Череп мутанта - Виктор Ночкин

На обратном пути тоже пришлось закладывать крюк – Ларке не хотелось попадаться отцу на глаза. Пока мы лазили по заброшенным путям, пока Обезьяна отряхивала пыль с джинсов, пока возвратились в цивилизованную часть Кольчевска – было уже больше двенадцати, солнце жарило вовсю, а тротуары заполнились прохожими. В субботнее утро кольчевский бомонд вывалил на променад. Ларка тут же вцепилась в меня, и, чего скрывать, мне сделалось совсем-совсем хорошо. Она пару раз здоровалась с какими-то знакомыми и нос держала высоко – похоже, ей нравилось прогуливаться на глазах всей этой публики под ручку с кавалером.

– А парень у тебя есть? – решился поинтересоваться я.

– Наконец-то догадался спросить!

– Это значит «нет»?

– Это значит, со вчерашнего дня – «да». Вот и кафе.

Кафе как кафе, ничего особенного. Стеклянная витрина, на ней намалеваны самодовольные толстяки, которые с дебильными улыбками жрут всякие пестрые штучки… Называется «Снежинка». Мне название сразу понравилось – я слышал, где-то к югу от Лиманска наши оборудовали базу и назвали «Снежинкой». Юмор такой, значит, потому что размещается в помещениях бывшего рефрижератора при кооперативном мясокомбинате. Еще мне понравилось, что вывеска над кафе синего цвета – любой дальтоник разберется.

Я галантно открыл дверь, пропуская Ларика, шагнул следом – и бац! Точь-в-точь ситуация, как вчера в электричке. За столиком слева от входа расположился тот самый толстячок, в котором Костик признал сотрудника военной прокуратуры. С ним сидел капитан милиции и вполголоса бубнил. Толстяк лениво клевал мороженое из металлической вазочки и кивал. Лариса, ничтоже сумняшеся, заняла соседний столик, и я сел спиной к бывшему попутчику. Подплыла рыхлая блондинка в кружевном фартучке, туго натянутом на выдающихся местах, предложила меню, Ларик выбрала мороженое с заковыристым названием, я попросил принести то же самое и при этом прислушивался к разговору за спиной.

– Это же ничего не значит, – вещал капитан, и мне в его голосе почудились виноватые нотки, – документы у них в порядке, ну и вообще…

– Я понимаю, что вообще. И документы в порядке, и крыша в порядке. Пожарный надзор там побывал? Небось, ничего толком не осматривали, а? – Этот говорил зло и жестко, твердый тон не вязался с раскисшей фигурой и добрым лицом. – Договорились по-хорошему?

– Это вне моей компетенции, – сухо сказал капитан. – Почему бы вам не поинтересоваться у пожарных?

– Поинтересуемся. И в санэпидемстанции тоже. И больницу на них натравим – на предмет проверки заводской санчасти. Но мы должны действовать осторожно, иначе этот, как его… новый владелец… э-э…

– Хурылев.

– Да, иначе этот Хурылев почует опасность. Неизвестно, каких дел он может натворить, а здесь довольно крупный поселок, тысячи людей. Вы видели, какие у него охранники? Нет, все нужно проделать аккуратно.

– Как раз охранников мы пробили по картотекам, с ними-то ясно…

– Вот именно. – Толстяк звякнул ложкой, выскребая остатки мороженого.

Я весь превратился в слух и старался не упустить ни слова. Почему-то сразу решил, что Хурылев – новый владелец Ремжелдора, это о его охранниках говорит толстый прокурор, или кто он там. О тех самых парнях в черных куртках, которые мне так не понравились нынче утром.

Тут блондинка принесла нам мороженое и с заученной улыбкой пожелала приятного аппетита. Ларик принялась орудовать ложечкой, выковыривать орехи. Она склонила коротко остриженную голову набок и снова стала похожа на себя маленькую, а я использовал гладкую металлическую вазочку как зеркало, чтобы понаблюдать за соседями.

Капитан склонился к собеседнику и, понизив голос, забубнил еще неразборчивее, я едва улавливал отдельные слова.

– Ну вот вечером и поглядим, – оборвал его толстяк. С сожалением оглядел опустевшую вазочку, поднял голову и, высмотрев официантку, позвал: – Девушка! Счет, пожалуйста!

Томно виляя бедрами, подплыла «девушка», приняла деньги, все тем же заученным тоном поблагодарила: «Спасибо, приходите…» Мужчины поднялись и направились к выходу. Тут и Ларик завела светскую беседу, стала пересказывать какую-то ерунду, которую болтают о Зоне ее сотрудницы.

– Обезьяна, – перебил я сестренку, – а почему ты не поинтересовалась, есть ли девушка у меня?

– Пожалуйста, не называй меня Обезьяной.

– Ладно, и все-таки?

Ларик фыркнула, вытерла губки салфеткой и посмотрела на меня в упор:

– Да ты на себя погляди! По тебе сразу видно. Весь такой… мятый, неухоженный.

