Ушел и не вернулся - Ольга Лаврова

Но не успеешь свалить одно проклятое, как наваливаются три новых. Что за работа, что б ее! Заживо съедает!.. То есть ему просто некогда было жениться? Так нелепо?.. Нет, тут часть правды. Не вся. В чем же остальная?

Надо проследить сначала. С появления Зины на Петровке. Сперва он ее прошляпил - как талантливого эксперта, будущую звезду НТО. Внешность обманула: слишком хороша, вряд ли еще и умом богата. Обращался с новой сотрудницей снисходительно, покровительственно. Тщеславный петух! Спасибо, Томин ему глаза раскрыл. (С Томиным служба столкнула на щекотливом расследовании, и они как-то сразу подружились.) Томин и свел Пал Палыча с Зиной, своей однокурсницей.

Та держалась бойко, но втайне робела перед Знаменским: недавняя выпускница юрфака - перед следователем, уже имевшим лестную репутацию.

Потом был период обоюдной влюбленности. Тогда она и носила это пальтишко, обшитое тесьмой. Рыже-золотистое, как ствол сосны под солнцем. Как ее глаза. Таких янтарных больше ни у кого нет. Он провожал, встречал, тосковал и названивал, если усылали в другие города.

Только окончательной близости не было. Зина не провоцировала, а Знаменский - в обыденной жизни не аскет - ради будущей жены принял рыцарственные обеты. Никаких соитий наскоро, тайком. Слишком высоко он ее ставил, чтобы предложить "исхитряться", чтобы подвергать риску пережить малейшее унижение или неловкость.

Во всяком случае, так ему тогда представлялось. Сейчас, глядя на корму, Пал Палыч ругал и жалел себя за глупость. Чего он добился, изо всех сил благородничая? Их отношения приняли постепенно хронический характер. Возрастало взаимное доверие, крепла дружба, а пылкость убывала, сменяясь нерушимой спокойной привязанностью.

Неужели я упустил мою Зину? Мою?.. А вдруг еще мою? Может, я и по сию пору дурью мучаюсь? Может, не поздно вернуть?

Тем же воскресным вечером он решил объясниться.

- Зина... я хочу с тобой поговорить. Это касается нас обоих.

Заготовленные фразы произнеслись гладко, но Зиночка имела тонкий слух. Отозвалась не сразу:

- Ну... поговори.

Он начал излагать свои лодочные воспоминания и сожаления, упирая на то, что, в сущности, ничто не изменилось, что оба они - те же, только постарше, а это не обязательно хуже, даже наоборот, и т. д.

Зина помалкивала до конца его монолога. И некоторое время после. Вздохнула слегка:

- Я тоже думала о нас с тобой. И раньше огорчалась, что как-то все не складывается.

- Прости.

- Да не вини себя, пожалуйста! По-моему, любви - в чистом виде - и не было. Примешивалось больно много профессиональных восторгов. Ты рисовался мне гениальным следователем, я тебе - замечательным криминалистом...

- Но разве...

- Я помню, - перебила она, - помню. Одно время мы с удовольствием целовались и прочее. Но это не то... Когда ты сделал мне первое предложение?

- После истории Авдеева.

- А второе?

- После бродяги.

- Вот видишь!

(По обоим делам Кибрит превзошла себя и прогремела в Управлении.)

Пал Палыч притих, обескураженный поворотом разговора. А ей было и смешно и грустно.

- Ну что ты, право, Павел? Мы же все равно друг друга любим! И это навсегда. А после загса, пожалуй, разодрались бы через месяц! - Она с улыбкой заглянула в его хмурое лицо.

- С какой стати? Не выдумывай ерунды!

- Ну, хорошо, давай порассуждаем. Ты когда-нибудь представлял меня вот с таким пузом? Или кормящей ребенка? - Она прошлась по комнате, придерживая перед собой воображаемый живот.

- Знаешь, да! Думал о ребенке и заранее радовался!

Признание отозвалось на лице Зины удивлением и нежностью. Пал Палыч порывисто обнял ее, близость ее тела ударила в голову.

- Еще не поздно! Еще все может быть!

Она не воспротивилась, не отстранилась. Доверчиво прислонилась щекой к его плечу.

- Не нужно, милый. Мы только все испортим.

И, мягко уклонившись от поцелуя, повторила:

- Этого уже не нужно. А кроме того... Словом, твое третье предложение отклоняется.

У Знаменского тоже был тонкий слух. Он разомкнул объятья.

- Кроме того - что? Или кроме того - кто?

Зина не замялась, не потупилась.

- Еще не уверена, - ответила честно. - Но надеюсь.

Объяснение состоялось, миновало, ей хотелось разрядить обстановку. А Пал Палыч по инерции продолжал:

- Зина, если надежда не оправдается, то...

- Четвертое предложение? Его не последует. Хочешь, скажу, почему ты на мне не женился? Настоящую причину?

- Дурак набитый.

- Не-ет. Себе на уме. Стала бы я не Кибрит, а Знаменская - так нам бы вместе работать не дали! Вот что!

