Записки незнакомца - Юрий Шигарев

- Ну не совсем,- усмехнулся Ильин.- Здесь по дисплею можно лишь наблюдать, как машина исчезает и появляется вновь. С Ковалевым предварительно было обговорено, что он попытается открыть дверь. При возвращении он показал мне знаком, что это ему удалось. И вот теперь я с нетерпением жду подробностей, но его еще держит Арташес Гевондович со своими ребятами.

Ильин посмотрел на часы.

- Вот, пожалуй, и все. Есть вопросы?

Я и не знал, что сказать.

- Ну что ж, ты подумай, стоит ли тебе с нами связываться,продолжал Ильин.- А если надумаешь, позвони, и мы тебя в тот же миг оформим. Да, чуть не забыл.- Он вытащил какую-то бумагу.- Про разговор наш никому не говори, а то еще засмеют. Да и все равно не поверят.

В этом он был, пожалуй, прав.

- А если поверят?

- Нет, ты уж своих близких не тревожь. Да и посторонним здесь делать .нечего. Слышал ведь, что Шиллер сказал: штаты у нас все забиты. Так что ни о чем говорить не надо, а потому и распишись.

Я расписался, но еще смутно себе представлял, как на сей раз смогу выдержать и не рассказать все Ларисе.

- Но почему я? - пришло мне в голову.- Что у вас, киноаппаратуры мало?

- Любой аппаратуры у нас хоть отбавляй,- рассмеялся Ильин,- а вот художников нет. В общем, -время покажет.

Не успел я осмыслить эту фразу, как на его столе замигала какая-то лампочка.

- Вот мне и пора. Ты все понял?

- Что такое условия Лихнеровича? - вдруг выпалил я.

- Условия Лихнеровича? - Брови Ильина удивленно взметнулись вверх.- Это условия сшивания миров, но, собственно, тебе-то и не надо все знать.

- А можно и мне к Ковалеву?

- Сегодня на тебя хватит. Отложим на следующий раз.

Он нажал еще раз на какую-то кнопку - стена сзади него несколько разошлась. Ильин откатился на своей коляске в образовавшуюся нишу, - Но кто такой Ковалев?

Однако стена уже вновь захлопнулась, и по донесшемуся гулу я понял, что за ней находится лифт. В неожиданно опустевшем кабинете мне опять сделалось жутко, и я бросился к двери, которая с готовностью распахнулась. Сверху, со второго этажа, доносились голоса, но я понуро направился к выходу. Это он нарочно, подумалось мне, чтобы я еще раз пришел.

- Слышь,- обратился ко мне вахтер.- Уважь старика, нарисуй мне табличку "Предъявлять пропуск в развернутом виде".

Новости здесь распространялись быстро.

- Зачем тебе, дядя Саша? Все равно всех в лицо знаешь.

- А для порядка. Вот проходят некоторые - и ни здрасьте тебе, ни до свидания.

- Ладно,- пообещал я.- И до свидания.

И тут же понял, что бесповоротно связал свою судьбу с этим таинственным домом. Одно меня беспокоило - что я скажу Ларисе? Врать я не умел, тем более ей, а правду говорить не мог.

ДВЕРЬ В ДРУГОЙ МИР

Однако все обошлось как нельзя лучше. Когда я вернулся на работу и первым делом написал заявление об уходе, Ларису словно подменили. Она вообще молчала весь остаток дня и лишь как-то жалобно на меня посматривала. Я с трудом все это выдерживал, а потом взорвался: - Ну что ты молчишь? Да, я ухожу.

- Не кричи. Я поняла. Ты хоть звонить мне будешь?

Вот, пожалуй, и все о роли Ларисы в этой истории. О роли ее в дальнейшей моей жизни я здесь умолчу. Во всяком случае, она уже не имеет никакого отношения ко всем тем делам, о которых я расскажу дальше.

