Крестоповал. Война совести - Альберт Байкалов

– Как думаешь, Звонок, мы здесь надолго застрянем? – обратился к ней угрюмого вида увалень, держащий в опущенной вдоль туловища правой руке видеокамеру.

Девушка, которую назвали Звонком, холодно посмотрела на него:

– Устал?

– Нет, – замотал он головой.

– Тогда не стони!

– Я не стону, – обиженно оттопырил он нижнюю губу. – Не хочется ночь в студии на стульях коротать…

Ольга поправила на плече ремешок сумочки:

– Не хочется, увольняйся…

– Чуть что, сразу увольняйся, – расстроился он, отчего нижняя губа отвисла еще больше. – Взяли моду…

Ольга Званцева была жестким человеком. Спуску не давала ни себе, ни тем, кто от нее зависел. Могла ночь напролет сидеть под проливным дождем или в холод ради нескольких минут съемки. Жизнь ее не баловала, а закаляла. Родилась Ольга недалеко от границы с Китаем, в семье военных. Большую часть жизни родители провели в скитаниях по отдаленным гарнизонам, пока не осели в Воронеже. Там Ольга окончила школу и поступила в государственный университет, на факультет журналистики. Будучи еще студенткой третьего курса, попала на местное телевидение, а получив диплом, отправилась завоевывать московские телеканалы. Ей все давалось легко. Немного везения, знаний и обаяния, и вот она уже делает остросюжетные ролики на НТР. В начале этого года ей предложили снять фильм о старообрядцах…

Негромкий, но слышный в каждом уголке терминала голос диктора объявил о посадке на рейс «Москва – Тель-Авив».

Вместе с Лидией Михайловной, сотрудницей ОВИРа, которую про себя Ольга назвала Лидочкой, они поджидали прилетевшую час назад из США и сейчас проходившую досмотр семью Берестовых.

– Не понимаю, чего они едут? – пропыхтел оператор.

– Зов крови, – ностальгически вздохнула Лидочка.

– Только здесь их никто не ждет. – Званцева отвернулась от окна.

– Как это? А мы? – Лидочка округлила подведенные глаза, отчего стала похожа на клоунессу.

– Вы всучите им паспорта и забудете, – зло ответила Ольга. – Я сниму материал, смонтирую его, и на этом точка. А им жить…

– Что-то вы с каким-то пессимизмом говорите, – настороженно проговорила Лидочка.

– У меня есть на то основания. – Звонок окатила ее холодным взглядом. – Месяц занимаюсь этим. Поверьте, ничего хорошего этих людей на так называемой исторической родине не ждет.

– Ну, не знаю, – недоверчиво протянула Лидия.

– А я знаю, – заявила Званцева. – Уже месяц в этой проблеме…

– Вы, журналисты, только плохое ищете, – фыркнула Лидочка. – Я телевизор не смотрю, газет не читаю.

«Оно и видно», – хотела сказать Ольга, однако передумала и парировала атаку на свое самолюбие совсем иначе:

– Правильно делаете, одни сплошные расстройства.

– Вот видите, и вы это признаете, – по-детски обрадовалась Лидочка.

– Пойдемте, – устало вздохнула Ольга и направилась к выходу, над которым горела цифра «два».

Встречающих было немного. Из пестрой толпы выделялся угрюмого вида бородатый мужчина в застегнутой на верхнюю пуговицу рубашке и черных брюках, заправленных в армейские ботинки с высоким берцем. На голове кепка с длинным козырьком. Ольга догадалась, бородач ждет тех же людей, что и она.

– Все? – Агата Берестова с надеждой заглянула в глаза таможеннику.

– Вот теперь совсем другое дело! – Пробежав взглядом по налоговой декларации, мужчина в униформе махнул рукой в сторону никелированного пропускника: – Проходите.

– Долетели с Божьей помощью. – Агата подхватила дорожную сумку и перевязанную коробку с книгами.

– Утомилась? – волоча за собой тележку с двумя чемоданами, спросил Никита Лукич.

– Самую малость, – призналась Агата, оглядываясь на детей.

Сыновья-погодки, Василий и Андрей, катили на тележках еще два чемодана и несколько коробок.

– Хорошо, что ружья не взяли, – проследив за ее взглядом, сказал Никита Лукич. – Сейчас бы нас в полицию проводили.

– Законы здесь суровы, – соглашаясь с ним, сказала Агата. – Вон сколько декларацию заполняли.

– Смотри, Панкрат Килин нас встречает! – обрадованно воскликнул Никита Лукич.

– Откель знаешь? – Семеня рядом, она посмотрела вперед.

– Трудно ошибиться, – усмехнулся Никита Лукич. – Из всех, кто там стоит, только один с бородой.

– И правда, – согласилась Агата.

