Мечта - Анна Грэйс

«Печально. Жаль, что тебе пришлось повстречать на своем пути такого урода, но, надеюсь, это научило тебя быть более разборчивой в парнях», – Майк нежно трется подбородком о мою макушку.

– Какой ты добрый, – смеюсь я. – На самом деле нет, но и плохих парней мне, к счастью, больше не встречалось.

«Ты хочешь сказать, вот этот колобок и, вправду, хороший парень? – Майк брезгливо махает рукой в сторону третьего портрета, на котором изображен упитанный парень с короткой стрижкой, круглыми щеками и узкими карими глазами. – Хотя, как портрет, он явно самый лучший. Более живой и ассоциативный. Есть в нем что-то поросячье».

– Не преувеличивай. Кстати, этот портрет я рисовала уже после разрыва. Когда мы встречались, он был накаченным мальчиком и все девчонки сходили по нему с ума. Ему это безумно нравилось. Точнее, он нравился сам себе. Иногда, это было очень даже забавно. Пока не стало страшно. В своем желании покрасоваться, он иной раз переходил все границы разумного.

«Не нравилось быть в тени?»

– Да нет… Хотя, иной раз, я и чувствовала себя толстой дурнушкой, но дело не в этом, а в его неадекватном стремлении быть лучшим во всем. Он соревновался со мной, со своим братом, друзьями, а мне это было не нужно. Я выдержала четыре месяца и приняла решение расстаться. Он умолял меня вернуться, чтобы через неделю бросить самому. Помню, как смеялась, когда разгадала его маневр. А еще через неделю, он попал в страшную аварию, говорили из-за того, что попытался кого-то подрезать или обогнать. Девушка, ехавшая с ним, погибла, а у него начались серьезные проблемы со здоровьем. Думаю, он до сих пор винит себя в ее смерти. Мы видимся иногда, но никогда не обсуждаем ту аварию. Я рисовала его как друга, а ни как бывшего парня.

«Умеешь, ты выбирать мужчин, – вздыхает Майк, поцеловав меня в висок. – А ведь на месте той девушки могла быть ты».

– Да. Я много об этом думала в то время, радовалась, что не знала ее. Как бы эгоистично это не звучало.

«Это нормально. Больше всего на свете люди боятся боли и пытаются избежать ее всеми возможными способами. И не все из них красивые. Пусть мои слова тоже прозвучат некрасиво, но я рад, что это была она, а не ты и, что тебе все-таки хватило ума бросить этого парня. Ах, да, а последний чем тебе не угодил? Неужели и, вправду, из-за меня?»

– Вот еще, – презрительно фыркаю я. – Но частично да, из-за тебя. Просто… Посмотрев «Во лжи», я осознала с каким мужчиной буду по-настоящему счастлива. И, чем больше я об этом думала, тем лучше понимала, что Женя не тот мужчина.

«Не правда… – Майк отпускает меня и встает лицом ко мне, заставляя смотреть себе в глаза. – Дело не в Майке. Не в том, какой он мужчина, а в том, как он ее любил. Его любовь к Дине покорила тебя».

– Нет-нет, – я отвожу взгляд, качаю головой. – Таких историй великое множество. Он или она готовы на все ради спасения жизни любимого. Что в этом необычного?

«Здесь, ты права. Да, сюжет немного банален, впрочем, идеальный главный герой отчасти тоже. Но, что отличает Майка от других заштампованных персонажей? Он готов защищать не только жизнь Дины, но и ее душу и сердце. Ему невыносима сама мысль о том, что из-за него Дина может плакать. Он спасает ее не только от отца и других плохих парней, но и от самого себя».

– Есть такой момент, – вздыхаю я. – А Жене было все равно плачу я из-за него или у меня плохое настроение. Ему вообще было наплевать на все мои желания и просьбы. «Если тебе не нравится что-то, делай сама. Я не собираюсь ущемлять себя из-за твоих глупых прихотей. Жертвы в отношениях не приемлемы по определению. Иначе равноправие и взаимоуважение превратятся в доминирование и подчинение». Смысл его излюбленного утверждения я осознала не сразу. Получается, что в его представлении, отношения – это союз двух личностей, каждая из которых вращается по своей собственной орбите, и сход с нее, орбиты, в сторону другого – это ущемление личных интересов и подношения себя в жертву. Как-то холодно и отстраненно, любовью вовсе не пахнет.

«А как, по-твоему, пахнет любовь?» – усмехается Майк, стараясь не показать, как его забавляют мои наивные рассуждения.

– Любовь вообще не имеет запаха, цвета, или вкуса. Любовь – это то, что представляет из себя сам человек. Поэтому, она такая разная и для каждого своя.

«В этом есть определенная логика, – он с притворной серьезностью кивает головой. – Но, все же, что ты сказала ему при расставании?»

