Ангелология - Даниэль Труссони

В архиве содержалось большое количество документов, хотя в библиотеке он занимал не так много места. Вдоль узкой комнаты тянулись металлические полки, на них были аккуратно расставлены коробки. Система была простой и упорядоченной. Газетные вырезки лежали с левой стороны. Монастырская корреспонденция, личные письма, журналы, произведения умерших сестер находились справа. На каждой коробке был написан год, и на полках они располагались в хронологическом порядке, начиная с 1809 года — года основания монастыря и заканчивая годом текущим, 1999-м.

Эванджелина хорошо знала, какие статьи где лежат, потому что сестра Филомена в свое время дала ей трудоемкое задание — заламинировать тонкие хрупкие листы. Много часов она закатывала их в пленку и раскладывала по коробкам, и теперь расстраивалась, если ей не удавалось сразу же их отыскать.

Эванджелине во всех деталях вспомнился случай, который произошел в начале сорок четвертого года, — в самые холода пожар разрушил большую часть верхних этажей монастыря. Она вытащила пожелтевшую фотографию: крышу пожирает огонь, заснеженный внутренний двор заполнен старинными пожарными машинами, монахини в саржевых одеяниях, не сильно отличающихся от тех, которые носят и сейчас, смотрят, как горит их дом.

Сестра Эванджелина слышала истории про пожар от старших сестер. В тот холодный февральский день сотни дрожащих монахинь стояли во дворе, глядя, как монастырь исчезает в пламени. Несколько безрассудно храбрых сестер вернулись обратно в здание по лестнице в восточном крыле — единственному проходу, пока свободному от огня, — и стали выбрасывать из окон четвертого этажа железные рамы кроватей, столы и как можно больше постельного белья, пытаясь спасти, на их взгляд, наиболее ценное имущество. Туда же была выброшена коллекция авторучек в металлическом ящике. Ударившись о мерзлую землю, он раскололся, и чернильницы разлетелись, как гранаты. Падая, они разбивались, забрызгивая снег красными, черными и синими пятнами. Вскоре внутренний двор был завален изломанными, искривленными кроватными рамами, пропитанными водой матрацами, разбитыми столами и закопченными книгами.

За считаные минуты огонь распространился по главному крылу монастыря, охватил швейную комнату, пожрав рулоны черного муслина и белого хлопка, пошел к вышивальной комнате, где сжег шитье и английское кружево, которое сестры приготовили к пасхальному базару, и наконец достиг кладовых, заполненных сотнями нарциссов и роз из разноцветной папиросной бумаги. Прачечную, огромное помещение, где располагались здоровенные машины для отжимания и чугунные утюги, которые нагревались с помощью раскаленных углей, полностью охватило пламя. Баки для отбеливания взорвались, даря новую пищу огню, ядовитый дым заполнил нижние этажи. Пятьдесят свежевыстиранных саржевых одеяний вспыхнули в мгновение ока. К тому времени, когда пламя угасло и повсюду остались лишь клубы дыма, Сент-Роуз превратился в груду обугленного дерева и раскаленного олова — им была покрыта крыша.

Наконец Эванджелина наткнулась на три коробки, датированные сорок четвертым годом. Понимая, что о пожаре могли писать и в середине года, Эванджелина взяла все три, положила их друг на друга и вынесла из архива, толкнув дверь бедром. Она зашагала обратно в холодный тоскливый кабинет, чтобы исследовать содержимое коробок.

Если верить подробной статье из газеты, изданной в Покипси,[4] пожар начался в комнате на четвертом этаже и распространился по всему зданию. На зернистой черно-белой фотографии были изображены развалины монастыря, обугленные балки. Заголовок гласил: «Женский монастырь в Милтоне, уничтоженный утренним пожаром». Прочитав статью, Эванджелина узнала, что во время пожара погибли от удушья шесть женщин, включая мать Инносенту, аббатису, которая, возможно, состояла в переписке с миссис Эбигейл Рокфеллер.

Эванджелина глубоко вздохнула, удрученная изображением своего любимого дома, охваченного огнем. Открыв другую коробку, она пролистала пачку газетных подшивок. К пятнадцатому февраля сестры переехали в монастырский подвал, спали там на раскладушках, стирали и готовили, помогая восстанавливать жилые помещения. Они продолжали молиться в часовне Поклонения — пожар ее не тронул, — выполняя постоянную ежечасную адорацию, как будто ничего не случилось. Просматривая статью, Эванджелина обратила внимание на строчку внизу страницы. К своему изумлению, она прочла: «Хотя монастырь почти полностью разрушен, сообщается, что щедрое пожертвование семьи Рокфеллер позволит сестрам-францисканкам от Непрестанной Адорации восстановить женский монастырь Сент-Роуз и церковь Девы Марии Ангельской в первозданном виде».

Эванджелина сложила статьи обратно и отнесла в архив. Пройдя в конец комнаты, она обнаружила коробку, помеченную «Разное, 1940–1945». Если мать Инносента переписывалась с персоной столь знаменитой, как Эбигейл Рокфеллер, письма должны лежать среди таких бумаг. Эванджелина поставила коробку на холодный пол, покрытый линолеумом, и опустилась перед ней на корточки. Там лежали всевозможные документы — счета за ткани, мыло и свечи, план празднования Рождества в Сент-Роузе за сорок первый год, множество писем из переписки между матерью Инносентой и главой епархии по поводу прибытия новичков. К ее разочарованию, больше ничего не было.

Может быть, подумала Эванджелина, возвращая документы в коробку, личные бумаги Инносенты хранятся где-нибудь в другом месте. Вероятнее всего, там, где переписка с иностранными благотворительными учреждениями. Она протянула руку к другой коробке и вдруг заметила под стопкой счетов на церковные поставки светлый конверт. Вытащив его, она увидела, что письмо адресовано матери Инносенте. Изящным почерком был выведен обратный адрес: «Миссис Э. Рокфеллер, Западная Пятьдесят четвертая ул., д. 10, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк». Эванджелина почувствовала, как к щекам прихлынула кровь. Мистер Верлен не ошибся — связь между матерью Инносентой и Эбигейл Рокфеллер существовала на самом деле.

Эванджелина внимательно осмотрела конверт и открыла его. Ей в руки выпал тонкий листок бумаги.

«14 декабря 1943 г.

Глубокоуважаемая мать Инносента!

У меня есть хорошие новости по поводу наших интересов в Родопских горах. Наши усилия привели к успеху. Ваши указания чрезвычайно помогли продвижению экспедиции, и, осмелюсь сказать, мой собственный вклад был не менее полезным. Селестин Клошетт прибудет в Нью-Йорк в начале февраля. Все новости Вы узнаете в самом скором времени.