Марргаст. Первое семя тьмы - Анна Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Года с нами не пошла. Отворила ключом дверь и сделала приглашающий жест. Внутри царил полумрак и сырость; вдоль правой стены стояли лики Рода, мрачные фигуры предков. В самом темном углу лежал грязный сенник, забитый травами, на котором лежала скованная по рукам-ногам Беляна. Тут же, рядышком, стояла одинокая плошка с водой.
Девочка молчала, только всхлипывала.
На нее надели сарафан из холщевой синей ткани, в волосах лежали засохшие цветы, некоторые даже с корнями. Мы приблизились. И я вдруг всей кожей ощутил ужас Селио. Когда долго работаешь с кем-то в паре, невольно учишься улавливать настроение друг друга.
Пленница резко затихла. Уставилась на волка, и тот заскулил. Спустя миг у его ног образовалась лужа, Селио жалобно завизжал и молнией выскочил из амбара, оставляя нас наедине.
− Ты кто? − спросила Беляна, переключаясь со светящегося прямоугольника проема на мой вычурный ведьмачий наряд. Вокруг радужек ее голубых глаз разросся венок лопнувших капилляров.
− Иван, − честно ответил я.
− Иван-царевич? Или Иван-дурак?
− Просто Иван.
− Так не бывает, − хихикнула она, хотя еще секунду назад лицо девочки было залито слезами. − Просто Иван, просто дурак…
Я опустился на колени. Прощупал слабое биение пульса на запястье, быстро отогнул веко, удивляясь тому, насколько сухая кожа у пленницы.
− Лучше скажи мне, а вот ты кто?
− Разве эти дурни не сказали? − удивилась Беляна. Она приподнялась на локтях, от чего ее хрупкое тельце изогнулось еще неестественнее. − Я нелюдь, нелюдь я!
− Разве темная сила выберет себе тело маленькой девочки? Не логичнее бы было стать кем-нибудь большим и сильным? − улыбнулся я.
− А ты много темной силы на своем пути встречал?
− До этого ни разу.
− Так я первой буду!
Хохот, вырвавшийся из ее глотки, напоминал грохот столкнувшихся щитов, раскаты грома, сдавленное бульканье. Подобное поведение лишь укрепляло мою веру. В случившемся не было никакой мистики.
− Беляна, ответь-ка вот на что… Это же не ты животных истязала?
− Кошек и собак, что ль?
− Их самых.
− Ненавижу, − задумчиво пробормотала она. По подбородку девочки текла слюна. Светлая головка стала раскачиваться, как язык маятника. − Ненавижу их, особенно кошек. Твари гадкие, знают, что мы идем. И твоя псина такая же.
− А какая ты нелюдь? Кикимора, домовой там или игошка?
Я решил сменить тему разговора. Она фыркнула.
− Все-таки ты Иван-дурак. Молоденький и глупый.
− Пускай так, зато дураки никого обижают. Ну а тебя обижали? С тобой что-то произошло в лесу?
− Сними печать − все расскажу, да покажу, – Беляна вновь расслабилась.
− Печать?
Нагнувшись, я разглядел на ее шее домотканую ленту с красными узорами из птиц. Такие вышивали на защиту детей. В местах, где она плотно обхватывала девичью кожу, возникло покраснение. Просунув несколько пальцев под ткань, я ослабил ленту.
Из груди Беляны вырвался вздох.
− Вот так, хорошо. Давай же! Еще чуть-чуть, и скоро я смогу вылупиться!
Нет, ну что за глупости…
Ощутив укол раздражения, я отдернул руку, встал и неспешно направился к выходу. В след мне летели ругательства, стоны и проклятия. Года ждала снаружи. Она с облегчением поцеловала амулет, который хранила под одеждой, и сказала, что видела моего волка, улепетывающим прочь из деревни.
День только начался, а я уже хочу напиться!
Знай они − и Селио, и эти крестьяне, − о существовании болезней, которые не трогают плоть, но заражают душу, вероятно сильно удивились. Истинные кошмары таились не под пыльными половицами или в темных чуланах, а там, откуда их куда как сложнее выгнать. В наших головах.
Я нашел перевертыша у злополучной реки Ветхи. Недалеко крутилось колесо водяной мельницы, разнося по округе противный скрип трущихся шестеренок. Ледяной поток кусал камни, врезался в потемневшие зубчики, заставляя деревянное сердце биться.
Здесь не смогли бы обосноваться русалки, любящие тишину, уединение и горячие ключи. Здесь так же не жил водяной, иначе с приходом зимы Ветха заледенела бы целиком, создав лучший покров для его сна. Это была самая обыкновенная мирная река.
Я встал рядом. Селио, не мигая, смотрел на проплывающие мимо ветки и куски льдин. Позади, на приличном расстоянии от нас, взволнованно топтались жители деревни, и они всё прибывали. Видимо, ожидали каких-то особых чудес.
− Неподалеку есть мелководье, где-то с пару локтей шириной, − тихо, чтобы другие не услышали, сказал волк.
− Хочешь сходить поплавать?
− Нет. Я там порылся… В общем, не зря люди думают, что проблема именно в реке.
Мы отправились вниз по течению, раздвигая колючие кусты, и вскоре набрели на протоптанную полянку. Снег вокруг украшали вкрапления упавших синих ягодок можжевельника. На мелководье вода оказалась взбаламучена из-за того, что мой напарник успел и там порыться.
Подойдя ближе, я оторопел. В многочисленных ямках лежали чьи-то останки.
− Остальные части пропавших животных! Все, кроме голов! − объяснил Селио, лапой убирая часть земли. − Вот кошачий хребет, старый. А вот подальше лежит лучевая кость. На ней даже мясо сохранилось. Судя по размеру, крупный был кобель. Я подсчитал: около семнадцати захоронений, все сделаны в разное время. Видишь разницу в степени разложения?
− Угх!
Я задрал голову, стараясь унять дурноту. Селио-то, конечно, все равно. Он хищник, ему эти несчастные зверюшки, как напоминание о полднике. А я ненавижу мертвечину, хоть и учился на знахаря.
− Как ты их нашел? − Хотя ответ очевиден. И я не очень хотел его услышать.
− По запаху того… той… это место пахнет девчонкой.
− Это еще ничего не значит.
− Ты ее видел, она ненормальная! Стоило мне посмотреть на нее и… Там капкан, Ваня. Даже тьма бездны не сравнится с ее взглядом. Невидимые челюсти сомкнулись и отрезали меня от остального мира. Я никогда подобного не испытывал.
− Селио, ты же не думаешь, что вместо Беляны в деревню пришел бес? − Пришлось опуститься на колено, чтобы быть с ним на одном уровне. − Местные жители, понятное дело, дремучие, но мы-то с тобой из столицы. И знаем, что каждое существо из Владимирского бестиария было кем-то когда-то выдумано. Пойми, девочка больна, причем серьезно! Но даже это не дает нам повода обвинять ее в живодерстве!
− А что скажешь про птиц? Они действительно исчезли. Я не слышу ни единого животного звука, округа опустела на многие версты! − Шерсть на загривке волка вздыбилась. Он со злобой поглядел в сторону покосившихся домишек. − Ты говоришь, что тот ребенок болен. Но ее родители не замечали