Талер чернокнижника - Виталий Гладкий

– Чужая жизнь – потемки, – буркнул я хмуро. – Это женщины любят совать свой нос во все щели. Лично мне претят такие вещи. А если более конкретно, то к тарараму в его квартире я уже привык. Он часто устраивал там «концерты» с битьем посуды, крушением мебели и мордобоем – то с женой, то со своими девками. Да и вообще сейчас не принято соваться, как раньше, к соседям, чтобы помочь в выяснении супружеских отношений. Люди замкнулись в своем маленьком мирке и не желают вывешивать грязное белье всем напоказ. Это в советские времена для таких случаев были и общественные суды, и профком, и партком.

– Были… – Майор нахмурился; наверное, вспомнилось что-то свое из этой серии.

– Вот и я об этом. Так что помочь ничем не могу.

– А криков о помощи вы не слышали?

– Криков не слышал. Хамович не впадал в истерику. Он всегда крушил молча. Наверное, наслаждался своей властью над бездушными предметами. Есть такой тип людей. Это те, которые переворачивают мусорные баки, ломают скамейки в скверах, пишут всякие гадости в подъездах и мочатся в лифтах. Вандалы. Для таких индивидов ушлые япошки устанавливают в отдельных комнатах резиновые изображения начальников в одежде и оставляют там кучу палок, чтобы подчиненные с психикой варваров отводили душу, мочаля статую дубинками.

– У него были какие-нибудь стычки с соседями?

– Не знаю. Я уже говорил, что в моем подъезде живет сплошная крутизна. Богатые люди. А откуда у большинства наших нуворишей богатство, надеюсь, вам рассказывать не нужно. Вполне возможно, что он с кем-то из них повздорил, а у этих толстолобиков разговор короткий – пуля в затылок, и все дела. И больше никаких проблем.

– Значит, ничего вы не слышали, ничего не знаете, знакомства с Хамовичем не водили и в его квартире никогда не были…

– Абсолютно точно.

– А что если мы случайно… – Тут взгляд опера потяжелел, налился свинцом. – Что если мы случайно найдем в его квартире ваши пальчики?

– Исключено.

– И все-таки?…

– Тогда я сам себе отрублю руку – чтобы не бегала самовольно там, где не нужно.

– Серьезная заявка… – Мент хмуро осклабился. – Что ж, тогда у меня есть предложение спуститься этажом ниже. Посмотрите, как живут ваши богатые соседи…

Что-то уж больно загадочно он выглядит, мелькнула в моей голове беспокойная мыслишка. Похоже, опер приготовил мне какой-то сюрприз. Но что именно? В квартиру к Хам Хамычу я точно не заходил. Разве что…

Тут я невольно похолодел. Был я в квартире, Хам Хамыча, был! Перед его заселением, где-то чуть больше года назад. Правда, тогда она стояла без мебели: строители как раз заканчивали капитальный ремонт – отделывали плиткой ванную и туалет.

Меня позвал их бугор, Васька Штык, с которым я знался еще со школы. Он был на год старше меня, но в свое время мы с ним немало провели времени в дружеских компаниях, когда на столах стояли не только бутылки с минералкой.

«Никита, ты, кажется, собираешь старинные монеты…», – сказал он, дохнув на меня вчерашним перегаром.

«Ну…», – ответил я осторожно.

«Надо бы упохмелиться… да вот беда – филок нету…» – продолжал Васька.

«Пойдем ко мне, налью тебе стопарь», – предложил я великодушно, пока не понимая, к чему он клонит.

«Не, мне одному не надо. У меня бригада…» – Он кивком головы указал на мужиков, которые усиленно делали вид, что не заинтересованы в нашем разговоре.

«Тогда что ты хочешь?»

«У меня есть для тебя товар, – ответил Штык. – Мы тут нашли несколько старинных монет… когда снимали старую напольную плитку в ванной. Там было что-то вроде тайника. Возьмешь? Отдам недорого, не сумлевайся. Ты ведь свой…».

«Покажь», – сказал я, чувствуя, как в душе взыграло ретивое – а вдруг? Что если эти мужики нечаянно откопали раритет? Такие вещи случаются.

Васька достал из кармана носовой платок, развернул его, и я увидел с десяток серебряных монет – в основном полтинники и рубли Николая II, притом неважной сохранности. Увидел – и не смог удержать вздох разочарования. Все это для меня проза. Такого добра, притом в свободной продаже, – завались.

Штык уловил мое настроение и скис. «Да сам знаю, что здесь дешевняк, – сказал он виноватым тоном. – Грамотный… Но куда я сейчас с ними пойду? Это тебе известно, где можно их толкнуть. Никита, я много не прошу… Нам надо полечиться…»

А я в это момент не мог вымолвить ни слова – смотрел на находку Васьки, как завороженный.