Пал Палыч возмутился, изумился, открыл рот... закрыл и начал неудержимо краснеть. (Действительно, семейных в одно дело не пускали.)

А Зиночка как прыснула, так и не могла остановиться, пока он не заулыбался виновато и не ушел к себе.

* * *

О пропаже мужа Миловидова заявила в пятницу к вечеру.

В субботу Знаменский занимался в основном лодкой.

В воскресенье вообще обо всем забыл.

Ночь на понедельник ворочался без сна и работать отправился позже обычного.

Возле ворот равнодушно поприветствовал Валетного и Зурина, чем-то озабоченных, и поспешил в "красный уголок", чтобы сесть и подумать, как продолжать расследование.

Зурин с Валетным, дав ему удалиться, вернулись к прерванному разговору. Речь который уже раз шла об исчезновении Миловидова. Валетный метался в лихорадочных догадках:

- Нашел время пропадать! Может, все-таки по пьянке где?

- Ты его пьяного видел?

- Вроде нет... Петр Иваныч, а вдруг это... Вдруг его по-тихому взяли?!

- Тьфу ты! - озлился Зурин. - Уже готов, уши прижал! Ничего эти столичные не раскопали. И не раскопают. Сам-то другорядь не знаешь, с прибылью будешь или в убытке!

- Тогда какая же ваша гипотеза? Насчет Миловидова?

- Давай прежде времени в панику не вдаряться. Мог кто и вызвать по делу. Осенью ж уезжал. Он сам себе голова, нам с тобой не доложит.

- Нам-то - понятно. Но жене должен был сказать, чтоб шум не подымала. Если только от нее скрыть хотел?.. - И тут ему в голову пришло объяснение, близкое его сердцу волокиты. - Петр Иваныч, вдруг он с Митькой-механиком сцепился?! Митька за Аленой вовсю ухлестывал, то и дело из Дворца под локоток. Может, у них треугольник вышел? И дальше какая-нибудь петрушка?

Зурин сплюнул.

- Слушай, ну любой разговор у тебя под конец на баб сворачивает! Уйми ты свой этот... секс. Вон уж лысеть начал.

- Петр Иваныч, это не в первый раз, и я попрошу! Вам, положим, нравится многосемейность, а я ответственно выбираю достойную подругу жизни!

- Ну выбирай, выбирай. На нашей фабрике аккурат до гроба хватит. Чем гипотезы выдумывать, лучше с Аленой потолковать.

- Пока что не в себе она.

- Сегодня пускай еще повоет. А завтра пойдешь.

* * *

Между тем Знаменский надумал, что пора вплотную заняться сушильным цехом. Заглянул в именной список. "Нач. сушки - Миловидов Сергей Иванович". Знакомая фамилия. Уже треть фабрики знакомых фамилий, а дело ни с места.

Позвонил по внутреннему в цех, чтобы вызвать начальника. Чей-то прокуренный голос поинтересовался, кто спрашивает, и, удивленный неосведомленностью следователя, сообщил, что Миловидов еще с четверга исчез.

- Как то есть исчез? - переспросил Знаменский.

- Ну запропастился куда-то, жена ищет, с ног сбилась.

У Знаменского в голове прояснело, всплыла сцена в милицейской дежурке. Всплыл и сам Миловидов: был у них короткий разговор при знакомстве.

На фоне прочих представителей "руководящего звена", включая директора с замом, Миловидов выглядел как-то крупнее, культурнее... Стало быть, так и не вернулся. Подобные вещи следователю полагается знать!

Затрещал аппарат, и озабоченный голос Зины сказал:

- Ты один? Я зайду.

Знаменский связался с горотделом милиции: ищут ли Миловидова?

- По силе возможности, - ответили без энтузиазма.

Другими словами, не ищут. Да и что с них спросишь? Людей мало, навыка розыскного вовсе, наверное, нет; водолазов тралить речку без высоких санкций не дадут...

Зина резко распахнула дверь, резко захлопнула:

- Что ты думаешь о выступлении Миловидова?

- Он объявился?!

- Да нет же! На собрании, в четверг еще!.. Или ты вообще не слыхал?

Нет, Знаменский не слыхал. Чтобы обойтись пока без ревизоров, зарылся в бухгалтерские дебри, выстраивал для сверки длинные колонки цифр: поступление рулонов и отправка. В столь тихом омуте жулики вряд ли неусыпно пеклись о полном ажуре в документах. Под праздник ли иль спохмела могли махнуть рукой: "Да вези так: чего канитель разводить!"

Но сегодня Знаменский сел и подумал и признал возню с колонками непродуктивной. Еще подумал - и позвонил в сушилку. И обнаружил, что опоздал на четыре дня!

Не было рядом человека, который следил бы за повседневным фабричным бытом, вращался в сфере ее новостей, слухов, склок, симпатий-антипатий. Ну видел Знаменский объявление о профсоюзном собрании с повесткой дня о текущих вопросах и выборе делегата... не дочитал какого. Зачем стал бы он туда соваться? А оказывается, Миловидов выступил перед всеми с сенсационным призывом "покончить с хищениями" и прямо назвал виновных.