Немой 2: охота на нежить (СИ) - Рудин Алекс

Мы пожали друг другу руки, и наша кровь смешалась. Княжич чуть скривился — видно, рука сильно болела.

Я махнул Потапычу:

— Перевяжи руку княжичу! Перестарался он маленько.

Потапыч глянул на рану и потащил княжича в избушку.

— А сейчас — всем вина! — крикнул повеселевший князь Всеволод. — Праздновать будем!

***

Джанибек и Божен тоже похромали вслед за Потапычем — мазать раны. Не избушка — полевой госпиталь прямо! И слава богам!

Дружинники взялись за костёр и бодро загремели посудой. Чупав прихватил топор и отправился за дровами.

Ну, правильно! Кому и рубить дрова, как не лесному жителю?

Мыш бросил на меня виноватый взгляд и юркнул под крыльцо избушки. Вот у кого с личной жизнью всё в порядке!

Выпив вторую кружку болотного вина, я убедился, что всем вокруг охеренно весело, и решил выкроить пару минут для себя. Поднялся с бревна и потихоньку спустился к реке.

Одежда настолько провоняла гарью пожарища, что я сдирал её с отвращением. Выбросил бы! Но пока это единственные шмотки, которые могут перекидываться вместе со мной.

Ну, хоть отстираю их, как смогу! И сам заодно сполоснусь.

А может, и русалок опять увижу? Особенно ту, рыженькую!

Я громко плескался, хлопал руками по воде. Пару раз даже позвал украдкой:

— Эй, девки! Где вы?

И хрен там! Девки куда-то свалили по своим русалочьим делам. Так я решил. Ну, не думать же в самом деле, что они просто не хотят ко мне плыть! На хер мне такие потрясения?

Я выполоскал рубашку и кафтан и принялся за штаны. Как вдруг услышал печальный голос, идущий откуда-то из глубины реки.

«Немой!»

Началось, бля!

Я подхватил штаны и вприпрыжку поскакал к берегу. Но цепкая лапища опять ухватила меня за лодыжку.

«Погоди, Немой!»

Ага! Хер тебе!

Я изо всех сил пнул ногой в глубину и попал во что-то мягкое. Хватка ослабла.

Рядом со мной вынырнула громадная бородавчатая голова. Один глаз смотрел на меня, а второй — куда-то в сторону.

— Немой! — прошамкала голова. — Чего ты дерёшься? Чуть глаз не выбил. Потапыча позови! Худо мне!

Я голышом выбежал на поляну. Дружинники, увидев меня, вскочили и схватились за оружие. Но я махнул им рукой и заколотил в дверь избушки.

— Потапыч! Там водяник помирает!

Чуть не уронив банку с мазью, Потапыч вылетел из избушки.

— Где?

Ну, не в лесу же!

Мы бросились обратно на берег.

— Хлюпень! Что с тобой?

— Худо, Потапыч! В брюхе что-то колом встало!

— Ну-ка, покажи!

Водяник с трудом перевернулся, показав белое пятнистое брюхо. В центре брюха виднелась отчётливая выпуклость.

— Вот! Болит, зараза!

Потапыч ощупал больное место, надавил руками. А потом врезал со всей дури по выпуклости ногой.

Лекарь, ипать!

Выпуклость исчезла. Водяник схватился лапами за брюхо, икнул, потом рыгнул. Засунул лапищу в пасть и вытащил оттуда саблю в позолоченных ножнах. Протянул её Потапычу.

— Спасибо, Потапыч! Держи!

На поляне меня ждал встревоженный Чупав.

— Немой! Пойдём, покажу что-то!

— Погоди, я хоть штаны надену!

Я натянул запасные штаны и пошёл вслед за Чупавом в лес. Кузнец безошибочно подвёл меня к раскидистой ёлке. Её широкие нижние ветки почти стелились по земле.

Как по мне, ёлка ничем не отличалась от соседок.

— Я дрова искал и наткнулся. Вот! Совсем рядом с поляной!

Я наклонился, заглянул под колючие лапы и увидел обтянутый мохнатой шкурой скелет. Его тонкие лапки заканчивались копытами.

— Поросёнок, что ли?

— Кабан.

— Ну, и что в нём интересного? Судя по виду, он ещё в прошлом году сдох.

— В прошлом году? — усмехнулся Чупав. — Вчера ливень был. Смотри сюда.

Я повернул голову и увидел на мокрой земле свежие отпечатки копыт.

— Да ну на хер! — неуверенно сказал я. — Один кабан в лесу, что ли? Наверняка это другой пробегал.

