Преодоление - Татьяна Чебатуркина

Павел, смутившись, отпустил изображение, секунду подождал и опять включил увеличение, невольно поймав себя на мысли, что рассматривает не только лицо, но и всю фигурку

«Не хватало еще мне влюбиться в эту заоблачную незнакомку! Больше тебе делать нечего! А вдруг это вообще не ее фотография? Перепечатала из какого-нибудь журнала и строится теперь под спортсменку, чтобы вызвать интерес», – решительно простучал текст, увидев, что Настя не находится сейчас на сайте:

«Интересный снимок, и девочка на нем неплохо выглядит, если это, действительно, ты! Но ее серьезный взгляд и вылетевший возглас почему-то убеждают меня, что ты не та, за кого себя выдаешь! Вокруг тебя какая-то тайна, которой ты не хочешь делиться с посторонними. У меня сильно развита интуиция, наверное, потому, что я – художник. Если хочешь, я нарисую картину с твоей фотографии и пришлю тебе. Вот и появится первая точка соприкосновений наших интересов!»

Глава 4. ИНТЕРЕС

Домой приползла после девяти часов вечера, наконец-то, поняв истинную суть известного словосочетания «пахать, как лошадь». Хозяйку кафе, молодящуюся красотку лет под сорок, с длинным хвостом перекрашенных русых волос на затылке, тщательно отштукатуренным лицом, нарисованными черными бровями, с серыми уставшими глазами в облаке накладных ресниц, появление Насти ни сколько не удивило. Разглядывала две минуты, сфотографировала, что девчонка – новичок в их бизнесе, маменькина дочка, бросила снисходительно:

– У нас кафе-закусочная, посетители вечно спешат, так что крутиться будешь на одной ножке. Твое дело – моментально чистые столы после ухода клиентов! Чаевых тут нет, а вот, если соль, перец или горчица на столе закончатся, то сразу скандал. О зарплате поговорим после трех дней работы. Устроит меня твое старание – не пожалеешь, а нет – расстанемся без обид.

Готовили здесь вкусно, посетители – и работники рынка, и приезжие торгаши, и просто старожилы – с охотой выбирали из меню обычные блюда, с жадностью накидывались на огненные борщи, в которых отсвечивались кусочки мяса, ароматный плов, традиционное пюре с внушительной котлетой, творожные запеканки. И Насте приходилось уносить почти чистые тарелки без остатков понравившейся еды. В обеденный перерыв поток удвоился, и пришлось буквально порхать среди толпы стремящихся к кассе голодных людей и отчаливающих, неспешно забирающих свои многочисленные сумки с широких подоконников.

Это купание в течение дня в водовороте гастрономических запахов отбило всякий аппетит. Ноги гудели, как будто только что сошла с двухкилометрового забега на школьном стадионе. Нырнула в душ, а потом, как пенсионерка, вытянулась на диване, подняв ноги на высокие подушки.

Родители оставили записку, чтобы их не ждала. Они планировали остаться в гостях на даче у друзей, чтобы отцу не рисковать автомобильными правами после роскошного застолья.

Это было кстати. Укоризненных и беспощадных слов она успела наслушаться еще рано утром, когда натягивала яркий модный сарафан и удобные босоножки на аккуратной платформе:

– А униформа тебе разве не полагается? И демократичная косынка в горошек? И резиновые перчатки, чтобы спасти дорогой маникюр? Смотри, чтобы тебя грузчики под каким-нибудь ларем не изнасиловали! Это проза жизни, дорогая наша доченька!

Вылетела на лестничную площадку, словно оплеванная: «Господи, столько страстей наговорили! А если бы и вправду собралась на Камчатку? Связали бы, наверное, и посадили под домашний арест неблагоразумную, взрослую дочь!»

Настя включила компьютер и растерялась. Этот прямолинейный выпад Павла, его явная заинтересованность перечеркивали ее неуклюжую попытку спрятаться от разгуливающих в виртуальном пространстве молодых людей, набивающихся в друзья к симпатичным девчонкам, чтобы потом трепаться с ними часами ни о чем, изображая прожженных жизнью неудачников или крутых мужиков, разочаровавшихся в любви.

