Пора охоты на моржей - Владилен Леонтьев

Беседа заканчивалась очередной клятвой Ако. Но как-то так получалось, что всегда страсть побеждала данную клятву, и Ако снова оказывался в кабинете директора. Вот и сейчас он думал сходить в море один раз, но не удержался и пошел с бригадой во второй. «Прошел только один день, осталось два. Успею», — решил Ако и приподнял крышку.

— Сварилось, туши примус, — обратился он к Рультыну.

Рультын не был таким страстным охотником, как Ако.

Может, потому, что в детстве часто болел, отец остерегался брать его на охоту, да и как-то сложилось у людей мнение, что Рультын не станет настоящим охотником. Высокий, худой, он отличался от всех медлительностью, но делал все аккуратно. Может, Рультын и сидел бы сейчас в конторе правления колхоза и щелкал бы косточками на счетах, но общее возбуждение подействовало на него, и он тоже решил поохотиться несколько дней. К тому же на правлении колхоза старики настояли, чтобы все бригады укрупнили, так как льда в море много и пять человек с вельботом не справятся, если его прижмет льдами. Вот и предложили Рультыну пойти в бригаду Тэюнкеу.

— Смотрите, лахтак на льду, — оторвал от глаз бинокль носовой Вакат и повернулся к Тэюнкеу.

Тэюнкеу привстал на корме, всмотрелся, махнул рукой и дал понять, что не стоит задерживаться из-за одного зверя.

Вакат был опытным стрелком и гарпунером. Если бы не он, то, пожалуй, бригада не имела бы такого успеха. Все же в первый раз они из трех моржей двух взяли на воде, а на воде взять моржа не так просто, как на льду. Оплошай гарпунер, и морж тут же пойдет ко дну. Тогда позор всей бригаде…

III

Моржи, которые лежали на льдине, были вспугнуты неосторожным ударом весла о борт вельбота, и охотники остались ни с чем. Никто не ругал Рультына за неуклюжесть, но сам он чувствовал себя неловко. Пришлось вельботу приткнуться к льдине.

Охотники сошли на лед. В вельботе остались Гиункеу и бригадир. Прежде чем двигаться дальше, надо осмотреться. Оо и Эрмен поднялись на вершину невысокого тороса. Тишина, яркое солнце, поблескивающая гладь моря, неподвижные с виду льдины — все это приятно действовало на охотников и не вызывало никакого беспокойства, хотя льдину окружал мелкобитый лед и лишь там, где был причален вельбот, оставалась чистая полоска воды. Вдруг Оо, чем-то обеспокоенный, передал молча бинокль Эрмену и стал осторожно, по-стариковски, спускаться с тороса. Он увидел, как незаметным течением к борту вельбота поджало льдинку, она медленно двигалась, обдирая краску, процарапывая тонкие доски.

«Так и вельбот испортить можно», — подумал он и легко, как молодой, запрыгнул в вельбот.

Оо хорошо знал море, и эта тишина вызывала тревогу. Он был удивлен, почему Тэюнкеу не посмотрит, что делается кругом, не спросит, как там. Сказать об этом он не решался: все еще не мог прийти в себя после замечания Тэюнкеу. Раньше молодежь никогда не позволяла себе так дерзить старикам. Может, и он считает меня чужаком, с которым и говорить не стоит. Оо был спокойным и сдержанным стариком, всегда соглашался, если требование было справедливым, но не терпел, когда с ним разговаривали грубо.

— Кыгите! Смотри. И здесь лед стал расходиться, — бросил старику Тэюнкеу, не заметив даже, как тот оттолкнул веслом льдинку. — Всего вы, старые, боитесь! С вами и плана не выполнишь…

Эрмен, сидевший на торосе, не сдержался:

— Хватит тебе обижать старика!

— «Боитесь, боитесь»… — не оборачиваясь, проворчал Оо. — Вот ты лучше посмотри, посмотри хорошо кругом. Почему другие вельботы повернули к берегу? Что там видно на краю моря? А за своим вельботом следить надо.

— Кэйве, верно, верно, — поддакнул Гиункеу, — молодежь учить надо, неразумная она еще.

Тэюнкеу не придал особого значения последним словам Оо, посчитал их очередной старческой придиркой, но все же сошел на лед. Вдалеке, у самого горизонта, виднелась узенькая черточка вельбота. Вот он вышел из льдов на чистую воду и стал кружиться на месте. Потом остановился. Тэюнкеу заинтересовался и не сводил глаз с вельбота. Вдруг с другой стороны показался второй вельбот и, поравнявшись с первым, тоже остановился. Вельботы долго стояли на месте, на одном из них было поднято рулевое весло.

— Что это они? — недоумевал Тэюнкеу.

— Наверно, туман будет? — предположил Эрмен. — Напрасно старика обижаешь, — ему не понравилась перепалка, возникшая между бригадиром и Оо.

— Верно, туман идет, — подтвердил предположение Эрмена Вакат и показал рукой на тонкую полоску темных облаков над горизонтом.

