Оранжевые шарики (сборник) - Никита Горев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От вкусных запахов рот Пашки наполнился слюной. Пашка сплюнул и пошёл на соседнюю улицу в столовую. Там, в столовой, на столах часто оставался хлеб, а иногда и тарелки с недоеденным гарниром. Пашка садился за освободившийся стол и, торопясь, доедал оставшееся на тарелках, хлеб засовывал в карманы. Только Пашка боялся толстой посудомойки, которая через небольшое окошко в стене принимала подносы с грязной посудой. Если посудомойка замечала Пашку, она выскакивала в зал и кричала:
– Ты, поганец, опять пришёл! Много вас таких! Будете жрать отходы, – чем я свиней кормить буду! – Пашка не дожидался, когда тётка приблизится, вскакивал, и убегал на улицу.
Ещё издали Пашка заметил, что столовая закрыта. Он подошёл к двери, на всякий случай подергал её, заглянул в окно – пусто. Вдруг сзади кто-то крепко взял его за воротник куртки, Пашка вздрогнул и оглянулся. Перед ним стояла невысокая, очень полная женщина, под расстёгнутой меховой шубой была видна милицейская форма. Обращаясь к другой женщине, стоящей на тротуаре, она сказала:
– Подожди, Зина. Это наш клиент.
Потом, обращаясь к Пашке, спросила:
– Ты чей? Любки-Слонихи, что ли?
Пашка не ответил.
– Ты чего молчишь-то? Как фамилия у тебя? Галенкин?
Пашка засопел, насупился.
– Галенкин, Галенкин… Знаю я тебя. Ты чего здесь крутишься? Вчера тут кошелёк у женщины сп…и. Не твоя работа? – обращаясь к другой женщине, продолжила: – Ты не представляешь, Зин, как они мне надоели! «Слонихе» я бы вообще матку забетонировала, трое её уже в детдоме, она этого родила. – Снова обращаясь к Пашке, сказала: – Всё, п…ц тебе, поедешь в детский дом. Где мамка твоя?
– Д-о-о-ма, – Пашка заревел.
– Пьяная? Что она делает?
– И-и-буца…
– Что? Что?
– И-и-буца…, – Пашка размазывал по лицу грязным кулаком слёзы.
Женщины переглянулись и громко захохотали.
– С кем?
– С д-д-ядей К-к-олей.
– А ты что?
– Я г-гуляю…
Вторая женщина подошла ближе, достала из сумки сдобную булочку и подала Пашке:
– На. Ты есть, наверное, хочешь? – Пашка осторожно взял булочку. Полная женщина-милиционер отпустила Пашку, взяла вторую за локоть и сказала:
– Ну что ты, Зин! Всех их не накормишь, пойдём.
Снова повернулась к Пашке: – Откуда ты всё знаешь? – передразнила, – «Ибуца»! Ишь, ты! Ладно, иди. Кошелёк точно не ты сп…л? Смотри у меня!
Женщины о чём-то заговорили между собой и ушли. Пашка в три жевка съел небольшую булочку и побрёл домой.
…Дверь в квартиру была приоткрыта, из квартиры доносились пьяные голоса. Пашка вошёл. В кухне было сине от табачного дыма. За столом сидела мамка и ещё две женщины и мужчина. Ещё двое мужчин сидели на корточках возле стены под окном. Все курили и громко разговаривали. Пашке показалось, что никто никого не слушает. Мамка заметила Пашку и закричала:
– Ты где шлялся, паршивец? – Пашка ничего не ответил, прошёл в комнату. Мамка продолжала пьяно кричать ему в след. – Тебя люди пришли поздравить, а ты, скотина, шляешься!
В комнате, на кровати, спал дядя Коля. Он лежал на животе и громко храпел. Воздух в комнате был пропитан дяди Колиным «выхлопом». Пашка разделся. Обычно он складывал свою одежду на стоящий в углу стул. Стула не было, не было и второго стула, который обычно стоял возле кровати. Пашка сложил одежду на подоконник, достал из-под кровати посылочный ящик, в котором хранились молоток, сломанный утюг, деревянная рамка без картины, пластмассовая бутылка и другая мелочь. Пашка включил телевизор, вывалил содержимое ящика на пол, перевернул и сел на него. Через несколько минут в комнату вошла пьяная, бомжеватого вида, но симпатичная женщина с длинными, чёрными, распущенными волосами. Её сильно качнуло, и она, чтобы не упасть, схватилась за спинку кровати. Заметила сидящего на ящике Пашку, заговорила с ним слащаво:
– Паша-н-я-я-я, с праздником тебя! Ты же хороший мальчик? Дай тётя посидит на табуреточке.
Тут женщина заметила спящего на кровати дядю Колю, пошла и села на кровать рядом с ним.
– Колян, я тоже хочу полежать. Ну-ка, Колян, подвинься!