– Это костюм, его так носят, – запротестовал я. – Вот, например, мой знакомый иностранец…

– Костюм хороший, – милостиво согласилась Ларик, – я о тебе говорю, а не о костюме. Ты мятый. И потом, когда я спросила о Надежде с почты, как ты ответил, а? Смутился? Ты небось сам об этой Надежде подумывал, а подойти боялся, вот твой Костиков первым и успел.

– Да больно нужна мне Надежда… Им с Тарасом в самый раз. Два сапога пара. Вот приедешь к ним на свадьбу, сама убедишься… А мороженое здесь ничего. Даже милиция в эту «Снежинку» ходит. Видела за соседним столиком?

– А, этот… Капитан Самохвалов. Тут недавно двое солдат пропали, так этого капитана прислали расследовать.

В Кольчевске расквартирована какая-то воинская часть, это я помнил. Значит, капитана сюда прислали недавно, толстяк прокурор тоже только что приехал… Сплошные командировочные, прямо как у нас в «Звезде».

– Ларик, ты кладезь бесценной информации. Откуда ты все знаешь?

– Ну так поселок же небольшой, приезжие на виду… Этот Самохвалов приходил на станцию, выспрашивал, не уезжали пропавшие парни, вдруг кто-то случайно видел. Делать нам нечего, пассажиров запоминать.

– А вот его фамилию ты запомнила.

– А он мне сам представился. – Сестра хихикнула и проговорила басом, подражая капитану: – «Девушка, а не могли б вы показать мне местные достопримечательности?»

– Отшила?

– Отшила… Ну чего ты так долго, я свое уже съела!

– Хочешь еще?

Лариса закатила глаза, взъерошила волосы и решительно объявила:

– Хочу. Гулять так гулять.

И это снова прозвучало как в детстве. А я в тысячный раз обругал себя – ну почему не приехал раньше? Дурак ты, Слепой. Слепой дурак.

Домой мы вернулись только под вечер, дядя Сережа как ни в чем не бывало уже сидел за столом, тетя Вера протирала полотенцем тарелки, прежде чем расставить на свежей скатерти. Мне стало как-то неловко, ведь это из-за меня такие приготовления… А Ларка деловито потянула носом, продегустировала вкусные запахи с кухни и заявила:

– Я сейчас.

Тетя Вера поглядела ей вслед:

– Помчалась в свой Интернет… Мне, говорит, с нашими скучно, у меня все друзья там. Каждый день в компьютер да в компьютер…

Я сходил помыть руки, а когда вернулся, Ларик уже восседала за столом. Между тарелками возникла бутылка, пощаженная вчера, и мы продолжили. Теперь уже не было некоторой лихорадочности, связанной с моим неожиданным появлением. Сидели спокойно, меня даже не расспрашивали, как оно там. Тетя жаловалась на хвори, на ветер в Ларкиной голове – вот и прическу клоунскую сделала, всю красоту состригла, виданное ли дело девушке этак ходить! Я вступился за Обезьяну, мол, так гораздо лучше… Но разговор не клеился, дядя Сережа сидел мрачный и больше помалкивал, мы даже «половинку» не допили. Потом разошлись по комнатам.

Ларик на прощание легко погладила мое плечо и шепнула:

– Эх, жалко, нельзя нашим теткам рассказать, что у меня кавалер – настоящий сталкер!

А дядя услышал, погрозил пальцем и буркнул:

– Я тебе расскажу теткам! Язычок держи за зубами! А ты моих не оставишь ведь, а? Ну, если что?

– Дядь Сереж, ты чего это?

– Да я так, – спохватился дядя, – не обращай внимания. Ты же не уезжаешь, погостишь еще, да?

Я заверил, что теперь нахожусь в отпуске, и отправился в гостиную на свой диван.

Проснулся я, едва дядя Сережа переступил порог гостиной. Но виду не подал, остался лежать, как лежал. А что было делать? За окном темень, поздняя ночь, а дядя одет и, осторожно ступая по рассохшимся скрипящим половицам, пробирается к выходу. Ночной, понимаете ли, дозор. В общем, я сделал вид, что продолжаю дрыхнуть. А что мне ему сказать? Куда, мол, дорогой дядя, собрался? В общем, когда он вышел, я не придумал ничего лучше, чем быстро одеться и выскользнуть следом. В переулке огляделся. Прохладно, ветерок, стрекочут насекомые… Ни фонари, ни окна не светятся, зато луна заливает округу серебристым мягким сиянием. Где-то в отдалении перелаиваются собаки – мирно так, лениво. Должно быть, понимают, что особо шуметь нельзя, хозяева отдыхают. Дядю я не видел, но мне-то было понятно, куда он направляется. Выпили мы за ужином совсем немного, однако, должно быть, и этого хватило, чтоб дядю Сережу потянуло на подвиги.