Пора охоты на моржей - Владилен Леонтьев

По рассказам «очевидцев», гиркычавылина заставали лежащим на льду вместе с нерпами или лахтаками, но всегда немного в сторонке. Или же видели, как он выныривал торчком в разводье, высунувшись по плечи из воды. Взгляд его был пронзительным и направлен прямо на охотника. В него стрелять не решались. Обычно охотник бросал ружье и в страхе убегал без оглядки.

Оо тоже был суеверен. Но все-таки время от времени раздумывал над непонятными явлениями и, случалось, находил разумные объяснения.

«Этот-то, этот-то совсем голый, без рук, без ног… — мучительно размышлял старик. — Но почему его морда так похожа на лицо человека?..»

Если бы не возглас Гиункеу, неожиданно раздавшийся в напряженной тишине, когда все на секунду оцепенели от страха, Оо, может, решился бы подвести вельбот к льдине, чтобы рассмотреть лахтака, но люди были уже напуганы, и лучше спокойно вести вельбот дальше.

Вельбот шел вдоль кромки злополучного поля. Резкий порывистый ветер дул по носу с левою берега. Стало подкидывать вельбот, волны перехлестывали через борта. С левой стороны поставили брезентовый набортник, но брызги все равно залетали в лодку. Охотники натянули дождевики — уккенчи, сшитые из моржовых кишок. Хороший ход, чистая вода немного успокоили Оо.

— Земля! Земля! — закричал Эрмен, сидевший лицом к корме.

Оо оглянулся. Между линией горизонта и облаками, быстро мчавшимися по небу, показался скалистый берег, верхний край которого был закрыт тучами. Оо поднес к глазам бинокль и вгляделся. Ему достаточно было уцепиться хотя бы за какой-нибудь камушек или скалу, чтобы точно определить место.

— Имелин, остров Ратманова, — сказал он, обращаясь к людям. — Правильно идем. Скоро у Нунегнина будем…

V

Вельбот несколько раз пересекал узкие, вытянувшиеся по ветру полосы ледяной каши, оставляя широкий след, который тут же исчезал.

— Опять лед, — указал вперед Тэюнкеу, который пересел к Вакату и в бинокль следил за морем. Обида прошла, он уже смирился со своим положением и вошел в роль рядового охотника.

Льда становилось все больше и больше. Стали попадаться крупные льдины. Вельбот снова запетлял среди них. В одном месте он сбавил ход и сделал несколько кругов, как бы раздумывая, в какую сторону направиться. Дальше лед становился плотнее и казался совершенно непроходимым, но Оо знал, что это только так кажется — в каждом месте есть лазейка. Вдруг прямо по носу показался берег — скалистый, черный мыс с грядой острых камней, похожих на зубья пилы. Мыс круто обрывался к морю. Он был так хорошо знаком охотникам, что все стало ясно: это мыс Пээк, а рядом эскимосский поселок Нунегнин.

— Чымче, близко уже! — обрадованно сообщил Вакат.

— Может, попробуем прямо? — посоветовал Оо.

— Ии, конечно, прямо! — в один голос ответили охотники.

Сначала вельбот шел тихим ходом, а затем пришлось совсем заглушить мотор, приподнять его, чтобы льды не срезали ходовую часть, и идти на веслах.

Надежда дала силы. Охотники отталкивались от льдин короткими веслами и упорно продвигались вперед. Когда приходилось особенно туго, Тэюнкеу и Вакат смело соскакивали на льдины, упирались в них ногами и, напрягаясь изо всех сил, протискивали вельбот.

Оо, чтобы не прорезать тонкие, сантиметровые доски вельбота об острые края льдин, предложил подвести под нос, как пластырь, кусок старой почерневшей моржовой шкуры.

«Я бы никогда не догадался этого сделать», — подумал Тэюнкеу и невольно проникся уважением к Оо.

— То-оо-гок! — командовал Вакат, и охотники рывком продвигали вельбот на один-два метра.

Тэюнкеу видел, как острые углы льдин впивались в шкуру-пластырь, как будто старались продрать ее, но легко соскальзывали, оставляя небольшие царапины.

Измученные, выбились охотники на чистую воду, где тот же ветер гнал небольшие, но бойкие и крутые волны, хлестал брызгами через борта. Но волны не страшны вельботу. Словно пушинка, поднимался он и падал в образовывавшиеся крутые пропасти.

Уже никто не думал о доме — до него далеко. Но всем хотелось скорее почувствовать под ногами землю, будь она галькой, песком или скалами. Была бы лишь тверда и не качалась. «Выспаться бы», — думал каждый.

На третьи сутки беспокойного, напряженного труда и переживаний почти все, за исключением Оо и Эрмена, дремали, положив головы на надутые пых-пыхи.

