Джайн Зар. Буря Тишины - Гэв Торп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фараэтиль схватила его второй рукой и потащила на себя. Он уцепился за перила и подтянулся к балкону, после чего с пустым взглядом рухнул на пол.
— Как тебя зовут? — спросила девушка. Вопрос ей самой показался довольно странным, но воительница не знала, как еще начать разговор.
— Не твое дело, — ответил он, тряхнув головой.
— Я последовала за тобой в храм, решив, что здесь будет безопасно. К тому же ты мне показался невредимым. Какую же глупость ты собирался совершить.
— Правда? — Незнакомец приподнялся, отталкивая ее в сторону. — Кто ты такая, чтобы судить меня?
— Меня зовут Фараэтиль. И да, всегда пожалуйста.
— Тебе здесь не рады, — прорычал он, выпрямившись. — Это мой дом, и я тебя не приглашал.
Подобный отказ чуть не вывел ее из себя. Подавив желание ударить его, Фараэтиль развернулась и ринулась прочь. Внезапно прохлада храма стала для нее мучительной, а сам он будто помрачнел, уменьшился и наполнился болью.
Она вырвалась на улицу и глотнула горячего воздуха. Здесь ее не ждало спасение.
Фараэтиль удалось выжить с большим трудом.
Жизнь девушки превратилась в нескончаемый ночной кошмар, наполненный погонями и страхом. Все время она прислушивалась к предсмертным крикам обреченных, победоносным воплям и леденящему вою демонических созданий, что наводнили весь мир. Фараэтиль копалась в мусоре и пряталась в тенях, влача жалкое существование, которое с трудом можно было назвать жизнью.
Однако же воительница продолжала за нее бороться.
Цивилизация эльдаров гордилась тем, что почти избавилась от необходимости работать собственными руками. Благодаря затейливым машинам, тщательно продуманным оросительным устройствам и посевным и жатвенным системам город в течение поколений получал все необходимое для безмятежного существования. И хотя многое изменилось с тех пор и все обращалось в руины, страждущий, набравшись смелости, еще мог отыскать еду и чистую воду. Эти живительные дары можно было выкрасть из-под носа банд, которые охраняли фермы и водозаборные пункты так же рьяно, как когда-то они сторожили крепости культов и наркотические притоны.
Меньше чем один из тысячи пережил произошедшую катастрофу, а то и один из десяти тысяч. Вначале выжившие оказались разбросаны по разным частям города, но со временем судьба свела их вместе как товарищей или врагов. Фараэтиль не горела желанием стать чьей-то жертвой или компаньоном — кровавые танцоры были для нее ярким примером того, чего стоило ожидать. Большинство эльдаров раболепствовали и умирали, а те, кто за счет собственной порочности ненадолго возвысился над остальными страдальцами, плели интриги и постоянно боялись восстания и узурпации собственной власти.
В конце концов даже культисты сбежали в существующую между измерениями Паутину, чтобы скрыться от растущего числа имматериальных монстров, жаждущих власти над царством смертных. С каждым днем планету Эйдаферон все сильнее заволакивал варп, отчего на ней начинало твориться жуткое безумие, грозящее навсегда поглотить Фараэтиль.
От отчаяния, подогреваемого желанием охотиться и бродить по знакомой земле, девушка в итоге вернулась в район гоночных треков и арен Курнуссея. Она даже рискнула пробраться в оружейный склад, чтобы достать оружие, но тем самым совершила ошибку. Маленькое приключение закончилось неудачей, и Фараэтиль разворошила осиное гнездо. Теперь совсем иное чувство заставляло ее бежать сломя голову: подобно взявшим след гончим, за ней неслись кровавые танцоры хозяина.
Поначалу воительница беспорядочно поворачивала то налево, то направо, надеясь при помощи хитрости и невероятной скорости удрать от преследователей. Они казались какими-то странными и в некотором роде усовершенствованными: танцоры быстро находили Фараэтиль и умудрялись ни на миг не терять ее след в извилистых переулках, перепрыгивая через стены, перескакивая через оконные проемы и мчась по крышам.
Инстинктивно Фараэтиль бежала к храмовому району. Если удастся оторваться от преследователей, она сумеет спрятаться в главном храме, где жил тот сородич. Сейчас она думала только о собственном спасении и не заботилась о том, что приведет кровавых танцоров в дом незнакомца. Если вспомнить его состояние во время их первой и единственной встречи, он, скорее всего, уже покончил с собой. Однако от мысли, что она увидит мертвое тело выжившего, который по собственной воле наложил на себя руки, девушка на мгновение притормозила. Хотя в прошлом сотни погибли по ее вине, самоубийство по некой причине ее пугало.
Фараэтиль зашла за колонну, где был спрятан замок, и нажала на переключатель, отчего боковая дверь открылась со щелчком, разнесшимся по всему святилищу.
Воительница услышала стук шагов позади себя и поняла, что оказалась недостаточно быстра. Дверь затворилась сама, и Фараэтиль понадеялась, что преследователи не отыщут способа ее открыть.
Девушка ощутила волну гнева, когда увидела незнакомца, бегущего вниз по лестнице. Он стал крепче и выглядел более здоровым. Стиснув кулаки, он спускался по лестнице, но в вестибюле замедлился и остановился. Его ярость тут же рассеялась, когда он взглянул на танцовщицу. Жалость. Фараэтиль видела в его глазах жалость.
Преследователи настороженно вошли внутрь, сбитые с толку разреженным воздухом храма. Царящее здесь спокойствие смутило гонителей, и они, будто псы, начали принюхиваться. Одеждой им служили части брони и обрывки ткани, в руках они держали длинные клинки. Кожу охотников в качестве украшений пронзали крючки и шипы.
Вдруг женщина с красными волосами, которые словно иголки торчали из ее головы, зарычала на двух эльдаров в храме, не отрывая от них своих безумных голодных глаз.
— Кто ты? — вопросила она, направив на незнакомца изогнутый кинжал.
Он взглянул на Фараэтиль, а затем снова на женщину.
— Азурмен. Рука Азуриана.
Глава 1
По воздуху пронесся чей-то слабый крик, эхом отражаясь от стен узкого коридора. Он раздавался чересчур долго, выдавая нематериальную природу источника. С каждым шагом Джайн Зар ощущала, как мощь храма слабеет. Вокруг нее носились воспоминания, пытаясь привлечь внимание лорда-феникса, но она полностью сосредоточилась на зове, что привел ее сюда.
Она вернулась в храм впервые, однако все по-прежнему находилось на своих местах. Пол под ногами устилали ровные каменные плиты, а стены украшали выцветшие и облупившиеся фрески. Картины былых времен уже нельзя было разглядеть, но Джайн Зар и так хранила все изображения в памяти. В храме когда-то царило торжество красок: фрески и бордюры пестрили сценами из самых древних мифов эльдаров, многие из которых описывали события Войны в небесах, развернувшейся между богами.
