Авантюрист - Мариус Габриэль

На Девон только трусики. Тереза лежит вялая, примостивши голову на руки Девон, уставясь глазами в потолок. Доктор приседает на корточки рядом с ванной и осторожно освобождает Терезу от остатков одежды. На обезьяньем личике Терезы возникает гримаса боли. На теле видны покраснения, кое-где появились волдыри, но в основном ничего катастрофического. Этой девочке невероятно повезло. В очередной раз. Ведь сравнительно недавно доктору уже приходилось оказывать ей помощь. И тогда было то же самое: шок и легкие ожоги. Несчастный случай на кухне — в противне воспламенилось масло, и огонь перекинулся на стены и потолок. На этот раз все много серьезнее. Во всех отношениях.

Он бросает взгляд на Девон.

— Мне кажется, у нее нет ничего серьезного, — говорит он, обращаясь к ней. — А как ты себя чувствуешь?

— В порядке, — говорит Девон. Но при этом дрожит. Очевидно, еще не оправилась от шока.

— Ты действовала очень смело, — негромко произносит доктор. — Ты спасла ей жизнь.

Он видит, как запачканные сажей губы девочки трогает слабая улыбка. По его глубокому убеждению, в этом доме постоянно что-то не так, и единственным нормальным существом здесь является именно Девон. Ему слышно, как в соседней комнате мать девочек что-то кричит в телефон. Она разговаривает с их отцом, который сейчас в Лос-Анджелесе, по делам.

— Не знаю! — Голос Барбары срывается на визг. — Она залезла в сарай и взяла канистру с бензином. Откуда, черт возьми, я знаю? Она ненормальная! Ее надо отправить в сумасшедший дом!

Рядом с ней отец Тим, его загорелое лицо напряженно-озабоченно. Он видит, что в этом хаосе у него из рук ускользает замечательный подарок, который она собиралась сделать епископату. Плод его многомесячной работы. Дочери Барбары ему никогда не нравились. Теперь он их определенно ненавидит.

Завывая сиреной, из ближайшей больницы прибывает «скорая помощь». Бригада из четырех человек с белыми сумками в руках спешит в дом. Они заполняют ванную комнату, оттеснив в сторону доктора Брокмена. Он рассказывает им о случившемся, а затем они начинают действовать. Сильно взволнованный и к тому же облитый водой, он направляется в спальню.

Барбара Флорио сидит на кровати, в одной руке телефон, в другой зажат бокал с виски. Рядом симпатичный молодой священник. Он выглядит подавленным. Доктор Брокмен, который наблюдает Барбару уже несколько лет, прекрасно знает, что ей не следует принимать алкоголь. Он также знает, что она уже почти алкоголичка, а сейчас находится на грани, когда алкогольная зависимость может стать необратимой. Он внимательно смотрит на Барбару, как она делает большой глоток виски и злобно проговаривает в телефон:

— Боже мой, ну конечно же, она это сделала специально. Ты что, меня не слушаешь? Она хотела сжечь свои игрушки. Майкл, она опасна, черт побери. Она нас всех погубит. Недавно чуть не сожгла кухню. На этот раз…

Доктор осторожно тянет руку к бутылке «Гленливита»[2], не уверенный, правильно ли поступает, открыто выпивая при своей пациентке. Голова Барбары поворачивается, как на шарнире, и ее злые выпученные глаза останавливаются на нем.

— Да, — говорит она, — он здесь. — И протягивает трубку доктору: — Майкл хочет поговорить с вами.

Доктор берет трубку.

— Майкл? Это Эван Брокмен.

Голос у Майкла Флорио нетерпеливый.

— Как девочки?

— Сейчас ими занимается бригада «скорой помощи». Им исключительно повезло. Обеим. Тереза в шоке, но серьезных ожогов нет. Обгорела только большая часть волос. Девон тоже в шоке. Майкл, она вытащила Терезу из огня, просто голыми руками. Это самый отважный поступок, какой я только…

— Эван, ради Бога. Насколько сильно они пострадали?

— Я же говорю, весьма незначительно, насколько можно судить. Волосы и ресницы, конечно, опалены. Руки в волдырях. Но ожоги у них несерьезные. Минут через пятнадцать ребята из «скорой помощи» дадут более точную информацию. — О кататоническом состоянии Терезы он не упоминает. С этим можно подождать, пока не будет проведено обследование. Доктор видит, как Барбара хватает бутылку и направляется к двери. Молодой священник спешит за ней.

В коридоре отец Тим пытается успокоить Барбару. Но ее успокоить невозможно.

— Оставьте меня в покое, — всхлипывает она.

— Барбара, пожалуйста, попытайтесь успокоиться…

Она заламывает руки.

— О Боже, как я страдаю!

Она говорит о себе. Дочери ее определенно не интересуют, насколько они пострадали, и все остальное. До них ей нет никакого дела. Ничего себе мать, думает отец Тим, эгоцентричная, занятая только собой, не замечающая ничего вокруг. Но в том, что она страдает, сомнений нет.

— Может быть, мы удалимся куда-нибудь на несколько минут и тихо помолимся? — предлагает он.

— Я была так счастлива. — По ее лицу струятся слезы. — Мне наконец показалось, что я действительно сделала в своей жизни что-то доброе.

— Вы и сделали! — восклицает он с волнением. — Сделали!

— Они меня ненавидят, — рыдает она.

— Кто вас ненавидит?

— Они, — говорит она, кивая белокурой головой в направлении ванной комнаты, где двум ее дочерям как раз в это время оказывают помощь. — Господи, как хочется умереть.

— Барбара, не надо. Давайте помолимся вместе.

— Отстаньте, — взвизгивает она. — Пожалуйста, пожалуйста, оставьте меня в покос. Уходите. Прочь.

— Не позволяйте только, чтобы этот инцидент разрушил ваши намерения, — почти умоляет он. — Вас ведет божественное провидение, Барбара. Вы поступаете правильно, пожалуйста, поверьте мне!

Она пристально смотрит на него, и ее глаза снова отвердевают, становясь похожими на влажную речную гальку.

— Это единственное, что вас тревожит, верно? Этот участок. Деньги.

— Нет! — Он благородно негодует, оскорбленный в лучших чувствах. — Я забочусь о вас, Барбара. О вашей душе.

Она на несколько секунд задерживает на нем пристальный, ставший снова горячечным взгляд. Затем обмякает и стонет с мольбой:

— Уйдите от меня, пожалуйста.

— Барбара, пойдемте куда-нибудь в тихое место и помолимся.

— Не беспокойтесь о вашем гребаном участке! — выкрикивает она ему в лицо слова, которые, видимо, заставят его наконец отстать. — Он ваш. Не беспокойтесь. А сейчас уходите!

И он наконец уходит, озабоченно пробираясь сквозь толпу к своему спортивному автомобилю. Барбара Флорио — несчастная, издерганная душа. Она отчаянно пытается сделать в своей жизни что-нибудь доброе, и он готов ей помочь достичь успеха, просто горит нетерпением. Причин тому много. Но отца Тима не покидает чувство, что эта женщина обречена.