Дядя Коля что-то промычал, но с места не двинулся. Тогда женщина перелезла через него и втиснулась к стенке, сдвинув дядю Колю на край. Дядя Коля хрюкнул и перевернулся на спину. Женщина тоже улеглась на спину, подняла полные, белые ноги и стянула чулки. Заметив, что за ней наблюдает Пашка, сказала:
– Жарко, – засунула чулки под себя и стала расстёгивать рубаху на дяде Коле, повторила: – Жарко…
В это время в комнату вошла другая пьяная, неряшливо одетая женщина. Она увидела лежащих на кровати дядю Колю и женщину с длинными волосами, кинулась к ним и чуть не наступила на Мишку. Сшибла его с ящика и заорала:
– Ты с…ка, б…дь, ты уже подстелилась под чужого мужика. «Слониха», иди скорей сюда, смотри! Ну, сейчас я тебе… – Женщина навалилась на дядю Колю и попыталась схватить длинноволосую за волосы. Та села, прижалась к спинке кровати, закрылась подушкой и противно завизжала:
– Ты сама с…ка! Мне с сердцем плохо! Пошла на…!
В комнату прибежали все, кто был на кухне. Разъяренная мамка из Пашкиного уголка за кроватью вцепилась в лицо сидящей женщины, та ухватила мамку за волосы. Обе визжали и матерились. Ничего не понимающий дядя Коля пытался подняться, но не мог из-за навалившихся на него женщин. Вторая женщина била первую по рукам, по груди, по животу и по ногам. Один из мужчин подбежал к кровати и с размаху несколько раз ударил дядю Колю по голове. Двое других мужиков оттащили его от кровати. Наконец, дяде Коле удалось столкнуть с себя неряшливую женщину, он вскочил, увидел на полу старый утюг, схватил его, замахнулся и бросился на обидчика. Тот вырвался от держащих его, увернулся от дяди Коли, и когда дядя Коля оказался сбоку от него, резко и сильно ударил его кулаком в правый бок. Дядя Коля выпустил утюг и упал. Утюг попал в оконное стекло. К шуму драки, женскому визгу и мату примешался звон осколков. Всё это время Пашка, не шевелясь, стоял в дальнем углу комнаты возле двери. Глазёнки его от ужаса были широко раскрыты, он хотел закричать, заплакать, но не мог. Никто, кроме Пашки, не услышал сильного, требовательного стука в дверь. Незапертая дверь открылась, в комнату вошли два милиционера. Один высокий, молодой, худощавый. Второй – толстый, в годах.
– О, да тут весело, – молодой решительно вошёл в комнату. Мужчина, избивший дядю Колю, пьяно раскачиваясь, встал у него на пути и, загораживая проход, широко развел руки. Милиционер сделал шаг назад, затем неожиданно ткнул резиновой дубинкой мужчину в низ живота, а когда тот согнулся, хлестко ударил его дубинкой по спине. Пашка вздрогнул, сжался, он по-прежнему не мог ни кричать, ни плакать. Мужчина взвыл и грохнулся на четвереньки. Милиционер перешагнул через него и подошёл к кровати, на которой продолжали драться женщины. Он ухватил за волосы неряшливую женщину, потянул и почти приподнял её над кроватью. От боли женщина дико заорала. Милиционер развернулся и бросил её на лежащего на полу дядю Колю. Мамка отпустила длинноволосую и стояла у стены. Глаза её были дикими, губы дрожали, на руках была кровь. Женщина на кровати продолжала выть, она встала на колени и принялась вытирать подушкой окровавленное лицо. Милиционер сильно ударил палкой по столу и крикнул:
– А ну, тихо! – в комнате стало тише, лишь избитая женщина всхлипывала и что-то бормотала. Милиционер ногой несильно толкнул лежащую на дяде Коле женщину: – Э-э, ну-ка свали.
Женщина поднялась, дядя Коля сел. Милиционер внимательно осмотрел его, кивнул на окровавленное лицо и спросил:
– Что с тобой?
Дядя Коля буркнул:
– Ничего. Упал.
– Я так и думал.
Молодой милиционер прошёлся по комнате, постоял, потом обратился ко второму милиционеру, который всё это время так и стоял в дверях: – Ну, что будем делать?
– А что делать? Был бы вытрезвитель, сейчас бы всех в «мойку». А так?.. Соседи писать ничего не будут… Выкинем всех на улицу, да и…, – милиционер сматерился.
– Да, жаль трезвак закрыли. В общем, так, Слониха, – милиционер подошёл к мамке, – ещё раз позвонят соседи, мы тебя сразу выселим. Протоколов на тебя – ВО! – милиционер резко провел ладонью над своей головой. – Ты тут притон устроила, соседям покоя нет. Выселим, и пойдешь бомжевать. А квартиру за пацаном оставим.
– Не имеете права, – голос у мамки был необычно хрипл, – у меня день рождения…У Пашки… Шесть лет… Могу паспорт показать…
Милиционер подошёл к Пашке, присел, протянул ему руку:
– Здорово! Что, правда, у тебя день рождения?
Мишка поздоровался с милиционером за руку и сказал:
– Плавда, – когда Пашка волновался, то не выговаривал многие согласные.
– Так… – милиционер выпрямился, – и что тебе подарили?
– Нициво… Конфетку!
– Так, – повторил милиционер, потом сунул руку во внутренний карман кителя. Вытащил блестящий блокнот с изображением красной машины на обложке. Вырвал из блокнота первый листочек, на котором были какие-то записи и протянул блокнот Пашке: – На, вот тебе подарок от меня. Только вчера купил, жаль вот, адрес один записал. – Милиционер повернулся к находящимся в комнате: – Итак, господа, сорок секунд на сборы. Кто не успел – тот опоздал. Время пошло.