– Знаю, Женя думал, что влюблен в меня, по-настоящему. Он все время это повторял, хотя мы были вместе только полгода. В тот вечер он хотел сделать мне предложение. Странно, не находишь, девушки всегда знают, когда парни собираются подарить им колечко. Все было, как полагается. Свечи, романтический ужин. Я увидела кольцо на дне бокала, но вместо того, чтобы выпить шампанское и сказать «да», я спросила: «ты готов ради меня измениться?». Я помню, как Женя нахмурился, как потемнели его глаза. Он не понимал, ведь наши взгляды во многом совпадали, в том числе и на отношения с их непринятием жертв. Но дело в том, что понимание «жертвы» у нас было разное. Вот и все. И естественно Женя ответил, что «нет, не готов, и ты это знаешь». Тогда я сказала, что не могу быть с ним, так как для создания гармоничных отношений, люди должны быть готовы меняться и развиваться в них, если нет, то расставание неизбежно. И ушла.

«Как же с тобой сложно, милая, – Майк обнимает меня, я прижимаюсь к его груди. – Теперь, понятно, почему ты влюбилась в меня. Осознав, что не сможешь встретить мужчину способного полюбить тебя так, как ты этого хочешь, ты сбежала в несуществующую любовь. Это клиника».

– Знаю, но что теперь…

«Посмотрим „Во лжи“ в сто первый раз? Или „Сквозь время“?» – беззлобно поддразнивает Майк.

– Точно, – соглашаюсь я, со вздохом убирая рисунки в папку.

Диалоги с Майком вместо обычного самоедства становятся все более привычными. И если честно, нравятся мне все больше. Долгое время смотрю на Женин портрет, прежде чем закрыть папку. Я поступила правильно, расставшись с ним. Если не для себя, то для него. Черт, как же хорошо сознавать, что ты совершила добрый поступок!

5

«Вот только жизнь добрыми поступками не ограничивается», – вдруг говорит Майк.

– А чем тогда? – удивленно спрашиваю я, оторвав взгляд от странички группы, посвященной творчеству Егора Саматова.

«Она ничем не ограничивается».

– Ты, вообще, о чем сейчас?

«О тебе, конечно. О чем я еще могу говорить? Все темы наших разговоров сводятся к тебе».

– Ой, не ворчи. И, кстати, это логично. Я думаю о тебе, ты говоришь обо мне. У влюбленных так и должно быть.

«Боже! У влюбленных! Все-таки я был прав, твоя проблема – абсолютная зацикленность на себе и собственных переживаниях. Ты даже влюбиться умудрилась в саму себя!» – Майк раздраженно всплескивает руками и подходит к окну, будто можно увидеть что-то интересное в обветшалом доме напротив.

– Что? В саму себя?! Что за бред…

Я убираю ноутбук с колен и встаю рядом с Майком. Жалюзи и занавески скрывают сотни чужих миров. Возможно, в доме напротив тоже кто-то стоит у окна, смотрит и о чем-то думает, принимает одно из самых важных решений в своей жизни или совершает очередной глупый поступок, а, может, просто о ком-то скучает, или ненавидит. А, возможно, никто не смотрит в окно, потому, что большинству людей не интересна жизнь за пределами их собственной квартиры, их маленького внутреннего мирка, ограниченного страхами и бессмысленными переживаниями, важными только им самим, но не другим людям.

«А разве ты не одна из них?»

– Я?! Я нет… я другая… я…

«Вот именно „я“! Ты даже не можешь сказать о себе ничего хорошего!»

– Но и плохого тоже… О, ты, как всегда, прав. Я, что называется, ни рыба, ни мясо. Ни совершаю, ни добра, ни зла.

«А нейтралитет, как тебе известно, самая худшая позиция».

– Не уверена, что это так. Скорее, самая бесплодная.

«Нет, тоже не верно. Нейтралитет это точка перехода от добра к злу. Ведь, не совершая ни каких действий, ты в итоге не совершаешь и добрых поступков, а, значит, способствуешь распространению зла».

– Говорил Икабод Крейн из «Сонной Лощины», цитируя важного политика. Кажется. Да, я знаю, что мир сложная штука, – вздыхаю я, вычерчивая невидимые узоры на стекле. – Но я, как Бо1 все же не желаю выбирать сторону.

«Эй, ты чего, она же в четвертом сезоне выбрала сторону тьмы!»

– Точно, сама того не сознавая. Я поняла, что так будет с самого начала. Логичное развитие сюжета. Хорошая девочка, сознающая в себе силу и власть, хочет быть доброй, но так как достаточна умна, то понимает, что любая власть несет в себе зло изначально, поэтому старается быть нейтральной. Спрашивается, что склонило ее к злу? Внутренняя чернота, которую она все время пыталась в себе подавить? Ведь, совершая зло, даже во имя добра, ты все-таки подпитываешь свою темную сущность, не так ли? Или внешняя борьба добрых и темных сил, жаждущих вливания новой крови?