Русские оружейники - Герман Нагаев

И вот настал день, когда все сочинения были прочитаны преподавателем. Учитель, на ходу приветствуя гимназистов, быстро взошел на кафедру и высоко поднял серую тетрадь.

– Вот лучшая работа в классе… А написал эту работу ваш товарищ Владимир Федоров. Попросим его сюда.

Володя так растерялся, что, взойдя на кафедру и взяв свою тетрадь, даже не поблагодарил учителя за столь высокую оценку…

Самое радостное и веселое время года – весна – проходило для Володи и его братьев как-то незаметно. Это была горячая пора. Все готовились к экзаменам.

Зато лето, приносящее с собой полную свободу, братья встречали с неописуемым восторгом.

Обычно в июне Федоровы всей семьей уезжали за город, в деревню Суйду, находившуюся верстах в пятидесяти от Петербурга. Отец каждое лето нанимал там маленький крестьянский домик.

На всю жизнь в память Володи Федорова врезалось лето 1890 года.

Еще до отъезда из города семья отметила его шестнадцатилетие, совпавшее с успешным переходом в предпоследний класс гимназии. Коля в этот год закончил первый курс Михайловского артиллерийского училища. Оба брата с маленькой сестренкой и матерью перебрались в деревню. Лето стояло ве́дренное, хорошее. Володя и Коля все дни проводили на речке – за ловлей рыбы, купанием, собиранием трав и цветов для гербария. Отправляясь купаться, они всегда брали с собой книги. Расстелив на берегу небольшой коврик, братья ложились на него и подолгу читали.

…Лето пролетело быстро. Был уже конец августа. Дни стали короче и холоднее. Ходить с бреднем в воде в это время отваживались далеко не все. Но Коля продолжал рыбачить. Как-то в конце лета он несколько часов подряд ловил неводом рыбу вместе с Володей, забираясь в самые глубокие места. К вечеру у него появился жар. И мать уложила его в постель. Володя тоже лег очень рано и быстро уснул. Ночью он неожиданно проснулся, зажег лампу и увидел брата, лежавшего поперек кровати с запрокинутой головой.

Коля умер от кровоизлияния в мозг.

Внезапная смерть брата – лучшего друга его детства и юности – потрясла Володю. Несколько месяцев он не находил себе места. Родные серьезно беспокоились за его жизнь. Ему опротивела не только гимназия с преподавателями и гимназистами, но и ее воздух. Он учился нехотя, без всякого желания, как бы неся тяжелое и неизбежное бремя. Только за чтением он забывался и успокаивался.

Так прошло два года. Наступило время выпускных экзаменов, которого каждый гимназист ждал с душевным трепетом. Через несколько дней он должен получить аттестат, и тогда пред ним откроются двери университета. Но с годами, под влиянием братьев, учившихся в военном училище, в нем окрепла любовь к военным наукам. Володя твердо решил посвятить себя военному делу и, окончив гимназию, в том же 1892 году поступил в Михайловское артиллерийское училище.

В артиллерийском училище

1

В огромном зале с окнами на Неву были выстроены во фронт все новички, облаченные в юнкерскую форму.

– Сми-р-р-р-но! – раздалась команда.

Юнкера застыли, вытянув руки по швам.

Из боковой двери, окруженный офицерами, бодро вышел командир батареи полковник Чернявский и четким шагом направился к центру зала. Вот он остановился, осмотрел строй и, видимо оставшись доволен, заговорил громко, отчетливо:

– Поздравляю юнкеров младшего класса с зачислением в состав батареи. Отныне вы военнослужащие русской армии. Вы должны выполнять свой долг, как те герои, питомцы нашего училища, чьи имена высечены на мраморных досках этого зала.

Когда торжественная церемония окончилась, Володя вместе с другими юнкерами отправился в классы. Первоначально его несколько смущало, что здесь нужно было все делать по команде. Даже просыпаться и вставать по звуку трубы. В семь утра Володя и все его товарищи бывали на ногах. Раздавалась команда старшего портупей-юнкера, и, соблюдая строй, юнкера шли в большой зал на перекличку, где собиралось в этот час все училище. После переклички проводилась утренняя зарядка, лекции, строевые занятия… После обеда нужно было готовить уроки. День был расписан так, что свободного времени почти не оставалось.

Первые дни в училище произвели на Володю тяжелое впечатление. Гимназия по сравнению с училищем казалась ему тихой, безмятежной пристанью. Но постепенно он привык, освоил упражнения на снарядах, а строгая военная дисциплина, четкий распорядок дня ему даже стали нравиться.

«Иначе нельзя, – рассуждал он. – Ведь мы готовимся стать офицерами русской армии».

Курсовой офицер, командир второго отделения, куда был зачислен Володя, капитан Туров являл собой пример отличного служаки. Высокий, плотный, с черной окладистой бородой, всегда подтянутый и строгий, он легко сумел подчинить себе юнкеров и с первых же дней установить в отделении крепкую дисциплину. Он великолепно знал артиллерийское дело (в полевой артиллерии даже был принят предложенный им дальномер).

Капитан Туров огромное значение придавал строевой подготовке обучаемых. Гимнастические упражнения на снарядах, верховая езда, фехтование, бой на эспадронах[2] стали чуть ли не самыми главными занятиями.

Большое внимание в училище обращалось на изучение материальной части артиллерии. Капитан Туров требовал от юнкеров не только устного объяснения той или иной части орудия, но каждому давал тему для подробной письменной работы, например: «прицел», «затвор», «ствол», «лафет» и т. д. В этих работах он требовал самого подробного описания предмета, сведений о его изготовлении на заводах, а также данных о сравнении его с иностранными образцами. С этой задачей юнкера могли справляться лишь в том случае, если, помимо занятий в классах, изучали дополнительные материалы, не входившие в официальные курсы.

В классах обучение было организовано хорошо, хотя состав преподавателей заставлял желать лучшего. Артиллерийское дело преподавал генерал Потоцкий. Он был прекрасным знатоком артиллерии и горячо любил свой предмет. Потоцкий не отличался красноречием, но любовь, питаемая им к артиллерии, невольно передавалась слушателям, и они с охотой изучали этот важнейший предмет, мирясь с недостатками его изложения.

Курс фортификации читал ветхий старик из немцев, генерал Иохер. Приходя в класс, он, не говоря ни слова, принимался за вычерчивание мелом на черных досках различных фортификационных сооружений, хотя в училище имелись великолепно изданные атласы этих сооружений. Закончив черчение, он сухо и монотонно давал объяснения. В этих объяснениях он ни одного слова не прибавлял к тому, что было изложено в учебнике. Если объяснения заканчивались раньше, чем истекало время урока, Иохер усаживался поудобнее, облокачивался на стол и безмятежно засыпал. Юнкера были предоставлены самим себе, пока не раздавался звук трубы, возвещавшей об окончании лекции.