Ги Дебор. Критические биографии - Энди Мерифилд

Нью-Йорк ослепил Кравана: «Нью-Йорк! Нью-Йорк! Как бы мне хотелось тут жить!» В Нью-Йорке он на скорую руку пишет несколько стихотворений и публикует их во второразрядном литературном журнале «The Soil»; однако на земле, где «наука слилась с промышленностью» в «модернистском порыве», поэзией было не заработать на кусок хлеба с маслом. Без гроша в кармане, он бродил по притонам Бронкса и ночевал в Центральном парке, пока не познакомился с английской поэтессой и художницей Миной Лой, ставшей впоследствии его женой (она оставила о нем трогательные воспоминания «Колосс»). В 1918 году супруги переехали в Мехико, где Краван устроился тренером по боксу в школу физкультуры. Чета планировала перебраться в Буэнос-Айрес, однако средств хватило только на билет для Лой. Краван решил отправиться вместе с другом морем, на рыбацкой лодке; он условился встретиться с Лой в городе Вальпараисо. Однажды утром Лой помахала 31-летнему мужу на прощание с небольшого пирса, а затем долго смотрела вдаль на судно, которое ветер нес в открытое море, пока оно не скрылось за горизонтом. С тех пор Кравана никто не видел. В апреле 1919 года Лой родила дочь Фабьен.

В отличие от Кравана, Дебор никогда не бывал в Нью-Йорке. Один раз, а именно в 1959 году, Александр Трокки, с которым он состоял в приятельских отношениях, предложил ему посетить знаменитый город. Трокки одно время обитал на барже, пришвартованной на Гудзоне в районе 33-й улицы. (Шотландец и наркоман, к тому времени он только что закончил роман «Книга Каина», исследование мира героинозависимости и экзистенциальных страхов, обреченный стать бестселлером. С ситуационистами он разойдется в Париже в 1950-е годы.) Однако Дебор отказался от приглашения. Сказал, что американская поездка невозможна, поскольку в Европе у него есть постоянная работа.[42] На самом деле, Дебор ни разу не выезжал за пределы Европы и ни разу не летал на самолетах. Он предпочитал приключения ближе к дому и не столь экзотичные: полеты духа и воображения, интеллектуальные игры в области политики и географии, прибегая в большей степени к перу и бутылке, чем черпая вдохновение в морских стихиях.

В «Панегирике» Дебор признавался: «Мне не было нужды совершать длительные путешествия». «Большую часть времени я прожил в Париже, точнее в треугольнике, образованном пересечениями улицы Сен-Жак с улицей Роайе-Коллан, улицы Сен-Мартен с улицей Гренета, улицы дю Бак с улицей Коммай».[43] Район лежал на обоих берегах Сены между кварталом Ле-Аль и Пантеоном и входил в 3-й и 5-й округа. В этой зоне, по его словам, он дневал и ночевал и никогда бы оттуда не уехал, если бы не угроза расстаться с привычным образом жизни, чего ему делать категорически не хотелось. «Скоро, – годами позднее сетовал Дебор, беря в свидетели Артура Кравана, – на улицах нам будут встречаться исключительно художники и артисты, и придется немало постараться, чтобы отыскать в толпе простого человека».[44]

В 1950-х этот клочок земли стал для Дебора «зоной погибели», «университетами, где протекала его молодость».[45] Не получив формального образования, Дебор был самоучкой во всех смыслах этого слова – он не только жил в книгах, но и претворял прочитанное в жизнь. «Я тоже рос на улице», – замечает Дебор, цитируя «Всадников» Аристофана. На улице, в барах и библиотеках он узнавал, что надо прочесть, как действовать и как соединить книжные знания с жизнью. Он формировался в среде бедных и недовольных, тех, кого он именует «спецами по разрушению» и «опасными классами». Все они чувствовали себя гонимыми. Это были несостоявшиеся пророки, наивные и невинные в силу возраста, исповедующие безумные, бредовые идеи. То была эпоха, в которой чувствовалась примесь буффонады. Символом ее стал лозунг «Никогда не работай!» – в 1953 году Дебор вывел его мелом на стене, тянущейся вдоль Сены.