Спокойно рокотал мотор. За все время он ни разу не чихнул, не остановился и в послушных руках Эрмена исправно работал на всех оборотах. Эрмен любовно прикрыл его плащ-палаткой, защищая от случайных брызг, и приткнулся рядом, обогреваясь у глушителя.

«И кто это придумал такую простую штуку, как ставить мотор в специальный ящик-колодец? — размышлял Эрмен. — Будь сейчас мотор на корме, мы не смогли бы идти: винты все время оголялись бы, повисали в воздухе, мотор работал бы наполовину вхолостую и мог бы от неравномерной нагрузки быстро выйти из строя. Ловко придумано».

Вельбот подкидывало на волнах, вода в колодце чуть приподымалась, похлюпывала, казалось, вот-вот выплеснется через край из ящика. Под равномерный гул мотора и дружелюбное журчание воды в колодце глаза Эрмена слипались, голова нет-нет да и скатывалась на глушитель, но он тут же быстро вскидывал ее: металл был горячим.

Оо, как впаянный, сидел на корме вельбота, крепко держал в руке румпель руля и пристально всматривался вперед. Брызги били в лицо. Ветер ожесточенно рвал на нем дождевик, порывисто полоскал красное полотнище флажка, укрепленного на руле. Уже отчетливо стали вырисовываться очертания береговых скал, в распадках и глубоких ущельях виднелись полосы не растаявшего еще снега.

— Но что это?

Оо резко встал. Впереди опять показалась полоса льда, тянувшегося по всей линии горизонта и уходившего под самый берег.

Старик, не выпуская из рук руля, взял весло и тихо толкнул Эрмена.

— Смотри, — показал он рукой вперед.

Эрмен откинул плащ-палатку и встал. Лицо его морщилось от брызг, после дремоты капли казались холодными, но постепенно лицо привыкло, и он перестал отворачиваться.

— Этки! Плохо! — вздохнул он.

— Сколько у нас бензина?

— Второй бочонок начали. Если идти хорошо, то хватит…

— Коо, — усомнился Оо, — хватит-то хватит, но вот лед опять…

Вельбот вошел в полосу шуги. Волны стихли. Оо уже не присаживался, стоял во весь рост, так как попадались небольшие льдинки, а затем появился паковый лед. Оо стало трудно следить за льдами. Он поднял всех.

VI

Километрах в двух от мыса Пээк, на скалах которого прилепился небольшой эскимосский поселок Нунегнин, вельбот снова попал в клещи.

Уже виднелись домики и яранги поселка, белые пятнышки вельботов у подножия горы, но пробиться к берегу не давал лед. Он сплошной массой плотно прижимался к скалам и под напором ветра и течения несся в открытое море.

Не было возможности и обойти мыс, чтобы укрыться у скал с заветренной стороны. Лед несло двумя широкими потоками: один поток прижимался к берегу, где льды торосились, наползали друг на друга; другой уходил в море, и льдины расходились. Между ними образовалась неширокая полоса чистой воды, которая клином тянулась на север. По этой полынье и шел вельбот, все время держась на траверсе мыса Пээк. Мотор еле справлялся с силой ветра и течения. Чтобы уменьшить парусность, сняли набортники. Волны хлестали в вельбот. Гиункеу откачивал деревянной помпой воду.

В одном месте охотники встретили более разреженный лед и сумели проскочить километров на пять вперед. Они уже было завернули за второй мыс, как снова столкнулись с непроходимой стеной льдов. Льды скрежетали, напирали друг на друга, готовые уничтожить все, что встречалось на пути. И здесь люди чуть было не допустили ошибку, согласившись с мнением Гиункеу.

Гиункеу предложил покинуть вельбот и пешком по льдинам добираться до берега. Для чукотских зверобоев такое передвижение по льдам не представляет большой трудности и не считается опасным. Все было согласились, но Оо резко возразил Гиункеу.

— Кейэве тенчимгуркин? Правильно ли ты думаешь? Мы кое-как успеваем идти на моторе, а ты хочешь пешком. Не пройдем и полпути, как нас вынесет в море… в открытое море… Кырым! Нет! Вельбот бросать нельзя! Нельзя, понял? Это тебе не байдара, которую можно тащить на себе! Вельбот — наш помощник, спасение! — убеждал Оо.

Крик был властным, все притихли: стала ясной нелепость предложения Гиункеу. Но Гиункеу не сдавался:

— Настоящий охотник должен дойти до берега. Только сильный может жить! Это закон жизни, — упорствовал Гиункеу.

— Ты все по-старому думаешь, — обрезал его Оо.

— Пусть, я один пойду, — и Гиункеу встал.