Королева Летних Сумерек - Чарльз Весс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ворота были открыты, пропуская кого-то из припозднившихся гостей. Джанет пронеслась мимо напуганного водителя на длинную подъездную аллею, которая выходила на людную улицу.
В зеркале заднего вида девушка увидела своего отца со вскинутой рукой. Можно было представить, как он там кричит:
– Джанет, вернись сию же минуту!
Она качнула головой, с приятной непривычностью ощущая прохладу ночного воздуха, обдувающего ее остриженную голову, и выкрикнула через плечо так громко, как только могла:
– Да ни за что на свете!
3
Несколько часов спустя Джанет нетвердой походкой брела по пустынной улочке в центре Инвернесса. По обе стороны тянулись припаркованные машины, а за ними стояли обшарпанные дома с конторами и магазинчиками на первых этажах, плотно запертыми в столь позднее время. Время от времени сверху наплывали пятна света от уличных фонарей, напитывая городской пейзаж своей хилой натриевой желтизной. Ночной холодок сдабривала вонь от непомерного числа переполненных баков. Не глядя по сторонам, Джанет вела углубленную одностороннюю беседу с каждой из припаркованных вокруг машин.
«Перебрала чутка. Алкашка из меня совсем никудышная. Ну и пойло… бррр! В основном…»
На лице Джанет тенью отразилась улыбка, и без напускной хмурости ее черты сразу же смягчились.
«Кажется, плеснула кому-то в мордашку? Ничего. Папиному подручному даже полезно. Он-то думал, что отвезет меня обратно в замок для моего же блага. Как пить дать. Вот я и дала ему хлебнуть».
Джанет с сожалением погладила продранный рукав своей новой кожанки.
«Здорово я от него ноги сделала, прямо из окошка в сортире».
С нетрезвым смешком она подошла к глянцевому спортивному авто и села на капот, слегка его прогнув. Джанет накренилась к машине, припаркованной рядом с ее «феррари», и прошептала:
– Ха! Да ладно. Это ж мое, подарок от дорогого папика, разве не понятно? Взяточка, больше похожая на…
Джанет затуманенным взглядом оглядела тусклое сияние раскинувшегося вокруг города и вздохнула.
– Уродливый, как не знаю что, весь как есть.
Затем она уставилась в маслянистую лужу непосредственно у себя под ногами и, ловя в ней изменчивую рябь отражения уличного фонаря, снова вздохнула.
– Хотя чего уж тут. Здесь я живу… уже привыкла.
В эту секунду раздалось громкое, настойчивое жужжание. Кусочек из ее любимой на сегодня песни звучал из внутреннего кармана куртки, растворяясь в ночном воздухе. Джанет нащупала мобильный и прищурилась, вглядываясь в экран:
– Ого. Какой сюрприз. Послание от его высочества.
Приложив руку ко лбу, она изобразила притворный обморок: «Вернись. Возвращайся домой. Я сделаю для тебя все, дочь, только вернись».
Даже не глядя на экран, Джанет продолжала отвечать на отправленную отцом эсэмэску голосом все более высоким и громким по мере того, как наружу вырывались сбивчивые мысли:
– Зачем ты забрал мою картину, старик?! Скажи, зачем? Тебе и ответить нечего. Ну а как насчет нескольких добрых словечек? Может, обнимемся на ночь? Или просто побудь рядом, когда я в этом нуждаюсь. Так нет же. – Она понизила голос, изображая голос отца: – «Нет, этого я не могу, дорогуша, я занят!» Тогда будь добр, скажи, где моя мать? Придурок!
Она сердито смахнула со щеки слезу.
«Я просто хочу ее увидеть… Хочу поговорить со своей собственной, черт возьми, матерью… Мне так много нужно ей рассказать. Только из-за моего отца этому никогда не бывать!
По крайней мере, я почти уверена, что она все еще жива. Если бы с мамой случилось что-нибудь серьезное, он бы ведь сказал? Разве нет?»
Подняв лицо, Джанет выкрикнула в ночной воздух:
– Отец, ты бы ведь об этом мне сказал, разве нет? Разве нет?!
Внезапно ее внутренний монолог прервал шершавый голос:
– Эй. Глянь, какая смугляшка нам досталась.
Джанет соскользнула на тротуар и, неловко обернувшись, увидела, что к ней приближаются двое парней.
– У тебя какие-то терки с твоим стариком, лапуля?
Ближайший уличный фонарь ясно высветил их обоих. У первого, с неказистым ирокезом, череп густо покрывали партаки, исчезая под облезлым кожаном. Второй был дылдой с лоснистой иссиня-черной кожей и кадыком таким острым, что впору им что-нибудь резать – например, бумагу. Длинные дреды кое-как заправлены под мешковатую шерстяную шапку.
«Боже, Джанет, как же ты их не заметила!»
Страх и адреналин вмиг разорвали плотную завесу алкоголя, гасившую до этого мысли.
«Сейчас бы сюда одного из папиных помощников… Только ты ведь бросила его в баре!»
Дылда с грязными дредами осклабился, обнажив во рту пеньки зубов. Он подался к Джанет, обдав ее затхлым перегаром.
– О, телефончик-то симпотный.
– И правда клевый, – хихикнул его напарник
– Сейчас, наверно, уронишь. Дай лучше сюда.
– У нас тут надежней.
– Да и сама давай к нам…
Джанет словно в ступоре наблюдала, как дылда небрежно подносит к ее лицу длинное лезвие, остро сверкнувшее в свете фонаря. А у его напарника в кулаке вдруг объявилась монтировка.
Джанет отчаянно подкинула вверх свой мобильный и, рванувшись, во весь дух припустила по улице, лихорадочно нащупывая в сумочке баллончик «перечника», а еще лучше ножик, который обычно таскала с собой.
«Они где-то здесь… Вот же лежали…»
Казалось, подкинутый телефон отвлек ублюдков, но уже скоро за спиной послышался быстро приближающийся перестук их ботинок по тротуару. Еще немного, и от них уже не скрыться. Джанет яростно перебирала содержимое сумочки. Наконец, отодвинув в сторону ключи от машины, она нащупала спасительный «перечник».
«Вот!»
Спеша вытащить баллончик, Джанет на бегу свернула за угол и буквально врезалась в молодого человека, сидящего на здоровенном мотоцикле. «Винсент Блэк Лайтнинг 1952». Его мотор нетерпеливо урчал. Водитель выровнял махину и улыбнулся Джанет, глубоко вглядываясь в ее темно-карие глаза.
Джанет же, не в силах оторвать взгляда, вдруг позабыла об опасности, таящейся в неприглядном городском пейзаже; мир вокруг словно сместился со своей оси. Утопая в мягком взгляде этого человека, она впервые в жизни ощутила себя в полной безопасности.
При этом ей безотчетно вспомнился рыцарь с похищенной картины.
«Надо же. Похож как две капли…»
В это мгновение стук тяжелых каблуков за спиной рывком вернул ее в мир, полный ночных громил и равнодушных отцов. Красавец на мотоцикле, однако, не