Уволился я довольно легко, и начальство обещало меня быстро отпустить, как только найду себе замену. Мне это не представило особого труда, поскольку у меня масса приятелей среди внештатных художников. Одного из них я и упросил посидеть хотя бы полгода в штате. Работа у меня была простая: подправлять чьи-то графики, писать объявления и все прочее. А кроме того, имелось время и для внештатной работы, о которой говорил Ильин.

Через неделю я позвонил Ильину и сообщил, что полностью свободен.

- Вот и чудесно,- сказал Ильин.- Можешь приступать к работе хоть завтра. Петрунис тебе скажет, что делать, а его комнату ты знаешь. Там, где был в первый раз.

- Ну а что же оказалось за дверью? - полюбопытствовал я.

- А это ты сам у Ковалева спросишь. До завтра.

На следующий день я проснулся как никогда рано. Дело в том, что я забыл спросить у Ильина, к какому часу мне выходить на работу, а позвонить еще раз постеснялся. И чем ближе я подходил к знакомому мне дому, тем больше меня охватывала тревога: приду поздно - будет стыдно начинать работу с опоздания, приду рано - придется коротать время с дядей Сашей. Но то, что я увидел, не лезло ни в какие ворота. Перед входом в здание во дворе собралась, наверное, вся лаборатория. Как я узнал позже, здесь действительно были все, кроме Ильина и Зиманова. Помню, особенно поразил меня очень похожий на пирата забавный старикан, на плече которого расселась маленькая обезьянка. Его окружала стайка людей в белых халатах, и я догадался, что это и есть Арташес Гевондович. Был здесь и Шиллер, который важно разговаривал о чем-то с дядей Сашей. Узнался, конечно, Петруниса, Куприянова, рыжего и некоторых других, присутствующих на "собеседовании". Вспомнив, что Арвид теперь мой новый начальник, я направился к нему.

- А вот и он! - вдруг раздался чей-то возглас.

В первый момент мне даже подумалось: уж не ради меня ли собралась вся компания с целью своего рода ритуального приветствия новичка? Но тут во двор въехал невзрачный грузовичок, и все бросились к нему. Напрасно Шиллер пытался что-то кричать о своей личной ответственности, его не слушали. С грузовика стали быстро снимать какие-то ящики.

- Что стоишь? - крикнули мне.- Подсоби!

- Ему нельзя,- ужаснулся Шиллер.

- Как это? - спросил подошедший рыжий.- Болен, что ли?

- Ему нельзя,- повторил Шиллер.- А если он руки попортит, кто стенгазету будет делать?

Все вокруг рассмеялись.

- Ковалев,- представился рыжий.- Но зови меня просто Коля.

Я несколько опешил, а затем ответил: - Вадик. Прибылов.

- Полиграф,- вдруг загоготал рыжий Ковалев.- Вадик Полиграф!

С этих пор меня иначе не звали. И часто мне приходилось слышать по разным закоулкам, как кто-то рассказывал: "А знаете, что вчера Вадик Полиграф отмочил?" Далее следовала какая-нибудь байка, крайне веселившая слушателей. Честно говоря, ничего уж такого забавного я не совершал, но мое веселое "собеседование" произвело столь сильное впечатление, что я стал каким-то ходячим анекдотом. Анекдот обрастал все новыми подробностями, и когда я вошел в штат лаборатории, то легенда обо мне разрослась до невозможности. Мне стали приписывать все новые смешные выкрутасы. Поначалу я обижался, чем, кстати, еще больше всех веселил, но затем и сам с удовольствием стал выслушивать про себя разные басни. "А слышали? - говорил кто-то.- Вчера Шиллер Вадика допытывал: а почему у вас вторая фамилия такая странная? А тот и заяви: да вот, мол, родители не додумались. Нет, чтоб назвать Пушкиным, Лермонтовым или там Шиллером. А что, встрепенулся Шиллер, Прибылов-Пушкин - это благородно. Это все равно что Мусин-Пушкин. Надо же, как родители сплоховали".