— Это они нас предупреждают, что погода портится, — тихо уточнил Оо.

И Тэюнкеу окончательно сбился с толку, когда увидел, что вельботы тронулись и полным ходом пошли в открытое море.

— Надо идти за ними следом, — произнес Гиункеу.

— Чего нам бояться? — упорствовал бригадир. — Разве мы далеко в море? Берег-то рядом вот, рядом!..

— А-а, хватит тебе, — безнадежно махнул рукой Эрмен. — Тагам! Трогаемся! — и спрыгнул с тороса.

Охотники будто ждали этой команды и вскочили в вельбот. Тэюнкеу ничего не оставалось, как последовать за всеми.

Погода стала меняться. Полоска облаков росла, ширилась и быстро приближалась. Пока охотники выбирались на веслах из льдов, туман накрыл вельбот, скрыл берега, обволок льдины. От воды сразу же потянуло холодом, запахло сыростью. Капельки тумана стали оседать на банках, пых-пыхах — надувных нерпичьих поплавках, веслах, гарпунах. Все стало мокрым, скользким, неприятным. Глухо заработал мотор. Тэюнкеу выдвинул из-под кормовой банки морской компас в ящичке и взял курс вдоль берега.

«Надо бы в море, — подумал Оо, — да разве он послушается», — и тяжело вздохнул.

В тумане все казалось таким огромным, что крохотного морского петушка, величиной с кулак, с боевым хохолком на голове можно было принять за крупную гагару, а маленькая льдина казалась громадным торосом. Ако сидел на носу вельбота и по-детски беспечно бросал камни, набранные еще на берегу, в нырявших рядом птиц, стрелял из мелкокалиберной винтовки, если подвертывалась нерпа. И ему очень нравилось, что в тумане кажется, будто до всего рукой подать. Тут же стоял Вакат и направлял вельбот в нужную сторону. Опасен был даже маленький кусочек льда: попав под киль вельбота, он мог повредить лопасти винта, пробить днище. Шли осторожно, крадучись.

Неожиданно из тумана выплыло большое поле старого льда. Тэюнкеу положил руль налево, вельбот круто развернулся и пошел у кромки. Тэюнкеу уже давно перестал следить за компасом, так как из-за частых обходов, поворотов невозможно было придерживаться курса. Вдруг перед самым носом вельбота показалась голова любопытной нерпы, и не успела она скрыться в воде, как была убита удачным выстрелом Ако. Вельбот развернулся. Только подобрали одну нерпу, как винтовочным выстрелом убил вторую Вакат.

— Может, поохотимся? — нерешительно спросил Тэюнкеу.

Все согласились. Как упустить счастливый случай? Один Оо пытался возразить, но его никто не слушал, а Гиункеу сделал безразличный вид, будто ему совершенно все равно, как поступят.

Нерпы оказалось много. Она любит держаться весной у старых многолетних льдин, где находит богатый корм и хорошее убежище от хищников: моржа-кеглючина, косатки. В тумане они выныривали совсем рядом. Раздавались глухие выстрелы, хлопали мелкокалиберки. Даже Оо, поддавшись общему азарту, не выдержал и выстрелил в нерпу, вынырнувшую рядом с вельботом.

«А может, и не зря остановились здесь, — стал сомневаться Оо, — Все хоть с чем-то вернемся. Нерпа тоже добыча». Но беспокойство не покидало старика, не было уверенности, что все кончится хорошо. Льды странно перемещались, плотный густой туман не давал сориентироваться. И компас сейчас не поможет. Если бы чистая вода была, тогда нечего беспокоиться, но во льдах прямым курсом не пройдешь. А в это время лед обычно прижимает к берегу, и его надо обходить мористее. Не зря те вельботы прямо в море ушли, в обход льдов.

«Наверно, Тэюнкеу думает, что я не хочу выполнить план, не хочу опередить другие бригады… — и старик злился на беспечность бригадира. — Будто рыбу в закрытой лагуне ловит, где нет никакой опасности».

Непонятным казалось Оо и поведение старого Гиункеу. Он хорошо знал его. Это опытный старик, осторожный только. Гиункеу ведь известно, как рискованно забираться в такое время во льды… Почему он молчит?

От дум Оо как-то ссутулился, сделался совсем маленьким, и он был почти незаметен в вельботе.

Гиункеу на этот раз вылез из вельбота и сел у кромки льдины в стороне от других. На коленях лежала мелкокалиберка. Стрелял он хорошо, метко. Две небольшие нерпы, убитые им, радовали его. Но грустные думы никак не выходили из головы. Рано начали охотиться: из Нунегнина еще не было вестей. А ведь наша мать оттуда, мы должны слушаться советов матери. Раньше никогда не начинали охотиться, пока в Нунегнине не был убит первый морж, пока не была принесена в жертву голова моржа на скале Уйэн. Рушатся старые законы, забывают люди своих предков. До боли обидно, что лишили его руля на вельботе.