Одно другого интересней - Ежи Брошкевич

ВЫ САМИ ЗНАЕТЕ, каково приходится человеку на Главном Вокзале. Там может потеряться не только трехлетний ребенок, там и тридцатилетний, вполне взрослый человек может растеряться. И неудивительно! Вы представьте себе: ко входу подкатывает одна машина за другой, к дверям подбегают носильщики, отбирая от путешественников чемоданы: с трамвайных, автобусных и троллейбусных остановок без перерыва тянутся ленты навьюченных пассажиров, в зале ожидания — толкотня, толпа людей перед кассами, киосками, справочными бюро, у выхода на перрон; кто-то кого-то постоянно вызывает, окликает, люди прощаются, здороваются, целуются, то и дело звучит голос из репродуктора:

«Внимание, Внимание! Скорый поезд Варшава — Прага — Париж отправляется с первой платформы первого пути. Пассажиров просят занять места!»

«Начинается посадка на пассажирский поезд до Вроцлава, вторая платформа третьего пути!…»

«Дежурного Мицака просят зайти к начальнику вокзала!…»

«Скорый поезд Москва — Берлин прибывает на третий путь, платформа номер пять»…

Ика с Горошком вдруг оказались среди всей этой толчеи, суматохи и шума. Не приходится, стало быть; и удивляться, что в первую минуту они несколько оробели. До сих пор все, собственно говоря, делалось как бы само собой, почти без их участия. А что будет дальше?

Горошек посмотрел на Ику, Ика на Горошка. Они стояли в самом центре зала ожидания. Кругом валом валили пассажиры. Кто-то кричал: «Завяжи как следует шарф!», кто-то обещал: «Сейчас же вам напишу, еще сегодня»…

«Ну что же?» — взглядом спросила Ика.

«Где его искать?» — так же ответил Горошек.

А вслух оба разом сказали:

— Что будем делать?

И обрадовались, — ведь говорят, что это хорошая примета. Но примета приметой, а что делать — неизвестно.

— Здесь его нет, — сказал Горошек.

— Очевидно.

— Если бы он был тут, его бы взрослые сразу сами нашли.

— Ты прав.

— Но ведь тут, — продолжал рассуждать вслух Горошек, — тут могли остаться какие-нибудь следы!

— Его кто-нибудь мог видеть, — подхватила Ика.

— И запомнить, что с ним приключилось.

Увы, этой фразы Ика уже не расслышала, потому что в эту самую минуту на них налетел какой-то опоздавший пассажир с двумя огромными чемоданами. Ика отлетела в одну сторону, Горошек — в другую, а он ни на кого не глядя, понесся дальше.

— Дяденька! — крикнул в ярости Горошек. — Висла загорелась, что ли?

Он хотел повторить Ике эту остроту и вдруг заметил, что Ики уже нет.

Вокруг кипела толпа чужих взрослых людей, занятых своими делами, а Ики не было.

— Ика! — отчаянно крикнул Горошек, кидаясь в толпу.

Он тут же сам налетел на кого-то, кого-то толкнул локтем в бедро, запутался в чьем-то пальто. Кто-то выругался, кто-то охнут. Горошек несколько раз повторил «извините»… И все зря. Ики не было.

Горошек остановился, глубоко вздохнул и сосчитал сначала от одного до десяти, а потом наоборот — от десяти до одного: десять, девять, восемь, семь и так далее. Так учил его папа собираться с мыслями. И действительно, он собрался с мыслями. Но мысль была одна: нечего сказать, хорошо они начали поиски — сами потерялись!

«Ладно, — сказал себе Горошек, — главное — спокойствие. Только спокойствие может нас спасти. Надо обдумать, как ее найти. Вопервых, я могу пойти к дежурному по вокзалу и попросить, чтобы Ику вызвали по радио. А во-вторых? Что во-вторых? Ага! Есть!»

И вот в самом центре людного зала ожидания Варшавского Главного Вокзала вдруг раздалось громкое, заливистое, я сказал бы даже душераздирающее «ку-ка-ре-ку».

Петухи, понятно, были тут ни при чем.

Кукарекал наш друг Горошек. Зажмурив глаза, встав на цыпочки, он несколько раз подряд прокричал петухом.

Вокруг него сразу же собралась кучка людей.

— Что это с ним?

— Бедный ребенок!

— «Бедный»! Хулиган, а не бедный ребенок!

— Может, больной? — наперебой толковали собравшиеся. Горошек покраснел, но снова что было сил закричал:

— Ку-ка-ре-ку!

— Милиция! — крикнул кто-то.

И тут кто-то другой схватил Горошка за руку и строго спросил:

— Что это за выходки?

Это был не кто иной, как милиционер.

К счастью, в эту критическую минуту совсем рядом прозвучал спокойный голосок Ики:

— Товарищ милиционер, извините, пожалуйста! Это мой братишка.

