Её звали Луиза - Альвера Албул

ведь в противном случае это было бы хоть какой-то радостью для меня, поэтому лёжа рядом со мной в кровати и засыпая, он заговорил:

— Что, сон не идёт? Думаешь, как заслужить расположение нашей чудаковатой соседки?

— Я выпила кофе после ужина, — ответила я, надеясь, что он поверит. Он был достаточно невнимательным, чтобы упустить из виду, пила я кофе или чай.

— Урок на будущее, — ответил он и в ту же секунду захрапел.

Я всё же смогла уснуть в ту ночь, но на следующий день чувствовала себя ужасно разбитой, а дети, словно чувствуя, что я не готова быть строгой и жёсткой, именно сегодня решили разбаловаться и расшалиться. Старший был готов в тот день вывести меня на крик, и я была готова расплакаться от беспомощности и бессилия. Чтобы хоть как-то выдержать этот день, пока муж не вернётся домой, и дети не будут приведены в чувства, я решила выйти с ними гулять раньше обычного. Я была так зла на своих маленьких вредителей, цель которых в тот день была довести меня до белого каления, что, выйдя на лестничную площадку, даже не глянула в сторону 15-й квартиры. Втроём мы спустились на первый этаж, и я увидела, что из нашего почтового ящика торчит сложенная вдвое записка.

Пока мои дети цокали языками, притворяясь лошадьми, и рвались на улицу, я вытянула её двумя пальцами не открывая ящик. Но прочитать записку я смогла только на улице. Дети в это время уже были в песочнице, уверяя меня, что мы в ресторане, и они подадут мне лучшее блюдо (конечно же приготовленное из песка).

Развернув записку, я глянула на её содержимое. Это была всего одна фраза, но она так обрадовала меня, что я не смогла сдержать улыбку и согласилась с детьми играть в ресторан.

Тонким пером, аккуратным почерком было написано: "Спасибо за пирог. Луиза". Я спрятала записку, а когда домой вернулся муж старательно делала вид, словно этот день ничем не отличился.

На самом деле мне было очень одиноко и обидно, что мне совершенно не с кем поделиться своими переживаниями. Из-за постоянных переездов у меня не было подруг, поэтому и поговорить тоже. С мужем и сыновьями мы были совершенно разными людьми, и даже матери, которой можно было бы позвонить, у меня не было. Когда-то давно, когда мы только поженились, моего супруга вызывали по работе в северную часть Германии, и мне пришлось покинуть родную Англию. Мне было почти двадцать. И когда я всё же смогла попасть на телефонную станцию чтобы позвонить матери, трубку взяла моя тётя. Она и сообщила мне, что мамы не стало накануне. Я оставила мужа и экстренно вернулась в Лондон, чтобы присутствовать на похоронах. А после мой мир стал совершенно другим. Мама, если бы я могла рассказать тебе про Луизу, то, возможно, мне было бы хоть чуточку легче!

Но отбросим прочь лирические отступления. Тот день был прекрасным только потому, что Луиза наконец-то вышла со мной на контакт, а я ждала следующий день, хотела встретить её на лестнице и, уже ничего не боясь, с ней поздороваться.

Засыпая я вспомнила, как она поёт песни на английском языке, и в голове появилась удивительная идея, к реализации которой должна была подготовиться и я, и Луиза. Я, прекрасно понимала, что мою напористость она не простит, что она вновь замкнётся и мне придётся топить её лёд сначала, и далеко не факт, что мне бы это удалось.

4 глава

Утром, когда я помогала мужу собираться на работу, настроение моё было испорчено. Мой супруг проснулся с ужасным настроением, из-за чего решил, что оно должно быть таким же у всех окружающих. Обвинив меня в нерасторопности, он сам завязал свой галстук и с оскорблённым видом стал расхаживать по квартире в поисках своего второго носка. Дети ещё спали и это спасало меня, так же, как и мысль о том, что днём я, возможно, увижу Луизу. Муж успел придумать повод чтобы покричать на меня, чем разбудил детей, а затем ушёл на работу. Ничего необычного, наоборот — дни, когда у моего супруга было хорошее настроение, были большой редкостью. Я смотрела на своих сыновей и понимала, что они растут его подобием, а себя чувствовала отдалённой, чужой, случайно забродившей в эту семью женщиной. Поэтому в этот день я была очень строга к ним, срывалась, кричала и дёргала их, презирая их чрезмерную схожесть с отцом. Наверное, я ужасная мать, но единственное, что меня радовало, это мысль о Луизе.

Когда днём мы вышли из квартиры, и я запирала замок, я услышала шорох где-то в другой стороне лестничной площадки. Я моментально обернулась, так как мой старший сын заухал словно сова. Он внимательно смотрел на Луизу, которая смотрела на него и мягко улыбалась. Было приятно увидеть её искренний интерес, но в следующий момент я поняла, что интересует её не мой сын, а игрушка в его руках — привезенный нами из Германии мягкий котёнок. В эту секунду я поняла, что Луиза любит животных, а именно котов. Это показалось мне очень милым, ведь я сама испытывала слабость к милым пушистым созданиям. Луиза показалась мне в этот момент мягкой, доброй и беззащитной, поэтому я замерла. Я боялась пошевелиться, но в следующую секунду пошевелился мой сын. Он протянул руку, в которой сжимал котёнка, и произнёс:

— Тётя, он вам нравится?

Луиза не кивнула, она стояла молча и просто смотрела на игрушку, но что-то всем подсказало, что ответ положительный. Именно поэтому мой сын неуверенно сделал шаг вперёд, продолжая протягивать игрушку:

— Тётя, забирайте. Теперь он Ваш.

Луиза не знала, как правильно отреагировать на поступок моего сына. Она перестала улыбаться и в растерянности смотрела на него, а затем спросила:

— Правда?

За столько времени я впервые услышала, как она обращается к кому-то, и я не смогла устоять перед возможностью услышать её голос ещё. Я подошла к сыну, положила руки ему на плечи и произнесла, глядя на Луизу:

— Этот котёнок Ваш, Луиза.

Она не ожидала услышать своё имя, ведь в любом случае официально мы не были знакомы. Она в растерянности смотрела на меня, явно оскорблённая тем, что я не учла требования этикета. Сложно говорить об этикете и Луизе, так как эти два слова совершенно никак не связаны. Особенность Луизы приводила к тому, что она нарушала этикет так же часто, как вдыхала, но при этом от окружающих она явно