Дело № НК-27 - Мария Карташева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Толя всегда был сумасшедшим и жадным: до денег, власти, женщин. — невозмутимо пожала плечами Алла. — И он практически всегда получал что хотел. Ну, кроме Марго, конечно. Её он никак заполучить не мог.
— Почему?
— Рита была очень умной и дальновидной. Она прекрасно понимала, что как только Толя получит желаемое, через некоторое время она ему наскучит. А Рита ещё со студенческих времён бредила поисками философского камня, бессмертием и разными другими мифическими явлениями. — Алла отпила вина. — А через Красуцкого у неё появился доступ к наследию Сталичкина.
— А что все так носятся вокруг этого наследия? — не показывая своего интереса, спросил Марычев.
— Ну, Сталичкин был таким, — Алла Николаевна задумалась, — Леонардо да Винчи местного разлива. Я думаю, конечно, многие его достижения возведены в ранг сверхъестественных на уровне слухов и сплетен, но многое из того, что о нём известно, действительно правда. И Красуцкие были его родственниками, каким-то далёкими-далёкими. Но вы же знаете, как это бывает, — Алла улыбнулась, — если твой родственник ничем не примечателен, то вроде как и не о чем говорить. А если ты седьмая вода на киселе какой-то известной личности, то на каждом углу рассказываешь о вашем близком родстве и бескорыстной любви к оному.
— А Марго откуда об этом узнала?
— Она ещё на первом курсе воспользовалась тем, что ей было дано от природы, — Алла развела руками, — увлекла одного из столичных мистиков, выудила из него всю нужную информацию и стала планировать как бы ей заполучить тот самый эликсир бессмертия.
— Эликсир? — Марычева вопросительно посмотрел на Аллу Николаевну.
— Тоже его ищите? — усмехнулась она.
— Отнюдь, — рассмеялся Иван, подливая женщине вино, — я глубокий прагматик, меня устраивает короткая земная жизнь. Я верю, что материальный мир существует вне зависимости от меня. И мне совсем не хочется проводить свою жизнь в погоне за какой-то бессмыслицей.
— Ну а Толя считал по-другому. Ему не хватало того, что было доступно. Он наслаждался сверх меры тем, что мог добыть для развлечения своей скучающей натуры, и исчерпав все возможности, вводящие его в экстаз, ударился в мистику. Рите удалось его убедить, что если он пойдёт этой дорогой, то удовольствие будет вечным. — Алла помахала вилкой в воздухе. — И понеслось: камлания, ритуалы, жертвы. Он тоже захотел стать бессмертным. А эта вещица в определённое время в определённом месте могла бы дать ему то, чего он вожделел больше всего.
— Какая вещица?
— Посох, открывающий двери в гиперкуб. — просто сказала Алла. — Сталичкин спроектировал гиперкуб. Но он не в Карельске. Красуцкому так и не удалось узнать, где тот его запрятал. Да и посохов этих, как оказалось, не один, а вот узнать, какой самый настоящий, — Алла несколько хмельно хихикнула, — пока что никто не понял как.
— Алла Николаевна, а кто такие, — Марычев заглянул в свой блокнот, — а, вот, Кадуцеи? — спросил он. — Несколько раз по ходу повествования всплывал этот термин или название.
— Я не очень в курсе. Не знаю, я слышала о них только один раз и то, — она пожала плечами, — это было в доме Толи. Я выходила из подвалов после очередной, — женщина несколько замялась, — операции и услышала обрывок разговора. Голос был похож на Юлин, но эта наивняшка, я думаю, и слов-то таких не знала. Для меня до сих пор загадка, почему Толя повёлся на неё. Блёклую, щуплую, совсем не в его вкусе.
— Ну вот по прибытии на место у неё и узнаете. — невозмутимо сказал Марычев.
— В смысле? — Алла Николаевна подняла на него глаза.
— У Юли и узнаете, как она смогла проникнуть в жизнь Красуцкого.
— Вы собираетесь меня отправить на тот свет? Так мне эта информация не столь интересна, чтобы так далеко за ней ходить.
— Юля жива. А вас я вытащил из тюрьмы, чтобы вы сделали ей пластическую операцию. Вы, конечно, не единственный хирург, но вас мне есть чем заткнуть. — жёстко сказал Марычев и встал из-за стола. — Ешьте, пейте, завтра к десяти утра за вами заедет мой помощник, вы должны быть готовы.
— Но это невозможно. — Алла порывисто встала из-за стола. — Она же лежала у меня в клинике.
— У вас в клинике лежала похожая девушка, убитая и обезображенная Китайцевым. — спокойно сказал мужчина. — А вы знали, что Ася, домоправительница Красуцкого, мать Юли? И что у неё есть брат?
— Нет, Толик всегда говорил, что со второй женой ему повезло, потому что она сирота. — Алла озадаченно посмотрела на Марычева.
— Ну, тогда вам будет о чём поговорить с вашей знакомой. До встречи.
Довольный произведённым эффектом, Марычев вышел на улицу, поморщился, оглядывая унылую местность, и поспешил обратно в гостиницу. Наконец-то можно собрать вещи и выдвинуться в путь. Марычев постоял ещё несколько минут, дождался, когда к нему подойдёт невысокий, одетый в серое пальто и кепку человек, и проговорил:
— Минут через двадцать можешь свободно заходить. Код для отслеживания пришли на личный телефон.
Путь к назначенному месту
Путь от Саранска до назначенного места, если считать пересадки, должен был составить восемь часов. И Марычеву как раз хватило бы времени поработать. Он поудобнее устроился в кресле самолёта, достал папку, на которой значилось: Дело №НК-27, и углубился в чтение.
Проглядев шапку допроса подозреваемого и сделав несколько пометок, Иван вздохнул и перевернул бланк — он был пуст, значилось только «От подписи отказалась».
Генерал-майор вздохнул, поднял глаза на тоненькую стюардессу и с улыбкой проговорил:
— Милая, а можно мне кофейка покрепче.
Иван был в хорошем настроении. Всё складывалось как нельзя лучше. Все эти пустые косвенные улики, полувменяемые свидетели, даже трупы — всё это не имело значения, пока не заговорила Юля. Нерей был мёртв, Ася знала крохи, конечно, при бульдожьем старании Малинина и их бы хватило для начала, но главное — показания Юли.
Никто не знал, чего стоило Марычеву полностью взять под контроль это дело. Скольких друзей он слил, чтобы добраться до той, в руках кого были очень интересные ниточки. Сколько кривых и прямых схем пришлось выдумать — слов нет. И всё ради чего?!
Нет, Марычева никогда не интересовало бессмертие, он вырос если и не атеистом, то уж точно материалистом. И если у Малинина что-то шевелилось в душе, когда он сталкивался с чем-то необъяснимым, то Марычев не воспринимал даже само понятие души. У генерала, после того как в его жизни исчезла любовь, была только одна страсть: власть. И ради удовлетворения своей потребности он делал всё. Конечно,