Эта же эпоха выплеснулась на страницы весьма необычной книги «Мемуары». «В моих ранних работах было мало самостоятельного, – писал Дебор в предисловии к “Мемуарам”, вспоминая прошлое. – Надо признать, что общим для них был привкус нигилизма. Этот настрой идеально отвечал нашему тогдашнему образу жизни».[46] «Мемуары», изданные в 1958 году Дебором и датским художником Асгером Йорном, состояли из structures portantes.[47] Это было классическое произведение, созданное по принципу «высвобождения» и «сконструированное из готовых деталей», пестрый коллаж из фотографий, рисунков, набросков, цитат из духовных книг и вырезок из газет. Некоторые изображения были заимствованы у Джексона Поллока. Разбросанные по страницам хаотичные чернильные пятна красного, синего и черного цветов составляли как бы второй слой, который налагался на обрывки текстов: «Это деяние личности, полностью одурманенной алкоголем»; «все двадцатилетние мира были гениями»; «тогда мы всласть ели и встречались с кучей людей: писателями и художниками, в той или иной степени бедными и полными иллюзий».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Перевод Н. Чуйко.

2

Перечень составил сам Ги Дебор. Он приводит его в книге: Considérations sur l’assassinat de Gérard Lebovichi, Paris, 1993, pp. 87–88.

3

Ibid, p. 92.

4

Карл фон Клаузевиц. О войне. Часть шестая, гл. 10, М., 2013, с. 309.

5

Guy Debord. Panégyrique, vol. I, Paris, 1993, p. 70.

6

Гомер. Одиссея (пер. В. Вересаева).

7

Debord. Considérations, p. 69.

8

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 15.

9

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 42.

10

В письме к Патрику Страраму от 31 октября 1960 года Дебор писал: «У меня подвернулась возможность, равно как и время, перечитать роман (“У подножия вулкана”) от корки до корки, ближе к началу сентября, в поезде, циркулирующем между Мюнхеном и Генуей. Мне он показался лучше и умнее, чем в 1953 году, даже несмотря на всю мою тогдашнюю любовь» (Guy Debord. Correspondence, vol. II: Septembre 1960 – décembre 1964, Paris, 2001, p. 40).

11

Малькольм Лаури. У подножия вулкана (пер. В. Хинкиса).

12

Там же.

13

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 46.

14

Лотреамон (1846–1870) – французский прозаик и поэт, поздний романтик. – Прим. пер.

15

Debord. Panégyrique, vol. I, pp. 56–57.

16

«Мы кружим в ночи, и нас пожирает пламя» (лат.).

17

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 28.

18

Государственный музей Средневековья. – Прим. пер.

19

Еженедельнику (фр.).

20

Французская служба контрразведки была организована Шарлем де Голлем в 1944 году после освобождения Франции от нацистов. – Прим. пер.

21

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 24.

22

Литературный персонаж, созданный английским писателем Саксом Ромером и являющийся воплощением зла, криминальным гением. – Прим. пер.

23

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 24.

24

Народ группы берберов на севере Алжира. – Прим. пер.

25

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 26.

26

Debord. Panégyrique, vol. I, p. 24.

27

Debord. Panégyrique, vol. I, pp. 28–29.

28

Персонаж романа Дж. Джойса «Улисс». – Прим. пер.

29

Détournement – высвобождение. Ситуационисты ввели это понятие в свой речевой оборот, наделив его двойственным смыслом. Высвобождение для них было процессом, который, по их замыслу, должен был расшатать систему «авторитетов» и «брендов». Высвобождение сопровождалось выдвижением новых ценностей и различных смыслов, которые, по воззрению ситуационистов, должны были стать творческой прелюдией к построению будущего.

30

Лотреамон. Песни Мальдорора (пер. Н. Мавлевич).

31

Там же.

32

Там же.

33

Лотреамон. Стихотворения (пер. М. Голованивской).

34

Боксер и поэт, представитель дадаизма и сюрреализма.

35

Настоящее имя Лотреамона. – Прим. пер.

36

Сорванцами (фр.).

37

Эрве Фалку сохранил все юношеские письма Ги. Позднее, в десятую годовщину смерти Дебора, он обнародовал их в виде цветного широкоформатного факсимильного издания. См.: Guy Debord. Marquis de Sade a des yeux de fille, Paris, 2004.