Так, наверное, бывает с золотоискателем, когда среди шлиха на дне промывочного лотка вдруг появляется большой красавец-самородок. У меня, например, при виде монеты, которую скрывали николаевские полтинники и рубли, даже дыхание перехватило от дикого восторга.

Она тоже была серебряная, но несколько крупнее царских полтинников и рублей. Почерневшая от грязи и патины, монета имела совсем непрезентабельный вид. Наверное, потому хитрый, но наивный Штык запрятал ее под низ кучки, а сверху положил рубль более-менее приличной сохранности.

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять – передо мною настоящее нумизматическое сокровище. Но я все-таки сумел сдержать свои эмоции и, скорчив кислую мину, ответил:

«Лады… Заберу эту дешевую хрень. Но делаю это только по старой дружбе!»

«Дак и я об этом… – Не веря в свою удачу, расплылся в широкой улыбке Штык. – Школьная дружба, она завсегда…»

Он не нашел в своем скудном словарном запасе нужных слов, чтобы закончить мысль и досказал все языком жестов – как глухонемой.

«О чем базар, – кивнул я согласно и назвал цену. – Это чтобы вам хватило и на вечерний сабантуй».

«Братан! – возопил Васька. – Век не забуду! Ну выручил, ну выручил… Забирай…»

И высыпал монеты прямо мне в карман, дубина. К сожалению, он не знал одного из главных правил нумизматов: с монетами нужно обращаться как с малыми детьми – бережно, осторожно, не бить, не швырять, и лучше всего прикасаться к ним в мягких хлопчатобумажных перчатках.

Я действительно заплатил больше, чем получил бы Штык, просто сдав монеты в пункт приема драгметаллов. Похоже, в этом вопросе Васька ориентировался неплохо. Грамотный, повторил я его слова не без иронии.

Но что касается других – нумизматических – аспектов его находки, то здесь он был полным лохом. Нет, даже не так – ушастым лохом.

Дома я первым делом бросился к своему рабочему (если его можно так назвать) столу. Он у меня был особенный.

Стол находился в кабинете деда и поначалу казался мне уродцем. Его смастерил еще дореволюционный столяр неизвестно для какого заказчика и непонятно для каких целей. Скорее всего, это был не стол, а секретер. Но он сильно смахивал на рабочее место современного слесаря-лекальщика.

Стол был массивным, двухтумбовым. Сделали его из украшенного резьбой дуба, а столешницу инкрустировали ценными породами деревьев. На столешнице высилась надстройка с многочисленными выдвижными ящичками и ячейками с дверками. И вся эта «мечта слесаря» была окована бронзовыми бляшками, изображавшими львиные морды и каких-то мифических животных и птиц.

В общем, этот древний уродец никак не вписывался в современный интерьер.

Поначалу я хотел его продать. Но знаток мебельного антиквариата Изя Шнобельман (или Изя Шнобель; так его прозвали из-за потрясающе большого носа, нависающего над верхней губой; настоящую фамилию Изи мало кто знал), осмотрев мой «раритет», сказал: «Никита, за этот хлам никто не даст тебе больше десяти шекелей. И то если потенциального покупателя напоить до положения риз. А это тоже нынче денег стоит».

Изя меня убедил. Он был докой в таких вопросах. Тогда я решил это дедово «наследство» выбросить к чертям собачьим.

Но не тут-то было. Оказалось, что стол не проходит ни в дверь, ни в окно. Интересно, как его затащили в квартиру!? Неужели стол определили на полагающееся ему место еще во время строительства?

Это было большой загадкой. Я ломал над ней голову целую неделю. Но так ничего путного и не придумал.

Оставалось последнее – разломать стол и вынести его из квартиры по частям. Мне казалось, что это потрясающе верное решение.

Боже мой, как я был наивен! Я забыл, что в старину мебель делали не абы кто, как сейчас, а настоящие мастера своего дела, опытные столяры-краснодеревщики.

Нонешние мебеля, сварганенные на живую нитку, да еще с деревостружечных плит, разваливаются сразу же после первой пьянки. На такие шаткие столы не то что облокотиться, полный стакан поставить боязно.

А я решил разобрать дубового монстра, как детский конструктор – без кувалды, топора и лома. (Да и где их было взять?) Интеллигент хренов…

Короче говоря, когда я наконец понял, что этот стол может выдержать даже наезд танка и что мне с моими хилыми силенками здесь вообще делать нечего, мой запал новоявленного спеца по интерьерам сразу испарился. Я плюнул на свой план, который предусматривал обновление мебели, и решил оставить все, как было.