Они прошли за ограждение. Огромный зал, сияющий металлом и мрамором, впечатлил не искушенную путешествиями Агату масштабами.

– Зачем такой большой? – прошептала она, испуганно озираясь.

– Ну, здравствуйте! – Панкрат одернул рубашку, вытянул перед собой руки и шагнул навстречу Никите.

Мужчины обнялись.

– Как долетели? – Панкрат посмотрел на Агату.

– Хорошо, – потупилась она, почувствовав, что окружающие больше, чем положено, задерживают на них свои взгляды.

– Ананий Панкратович! – позвал Панкрат невысокого подростка в футболке и спортивных штанах. – А ну, пособи дядьке!

Парнишка подошел и попытался взять из рук Никиты Лукича ручку тележки.

– Не надо, я сам, – сконфузился тот. – Чай, насиделись в самолете-то.

– Вот принесла нелегкая! – помрачнел Панкрат, глядя на возникшую перед Никитой невысокую девушку с микрофоном и грузного мужчину с видеокамерой. – Эка невидаль, люди приехали!

– Здравствуйте, – поприветствовала девушка. – Меня зовут Ольга Званцева, телеканал НТР. Мы снимаем фильм о переселенцах-старообрядцах…

– Никакого продыху… И как прознали? – качал головой Панкрат.

– А нельзя в другой раз? – взмолился Никита Лукич.

– Мы обязательно еще не раз встретимся, – заверила журналистка. – Ну а сейчас несколько слов. Как вам первое впечатление о России?

– Да мы не видели еще ничего! – улыбнулся Никита Лукич.

– Вы приехали по приглашению? – продолжала она засыпать вопросами.

– Точно, пригласили нас! – Никита с опаской покосился сначала на объектив видеокамеры, потом на Панкрата, пытаясь понять его реакцию на происходящее. Но тот смотрел на него со снисхождением. «Расскажите им, чего они хотят, – говорили его глаза, – да поехали отсель побыстрее».

– Два слова о тех, кто вас ждет, – наседала журналистка.

– Там, куда мы направляемся, жили наши предки, которые покинули Россию сразу после революции, – стал рассказывать Никита. – А три года назад нам удалось разыскать моего родственника по брату – прадеда. Зовут его Леонтий Спиридонович. К ним уже приехали две семьи из Америки. Живут. – Он пожал плечами. – Вот нас пригласили.

– Мы уже давно собираем материал, который касается возвращения староверов…

– Старообрядцев, – поправил ее Никита Лукич.

– Старообрядцев, – кивнула Званцева. – Уже знаем, в губерниях распространена практика отправлять вас в самые глухие и заброшенные деревни, откуда коренные жители давно убежали из-за отсутствия элементарных благ. Вас не пугает такое отношение властей?

– Мы уже знаем, куда едем, а дома, как говорится, стены помогают, – ответил Никита. – Нашим предкам, когда они переехали сначала в Китай, а потом в Америку, тоже было нелегко.

– Значит, вас не страшит оказаться уж в совсем диких местах?

– Людей меньше, легче жить, – он пригладил рукой бороду. – Мы с миром не мешаемся.

– Ольга Владимировна… – Сухощавая женщина в очках строго посмотрела на журналистку.

– Да, Лидия Михайловна, мы заканчиваем. – Званцева вновь развернулась к Никите Лукичу: – Сейчас представитель ОВИРа вручит вам паспорта граждан России. Какое чувство вы испытываете?

Никита Лукич лишь пожал плечами. Как он может передать словами то состояние души, тот ее восторг, который испытал, когда вышел на трап самолета и вдохнул этот воздух? Запах разогретой пластмассы салона, напитавший одежду, и сгоревшего керосина не мог перебить странный дух, ожививший где-то под сердцем глубоко запрятанные и доселе хранившие молчание струны. Странная и как бы давно забытая мелодия наполнила тогда каждую его клеточку радостью.

– Пройдемте, – Лидия Михайловна отстранила рукой оператора, давая возможность Никите и его семейству пройти наконец в зал. – Сейчас мы выдадим вам паспорта, и вы станете полноправными гражданами России.

– Дети пусть останутся с вещами, – озираясь по сторонам, сказал шедший с женщиной мужчина. – Чего им тащиться?

– Действительно, – спохватилась Лидия Михайловна и посмотрела на Никиту: – Давайте, они нас у выхода подождут?

С трудом втиснув свой «Лексус» между «Ниссаном» и «Фордом», Матвей заглушил двигатель и посмотрел на Мишу в зеркало заднего вида:

– Веди, показывай…

– Может, сами сходите? – дрожащим голосом проблеял грузин.

– Ты не борзей! – предостерег его Матвей. – По мне, так лучше, чтобы тебя в асфальт закатали… Козел.