По следу волчицы - Вера Пескова

Родители вернулись ранним утром. Отец – удивительно спокойный, а мама, наоборот, сильно чем-то встревоженная. Никогда еще не видела ее такой. Она фурией влетела в дом, кинулась на кухню, где застала меня завтракающей в гордом одиночестве. Ничего не объясняя, резко сказала:

– Собирайся. Я тебя к бабушке отвезу.

Не просьба, а приказ.

– Когда? – спросила я с набитым ртом.

– Сейчас. Пакуй вещи. Быстро. Выезжаем через пять минут.

И пулей вылетела из кухни, оставив меня удивленно пялиться на пустой дверной проем.

С Эйнаром попрощаться не дали. Я с грустью отметила, что он и сам не вышел меня проводить. Разглядела только его точеный профиль, когда на минуту приоткрылась дверь в папином кабинете, впуская внутрь пару Бета-волков, папиных помощников.

Непонятное волнение возникло в душе. Не волнение даже, предчувствие чего-то плохого. Я взглянула на маму, ожидая хоть каких-нибудь объяснений. Но она лишь схватила меня за руку и торопливо потянула к машине, припаркованной у ворот. Так, ни сказав никому ни слова, мы уехали к бабушке, на Черное море.

ГЛАВА 2

Бабушку ту я никогда прежде не видела.

Она жила недалеко от Ольгинки, в одноэтажном деревянном домике с покосившейся калиткой и ставнями, выкрашенными в желтый канареечный цвет. Это невольно напомнило мне о лавочке в парке, о первом поцелуе с Эйнаром… так хотелось поскорей вернуться домой и снова его увидеть!

Зачем мы вообще сюда приехали?

Сглотнув слезы, я вылезла из машины и поплелась к домику вслед за мамой, упорно молчавшей всю дорогу.

У калитки мама остановилась в нерешительности.

– Ирина Федоровна, – тихонько позвала она, вглядываясь в пустой двор, в темные окна старого дома.

Ответа не последовало.

– Бабушка! – громко выкрикнула я.

– Кто тут кричит? – отозвались мне низким грудным голосом откуда-то из сарая, – Нет никого. Уходите по добру, по здорову!

– Ирина Федоровна, это я – Вера. Я…я Киру к вам привезла, погостить немного.

Тишина. Мы с мамой переглянулись, и она пожала плечами, как бы извиняясь за такой нерадушный прием. Поставила дорожную сумку у калитки и потянулась было к ручке. Но тут во дворе показалась и сама бабушка. В длинном сарафане и цветастом переднике на не по-стариковски стройном теле. Темные короткие волосы перевязаны косынкой, грязное измазанное землей полотенце перекинуто через плечо, а зажатый в руках передник полон мелких черных ягод смородины.

И белые татуировки тонкими узорами тянутся по рукам, точь в точь как у меня.

– Уходите, – еще раз сказала женщина и, развернувшись к нам спиной, неспеша направилась к дому.

– Ирина Федоровна, пожалуйста! – жалостливо раздалось ей вслед.

Я знала, что мама не привыкла просить. У нас в доме она была главной, даже отец – глава стаи – с ней не спорил. Она никогда не кричала, просто потому что знала, ее просьбы будут выполнены. А тут какая-то старая волчица от нее нос воротит. Я подумала, что мама не вытерпит, разозлится и выскажет сейчас незнакомой бабушке все, что о ней думает. Но мама даже и не думала повышать голос, она просто стояла и умоляюще смотрела старой волчице в спину.

Уже на самом пороге, женщина, не оборачиваясь, махнула нам рукой. Впустила, значит…

Я неуверенно посмотрела на маму.

– Иди, Кирочка, – она подтолкнула меня легонько в спину, открывая калитку.

– А ты?

– А я домой поеду, – мама покачала головой, – До темноты надо добраться.

Я ковыряла землю носком шлепанца, не решаясь поднять на маму глаза. Не хотела, чтобы она видела мои слезы и обозвала слабачкой.

– Иди, доча, не бойся.

– Ты вернешься за мной? – глупый вопрос. Но не спросить не могла.

Мама рассмеялась:

– Ну, конечно. Лето закончится, и приеду. А если не я, то Эйнар тебя заберет… У вас же с ним все хорошо?

– Угу, – кивнула я, опустив голову еще ниже.

– Ну, тогда Эйнар и заберет. Люблю тебя.

Она поцеловала меня в макушку, подвинула ко мне сумку и быстрым шагом, не оглядываясь, двинулась к брошенной у дороги машине.

– И я тебя люблю, – прошептала я ей в спину.

– Что, бросила тебя твоя мамашка? Оставила старой волчице на съедение, – сипло рассмеялась показавшаяся в дверях Ирина Федоровна.

И с этой лютой бабулей мне предстояло провести остаток лета! Я мысленно взвыла.

– Ну, ребенок, не стой столбом, заходи. Голодная небось, с дороги-то?

Мой робкий кивок.

