и тихо произнес:

— Бог проявляет свое милосердие, когда оно больше всего необходимо.

— Вы знаете моего отца? — Смех незнакомца озадачил девушку. «Если он служил у кого-нибудь из наших знакомых, — подумала она, — то с радостью поможет мне, раз уж сэр Гарольд не в состоянии». «А может быть, он знал Джорджа?» — мелькнула у Кэтрин надежда.

— М-м-м… — после долгого раздумья произнес он. — …Да, можно сказать, что я знаю вашего отца. Мы… близко знакомы.

— А может быть, вы знали и моего брата? — улыбнулась Кэтрин с надеждой.

— Да, но не так хорошо.

Кэтрин взглянула с недоверием:

— Что-то я не видела вас в услужении ни у одного из баронов. Как вас зовут?

Он поставил два стула, и они сели. Скрестив руки на груди, незнакомец ответил:

— Близкие друзья называют меня Волком.

— А не очень близкие? — улыбнулась она.

— Ягненком.

«Этот наглец умен», — подумала про себя Кэйт, поднимая бокал. Напиток уже возымел свое действие, и на душе потеплело. Разговор начал доставлять ей удовольствие.

— Но вы можете называть меня Гаем, миледи.

Неожиданно к ним подошел невысокий юноша и, учтиво поклонившись Кэтрин, обратился к незнакомцу:

— Милорд, ваша одежда высохла, но обувь еще сырая. — Хорошо, Джеффри, ты свободен, — резко прервал его Гай.

— Что-нибудь не так, милорд? — смутившись, спросил юноша.

— Нет, все в порядке. Ты свободен.

Странно посмотрев на них, Джеффри поклонился и ушел.

— Еще один бедолага, потерявший своего хозяина во время чумы. Бедный парень лишился рассудка и зовет меня милордом, — опередив вопрос Кэтрин, объяснил незнакомец. — Не смог воспользоваться своей свободой и вообразил, что я — его хозяин. Сколько людей потеряло рассудок в эти страшные времена!

Ужасная догадка мелькнула в голове Кэтрин.

— Вы были в услужении у знатной семьи, а после смерти хозяев присвоили дом и даже слуг, претендуя на знатность и благородство! — Она смотрела на него с отвращением, сердце глухо стучало в груди.

Брови незнакомца иронично изогнулись.

— Такая невинная девушка и уже так много знает о жизни?

Кэтрин подняла свою кружку и задумалась. Мрачные воспоминания поплыли перед ней: она видела страдания умирающего брата, застывший взгляд из его пустых глазниц, пока она копала могилу. Из ее груди чуть было не вырвался болезненный стон.

— Я знаю намного больше, чем могу рассказать кому-либо, — еле слышно произнесла Кэтрин. — И видела такое, что вовсе не следовало бы видеть восемнадцатилетней невинной девушке.

Она поднесла кружку к губам и сделала большой глоток.

С состраданием взглянув на юную леди, Гай предложил ей руку и подвел к столику. На его губах играла озорная улыбка.

— Я думаю, только очень бывалые женщины способны так долго голодать, не так ли? — лукаво сказал он, садясь на скамейку.

— Мне не пристало сидеть с вами за одним столом, это неприлично, — сказала Кэтрин упавшим голосом, видя, как служанка ставит на стол запеченную баранью ногу, гороховый пудинг, кладет два прибора.

— Ну тогда стойте там, миледи, — сказал незнакомец и отрезал сочный кусок мяса.

Кэтрин с ненавистью смотрела на этого дерзкого самоуверенного человека. Однако голод оказался сильнее, и девушка обреченно уселась за стол.

Внезапно дверь харчевни распахнулась и на пороге, запорошенный снегом, появился пьяный сэр Гарольд. В руках он держал пустой бурдюк. Покачиваясь, он направился к стойке пополнить иссякшие запасы вина. Кэтрин вознегодовала, но гнев быстро сменился опасением, что сэр Гарольд расскажет отцу о ее поведении.

— Ему не понравится, что я сижу с вами за одним столом, — прошептала она незнакомцу.

— Это и есть ваш сопровождающий? — Гай окинул ее недоверчивым взглядом. — Вашего отца надо бы заковать в колодки за то, что он послал такого человека заботиться о вашей безопасности!

К несчастью, это была правда. С самого начала отец не проявил должной заботы о ее защите в пути.

— Лошади пристроены, наша юная Кэйт! — подойдя к столу, отрапортовал сэр Гарольд заплетающимся языком.

— Сэр Гарольд! — возмутилась девушка, осмелев в присутствии нового защитника. — Я велела вам оставаться в конюшне до тех пор, пока вы не протрезвеете. А что касается лошадей, так они находятся в лучшем положении, чем мы. Здесь негде спать!

Сэр Гарольд осмотрелся вокруг и заметил спящих на полу людей. Зрелище было не из приятных. Неодобрительно глядя на Кэтрин, он заметил:

— Ваш отец будет недоволен, миледи, узнав, что вы проводите время среди крестьян и таких, как этот, — кивнул он в сторону незнакомца.

— Всегда можно уйти в конюшню, — заметил Гай, занятый едой. Он отломил кусочек хлеба и обмакнул его в соус. — Там вы можете забраться на сеновал и больше не беспокоиться о нарушении этикета.

— А это идея, — сэр Гарольд потер ладони, — я приготовлю для вас постель, леди. — И он направился к двери, прижимая к себе бурдюк с вином.

Кэтрин с тоской подумала об уютной теплой комнате, которая ждала ее в поместье, о мягкой чистой постели, в которой она могла бы уже отдыхать, если бы не буря. Но остановить разыгравшуюся стихию и уехать она не могла. «И раз уж приходится здесь оставаться, то почему бы не получить от этого хоть немного удовольствия. Поскольку сэр Гарольд считает возможным спать в конюшне, то и мне нечего сильно беспокоиться о приличиях», — размышляла Кэтрин. Она понемногу оживала и даже начала находить удовольствие в том, что столь необычные обстоятельства забросили ее сюда. Люди, очутившиеся здесь по воле судьбы, пребывали в какой-то эйфории и, казалось, потеряли чувство меры и времени. Они исступленно кружились в танце, музыканты же играли с таким вдохновением, как, казалось, они не играли никогда прежде. Атмосфера нереальности обволакивала девушку. Предчувствие подсказывало, что этой ночью произойдет нечто особенное. Тоска и одиночество, ее неизменные спутники со дня смерти Джорджа, отступили. Баранина никогда не казалась такой вкусной, как сегодня! А напиток таким изысканным! Он манил своим дурманящим ароматом. Почему прежде, недоумевала Кэтрин, она отказывалась от спиртного? Ей хотелось скинуть с себя оковы прошлого и молить Бога о жизни. Она была так счастлива, что осталась жива! «Прости меня, Джордж, за то, что я так радуюсь жизни!» — думала девушка.