Парень был явно в ее вкусе. Она представила этакого баскетболиста под сто восемьдесят сантиметров. Если он художник, то возможны два варианта. Первый, наиболее привлекательный – впечатлительный мечтатель, предпочитающий одиночество, испытывающий глубокие разочарования от понимания того, что жизнь далека от совершенства. И любовь, наверное, занимает одно из почетных мест в его жизни. И у него случился любовный разрыв, если он запечатался на своем сайте, переживая неудачную любовную страсть.

Второй вариант был менее предпочтителен, так как холодный сноб, безжалостно обольщающий доверчивых дурочек, а потом бросающий их без сожаления: «Спаси и пронеси, Господи, мимо такой напасти!» – был бы отличным героем в романе, но не в жизни.

«Продолжай гнуть свою линию, как задумала, и попутно разберешься, что ему на самом деле надо. Твой домашний адрес он никогда не узнает, если сама не выложишь». И она напечатала:

«Мне девятнадцать лет, после окончания средней школы в деревне на Украине приехала в город к тетке на заработки. Торгую на городском рынке овощами и картошкой. Ничего, уже привыкла таскать и мешки, и ящики. Устаю страшно. Но зимой на рынке тепло. Хочу стать известной писательницей и разбогатеть. Или удачно выйти замуж. Извини за нескромный вопрос: у тебя, как у художника, нормальный бизнес с картинами или ты, как и все, барахтаешься в кризисе? Если живешь в городе, то пока к себе не приглашаю – у меня очень строгая тетка. Не пропадай!».

Возбужденная этим откровенным обманом отправилась на кухню, сварила кофе, решив еще поиграть в эту ночную, ни к чему не обязывающую детскую игру под названием «Угадай-ка, где правда, а где ложь».

Ответ воодушевил. Да, этот Павел был из разряда тех, какие ей до сих пор еще ни разу не встречались. В его отклике вырисовывался образ очень доброго, трогательного и сентиментального человека, у которого всегда много друзей, с отзывчивым, мягким и загадочным сердцем, которому свойственны многообразные чувственные порывы:

«Настя! Твое имя подходит той девушке, которая стоит на склоне горы, освещенная солнцем. И зачем тебе потребовалась сказочка про бедную Оксану, приехавшую в Россию из-за границы на поиски богатого жениха? Да, вполне возможно, из-за временных семейных трудностей ты работаешь на рынке, но ты никуда, и, в данном случае, от меня не спрячешь отличное знание русского языка, свое особое видение людей, которые высветились в твоем трогательном романе о любви. Мне двадцать два года, и я рад знакомству с тобой. Только давай договоримся, что даже в туманных сумерках непредсказуемого интернета будем искренними в своих суждениях. Скоро должен вернуться из армии мой брат. Он собирается в ваш город-герой, чтобы познакомиться с достопримечательностями. Я обязательно напишу картину и назову ее „Настя“. Попрошу брата разыскать тебя на твоем рынке. И будем честными друг с другом».

Сразу не ответила, бездумно уставившись на монитор: «Вот если бы сейчас по скайпу посмотреть в его глаза, увидеть обстановку комнаты за спиной, чем завален его стол. Чтобы понять человека! Ведь вещи подчас правдивее людей. Ими можно занавеситься, загородиться от любопытных, одеться, как чучело, или наоборот выставиться на обозрение в импортных тряпках, утопая в собственной значимости. Но что-то неожиданно увиденное вдруг снимает маски с души, и вот он, человек, перед тобой! Что именно Павел рисует или кого? Какое училище окончил? И есть ли рядом с ним муза его будущих картин?

Напечатала решительно:

«Ты мне стал интересен. Во-первых, своей проницательностью. Да, мне тоже надоело бесцеремонное вторжение в мою жизнь посторонних людей с их бесконечными настойчивыми заходами на страницу, требованиями общения и комментариев. Никто никому ничего не должен! Ты меня раскрыл. Да, на вершине Домбая, перед картиной угрюмости и великолепия гор, со страхом глядя в пропасть под ногами в кабинке подъемника, я представила себя бесстрашной птицей, которой подвластно все это величие земного разнообразия.

Конец ознакомительного фрагмента.