– Руки вымой тогда и за стол.

Мне выделили маленькую светлую комнату в конце коридора, окном выходившую в лес. Вид открывался завораживающий – я никогда прежде не видела леса и все никак не могла наглядеться на это чудо природы. Сочно-зеленый в эту пору, с молодым цветущим кустарником, стелящимся у подножия высоких сосен. С пышными каштанами с их белыми приторно-сладкими цветками-свечками, пробирающимися сквозь густую листву. Кромка старого дуба на горизонте, каждый вечер так ярко окрашенная заходящими лучами солнца. И пушистые сосны, гордо тянущиеся к небу. Из-за них лес был похож на огромного колючего ежа. Свежий хвойный запах разливался по округе, и я, распахнув окно, вдыхала его полной грудью.

Запах сосен напомнил мне об Эйнаре. Интересно, все ли с ним порядке? Рассказал ли уже моему отцу о нас?…

В ту ночь мой волк впервые приснился мне. Я бежала через лес и видела, как след в след за мной ступает Эйнар. Он не бежал, но без усилий всегда оказывался рядом, стоило мне остановиться. Я улыбалась ему и манила рукой в свою сторону. Но он не подходил. Бледный и напуганный, он постоянно оглядывался, пытаясь высмотреть что-то или кого-то в густом темном лесу.

Я звала его, но он не откликался. Лишь молча следовал за мной, словно тень. А я боялась его спугнуть, боялась, что если сделаю шаг в его сторону, он развернется и уйдет. И я неслась сквозь чащу, подгоняя себя и его, пока мы оба не оказались на небольшой, залитой лунным светом поляне.

– Эйнар, – позвала я опять, чуть не плача.

Мне очень хотелось подойти к нему и обнять, уткнувшись носом в широкую грудь.

Почувствовать его теплые ладони на талии, его горячие нетерпеливые губы на своих губах.

И в отчаянии я сделала шаг навстречу…

Тихое предупреждающее рычание раздалось за моей спиной. Я обернулась…

Сон исчез. Я открыла глаза.

В комнате я была не одна. Чье-то горячее дыхание опалило лицо. Буквально в сантиметре от моей кровати стоял серый волк и злобно рычал, оголив желтые клыки.

Я не выдержала и заорала…

– Всех соседей перебудила, – ворчала бабушка, разливая малиновый чай по глубоким керамическим чашкам.

– Извини. Могла бы предупредить, – я попыталась оправдаться.

А что бы вы сделали, если б проснулись нос к носу с голодным рычащим волком? Наверняка бы тоже закричали. Если не от страха, то хотя бы от неожиданности.

– В следующий раз кричи потише.

– В следующий раз предупреждать надо перед тем как волком перекидываться и в спальню к посторонним пробираться.

Не бабушка, а монстр какой-то.

– Ладно, ладно, – она подняла руки в примирительном жесте, – Я ж пошутила. Сны твои подсмотреть хотела. Подумаешь, делов-то.

– Ну и как, увидели что-нибудь интересное?

Я забралась с ногами на стул и сидела, насупившись, обхватив колени руками, ожидая пока ароматный чай немного остынет. Волчица придвинула ко мне тарелку с золотистыми тонкими блинчиками, густо смазанными сметаной, и спросила:

– Скажи-ка, а кто такой этот Эйнар?

– Никто.

– Ну, как никто? Полночи его во сне звала, и – никто… Жених твой, что ли?

– Допустим, – я осторожничала.

Сама еще не разобралась, кто мне Эйнар.

– А сколько лет-то тебе?

– Почти семнадцать.

– Вот же Витя, сынок! – всплеснула руками волчица, – Вот же павлин ощипанный! Дочке еще семнадцати нет, а он ее уже сосватал…и когда успел?

– Меня еще никто ни за кого не сватал, – гордо ответила я.

Баба Ира прищурилась хитро:

– А мне кажется, дело тут решеное… Так это что ж, мать тебя от надоедливого жениха спрятала, до свадьбы?

– До какой свадьбы? – я чуть не поперхнулась блинчиком от неожиданности. – Отец ничего не знает еще…А я…может, и сама замуж не пойду. Не решила еще нравится мне Эйнар или нет.

Старая волчица весело рассмеялась в ответ. Отпила с причмокиванием сладкого чая и пробубнила:

– Ой, гордая! Вся в отца пошла…Ну, да ляд с вами. Жизнь все по своим местам расставит. Любовь там и у вас или как.

На самом деле, мне очень хотелось верить, что любовь. Я постоянно о нем думала. И днем и ночью. Стоило только закрыть глаза, как я видела его хмурое лицо. Ждала своего волка с замиранием сердца каждый день, а перед сном, как заклинание, шепотом произносила его имя, надеясь увидеть во сне. Разве это не любовь?

– Ждешь его? – баба Ира словно мысли мои прочла.

– Угу.

– Ну, придет тогда, не кисни только. У вас с ним вся жизнь впереди. Намилуетесь еще.