— А зачем он кукарекает? — улыбнулся милой девочке милиционер. Улыбнуться улыбнулся, но Горошка не отпустил.

— Он еще очень маленький и не очень умный, — отвечала Ика. Очаровательно улыбнувшись и сделав милиционеру реверанс, она потянула Горошка за рукав. — Извините, пожалуйста, но нам надо идти, нас мамочка ждет. До свидания, товарищ милиционер!

Милиционер галантно козырнул. Люди расступились. Кто-то сказал:

— Какая хорошенькая девочка!

Еще кто-то:

— Какая умная и заботливая!

Ика, вытянув Горошка из толпы, немедленно перестала очаровательно улыбаться и зашипела:

— Ты что — с ума сошел?

— Нет, — спокойно отвечал Горошек.

— А что все это значит?

Горошек молча взял ее за руку и отвел в уголок, туда, где стояла телефонная будка с объявлением «Автомат не работает». Только тогда он сказал:

— Во-первых, будь добра больше не теряться, хорошо?

— Да ведь… — начала Ика.

— Никаких «да ведь»! Мы должны искать мальчика, а не друг друга. А во-вторых, я знал, что делаю.

— Что ты там еще знал?

— Сама подумай! Где тебя всегда можно найти? Конечно, там, где народ собирается. Вот я и кукарекнул.

— Кукарекнул, как дурак, — огрызнулась Ика. Но Горошек понимал, что перевес на его стороне.

— Может быть, кукарекал я и плохо, — сказал он, — но дело я сделал. Ведь ты нашлась?

— Ну… ну да! — честно призналась Ика.

— И никаких «ну да»! — строго сказал Горошек. — Довольно терять время! Ясно?

— Ясно.

— Так вот слушай, — важно произнес Горошек. — Мой план таков: сначала мы должны сориентироваться на местности.

— Это еще что такое?

— Очень просто: когда где-нибудь случится происшествие, милиция всегда первым делом производит ориентировку.

— Какую ориентировку?

— О господи! — возмутился Горошек. — Осматривают место, где что-то произошло. Это и называется «ориентировка на местности».

— Угу, — задумчиво протянула Ика. — Ну ладно. Но раз происшествие было не на местности, а, например, на вокзале, то это уже не ориентировка на местности, а ориентировка на вокзале или на перроне.

— Очень возможно, — сказал Горошек. — Пошли!

— Куда?

— Туда, где он потерялся.

— А где он потерялся?

— Здравствуйте! На вокзале.

— Горошек! — грозно сказала Ика. — Да ведь на вокзале десять платформ, четыре зала ожидания, три ресторана, две камеры хранения, двадцать касс, комната матери и ребенка, и я не знаю еще что. Какую ты тут будешь делать ориентировку? Перронную, ресторанную или ожидальную? Эх, ты!

Она сочувственно покачала головой.

Горошек глядел на нее растерянно.

— Действительно, — сказал он, — надо это продумать… Но Ика окончательно взбунтовалась:

— А по-моему, тут нечего продумывать. Надо просто узнать.

— Что узнать?

— Как — что? Узнать, где малыш потерялся. В поезде, на перроне или в зале ожидания… Верно или нет?

— Ну, верно. А где ты это узнаешь?

— Надо спросить

— Кого?

— У всех надо спрашивать: в буфете, у контролеров, может быть, даже у милиционера.

— Ха-ха! — произнес Горошек, в свою очередь сочувственно покачав головой. — Так они тебе и сказали! Эх ты!

— А почему бы им не сказать?

— Эх, ты, чудачка! Да ведь если бы они сами знали, они бы давно его нашли! Придумай что-нибудь получше!

Ика, смутившись, оглянулась, словно в поисках помощи. Тут взгляд ее упал на телефонную будку с табличкой «Автомат не работает». И она облегченно вздохнула.

— Жди меня здесь! — сказала она.

— Что ты там опять… — начал Горошек.

Но Ика не дослушала вопроса.

Она смело вошла в телефонную будку и сняла трубку. При этом она повернулась спиной к двери будки и не взглянула на Горошка, который довольно выразительно постучал себя по лбу.

— Алло, — сказала Ика. — Говорит Ика. Я ищу Яцека Килара. Алло!

В трубке что-то зажужжало.

— Алло, — повторила Ика громче. — Я разыскиваю трехлетнего Яцека Килара, который сегодня днем потерялся на вокзале! Алло, алло!

В трубке опять что-то зажужжало, потом затрещало, заскрипело, заворчало, загудело, и в конце концов отозвался скрипучий, сильно простуженный голос:

— Ну, что там еще? Читать, что ли не умеешь? Не видишь, что я испорчен?

Но Ика нисколько не смутилась.

— Простите, пожалуйста, — сказала она упрямо, — но у нас исключительный случай. Сегодня утром потерялся трехлетний мальчик. Взрослые его не нашли, а теперь уже скоро вечер, поздно, холодно и дождь идет.