Чупав нагнулся и с лёгким хрустом отломил сухую кабанью ногу. С излома поднялась лёгкая пыль.

Я поморщился.

Кузнец примерил копыто к следу.

— Подходит, бля! — удивился я.

— Угу, — согласился Чупав.

Выбросил копыто и вытер ладонь о штаны.

— Кто ж его так высосал?

Не то, чтобы я сильно переживал за кабана. Но любопытно же!

— А вот не знаю, — пожал плечами Чупав. — Ран я на нём не вижу.

— Да тут хер чего увидишь, — согласился я. — Ладно, идём! Жрать охота, да и потеряют нас там, встревожатся.

Я отпустил еловую ветку, и она в благодарность обдала меня холодным дождём. Я поёжился.

— Брр!

***

— Вот объясни мне, святоша! — горячился князь. — Зачем боги поделили людей на...

Он запнулся, подыскивая слово. Махнул рукой и продолжил:

— На людей и нечисть? Зачем, а?

— Всякая тварь на земле — от богов! — степенно ответил священник. — И все должны жить в мире друг с другом! А кто не хочет жить в мире — тому мы по зубам ипанём! Сразу задумается!

Произнеся эти миролюбивые слова, священник основательно приложился к кружке.

Князь тоже отхлебнул вина.

— Хорошо! — кивнул он Божену и чуть не упал с бревна. — А откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал?

— Перун сказал, — ответил священник.

— Когда? — удивился князь.

— Позавчера.

— Это другое дело, — снова кивнул князь. — Познакомишь?

— С кем?

— С Перуном!

— Познакомлю.

Священник снова зачерпнул из бочонка.

— А поехали сейчас! — загорелся идеей князь.

— Сейчас нельзя, — мотнул головой священник. — Занят он. Испепелит!

— А когда?

— Потом.

— Эх, бля! — заорал князь на вес лес. — Плясать хочу! Леший! Идём плясать!

Пламя костра металось на ветру. Дружинники, пригорюнясь, тянули грустную песню о молодом воине, который храбро погиб в битве с врагами.

А посреди поляны под сосной плясал князь Всеволод в обнимку с лешим.

Охренеть, бля!

— Джанибек! — негромко спросил я. — Княжич где?

— Его Потапыч отваром напоил и уложил в шалаше. Сказал — до обеда проспит.

Я поднялся с бревна и заглянул в шалаш. Княжич был там. Мирно сопел в две дырочки, отвернувшись к колючему еловому скату крыши.

Я внимательно оглядел шалаш и забеспокоился.

— Прошка! А казна куда подевалась?

— Да! Где моя казна? — громко спросил князь, услышав мой вопрос.

— Её Потапыч в избушку унёс, чтобы не проипать, — ответил Прошка.

— Потапыч — наш человек! — провозгласил князь. — Он не проипёт! Давайте ещё выпьем!

Чупав, усмехаясь, налил князю вина. Тот выпил и полез к кузнецу целоваться. А потом доипался ко мне.

— Немой! Вот ты — князь! И я князь! Я дядя, а ты — племянник! Но это неважно!

Он снова потерял нить рассуждений и задумался, морща лоб.

— Во! Пойдём к девкам! По-княжески! Мне Сытин сказал, что ты здесь всех русалок знаешь! Познакомь, а!

Я уже хотел по-родственному послать его на хер. Но тут знакомый голос из-за спины спросил:

— Каких ещё русалок? Немой! Я думала, ты со змеями воюешь! А ты здесь с русалками крутишь?

Я подскочил с бревна и оглянулся.

Посреди поляны стояла Глашка.

За её спиной маячил ухмыляющийся Михей.

Часа через полтора народ угомонился. Леший свалил домой. Расстроенный князь чуть было не завалился спать прямо у костра, в обнимку с пустым бочонком. Чупав и Божен долго уговаривали его разместиться в шалаше.

— Я — князь! — отбивался Всеволод. — Я должен княжество охранять! Буду караулить здесь.

В конце концов, он вырубился, и его просто унесли.

Караулить стоянку остался один из дружинников князя.

Ну, а хер ли? Пьянка — пьянкой, а служба — службой.

Я тихо поскрёбся в дверь избушки Потапыча.

— Потапыч! Потапыч, открой! Дело есть!

Глашка дёрнула меня за рукав.

— Немой, не надо! Неудобно старика беспокоить!

— Да ладно!

Я постучал сильнее.

Внутри избушки послышалась возня. Дверь скрипнула. В щели появилась заспанная физиономия Потапыча.