Российский колокол №1-2 2016 - Коллектив авторов

Скрипач

Старый еврей водой наполняет таз,Длинными пальцами давит тугой рычаг.Брови густые, сеть морщинок у глаз.Лето. В городе нет работы для скрипача.

Улица пыльная, небо плывет над ней.Ветви акации держат скорлупки гнезд.Птицы ушли к морю искать людей.Ворота открыты, стража бросила пост.

Старый еврей наполнит таз до краев,Поднимет с трудом, неспешно пойдет назад.Ветер прошепчет: «Здравствуй, почтенный Лёв…»Он не ответит, даже не бросит взгляд.

Бражником с губ не шелохнёт «шалом».Незачем людям духов благословлять.Жидкость в тазу – чаянья о былом.Только б дойти, только б не расплескать.

Улицей узкою мимо пустых окон,К башне на площади, там, где растет орех.Жидкость в тазу – мыслей живой огонь.Он пронесет, он принесет за всех.

Мертвое русло, пыли сухой ручейБудет поить, капли грязи презрев.Жизнь это солнце, ярче любых свечей!Жизнь это слово «Аэ… Аэ маэф!»

Дрогнет земля, встанут ростки голов,Плечи и руки закрепощенный прах.«Здравствуй, отец! Здравствуй, почтенный Лёв!»Небо над ним, скрипка в его руках.

Выйдет мелодия дикий, шальной гопак.Тучи закружатся, грянет внезапный гром.Ветхие крылья – старый его пиджак,Пряди седые, тронутые дождем.

Длится и длится звуков и капель вихрь,Бурно вздымается грива живой реки.Видишь ли, мастер? Слышишь ли голос их?Мягких ладоней глиняные хлопки.

Григорий Шувалов

Родился в 1981 году в пос. Ладва, Карелия.

Большую часть жизни прожил в пос. Шексна Вологодской области. Служил в пограничных войсках, работал на стройке и в театре. В 2003 г. поступил в Литинститут на поэтический семинар Ю.П. Кузнецова. После его смерти перешёл на семинар Е.Б. Рейна. В 2006 году с группой единомышленников основал поэтическую группу «Разговор», в 2009 г. вышел первый коллективный сборник стихов группы. Стихи печатались в российских журналах и периодике, переведены на английский, болгарский и вьетнамский языки. Участник и стипендиат форумов молодых писателей России и стран СНГ. Редактор поэтического журнала «Разговор», автор блога, посвященного современной поэзии.

«В этот год обмелела река…»

В этот год обмелела река,от воды отодвинулись зданья,стали ближе её берега,так что впору бежать на свиданье.

Снова тучи над лесом сошлись,никакого на них угомону,в самый раз оглянуться на жизньи держать до зимы оборону.

Я иду по дождю и тоске,вдалеке черной точкой собакаизучает следы на песке,как астрологи круг зодиака.

Ветер к берегу гонит волну,он не ведает страха и горя,я ползу как улитка по днупересохшего моря.

Как безвольно душило менятридцать третье опальное лето,порох есть, не хватило огня,кисти есть, недостаточно света.

И любовь, что рябиной горит,не утешит в осеннюю слякоть,недозрелая горечь обидот её поздних ягод.

Впрочем, хватит уже о больном,и без этого грусти хватает,дома встретят привычным теплом,и душа отойдёт и оттает.

А потом снова выпадет снег,белый-белый, пушистый-пушистый,чтобы горя не знал человекпосле осени мрачной и мглистой.

И деревья оденет зимав небывалый наряд подвенечный,не иссякли её закрома,их запас бесконечный.

И иду я, дорогой влеком,открестясь от унынья и грусти,эта жизнь нам далась нелегко,и легко мы её не отпустим.

«Классно тем, молодым и влюблённым…»

Жили они долго и счастливо

и умерли в один день…

Классно тем, молодым и влюблённым,что летят по путевке в круиз,а их лайнер над солнечным склономнеожиданно падает вниз.

Лучше так: пусть летят из круиза —отдых тоже теперь не пустяк,и уже проштампована виза,и запилены фотки в «Контакт».

И осталась минута до взрыва…полминуты… и скоро рванёт.Он глядит на неё молчаливои до боли за руку берёт.

Да, родители будут в печали,будет водку глушить лучший друг,но зато они горя не знали,не хлебнули измен и разлук,

и друг друга уже не обманут,и любовь свою не предадут,взявшись за руки, так и предстанутна последний, на божеский суд.

Ну а нам, друг от друга уставшими в глаза научившимся лгать,много раз свою честь потерявшим,о таком можно только мечтать.

С высоты самолёт наш не падал,теплоход не стремился ко дну.Здесь – мы жизнь свою сделали адом,там – и вовсе гадать не рискну.

Что ж спасибо, судьба, за науку,что открылась уму моему.Просто дай на прощание руку,я её напоследок пожму.

«Мне повезло, дела мои неплохи…»

Мне повезло, дела мои неплохи,я на ногах уверенно стою,и поздний яд сомнительной эпохиещё не тронул молодость мою.

Ещё горит в груди огонь желанья,и я не сожалею ни о чём —я испытал любовь и расставанье,и смерть стояла за моим плечом.

Я разлюбил бездушных и строптивых,похожих на холодную зарю,я счастлив был недавно в этих ивах,а нынче с равнодушием смотрю.

Ушла вода, и обнажились мели,притихли у причала корабли,и всё, что в этой жизни не сумели,мы словно крошки со стола смели.

«Солнечный день – и Москва ожила…»

Солнечный день – и Москва ожила,будто бы заново всё разукрасили,в жёлтом наряде берёзы и ясени,зелень ещё до конца не сошла.

Ветра порыв нагибает кусты,листья слетают и падают в воду,детство всегда выбирает свободу,не опасаясь её пустоты.

Скоро закончится весь этот блеф,осень взяла уже город на мушку,фотолюбитель, прогноз посмотрев,на фотосессию выгнал подружку.

Смотрит с улыбкой она в объектив,кадр остановит болтливое время,мимо пройду, их оставив не в теме,в эти стихи невзначай поместив.

Утки подняли детей на крыло,скоро отправятся в теплые страны,чувства запутались, как партизаны,бросив без боя родное село.

А за спиной полыхает костёр —жёлтые полосы, красные пятна,и невозможно вернуться обратно,выйдя однажды за этот простор.

«Дождя глухие переливы…»

Дождя глухие переливы,в сознанье – вспышка и обрыв.Мне снятся атомные взрывыи ты, похожая на взрыв.

И я от страха просыпаюсь,и сердце ёкает в груди,потом тебя найти пытаюсь,но ты осталась позади.

За что мне это наважденье?Скажи мне, Господи, ответь!Зачем я должен жалкой теньюна преисподнюю глядеть?

Я в темноте ищу одежду,совсем не нужную сейчас.Не забирай у нас надежду,когда любовь покинет нас.

«Я тебе, подруга, растолкую…»

Я тебе, подруга, растолкую,расскажу как есть, начистоту:я любил одну, потом – другую,а тебе оставил пустоту.

Пустота – неправильный подарок,но его ты не вернёшь назад,мы зашли под свод сосновых арок,оставляя наш пансионат.

Я с начала знал, что проиграю,что судьбы острее лезвиё,но ещё в уме перебираюимя королевское твоё.

После в Интернете пощебечем,чтоб забыть друг друга навсегда.Девочка уедет в Благовещенск,а потом настанут холода.

Мне в музее выдали автомат,Не стрелять, конечно же, так, для фото.Мне в плечо упёрся его приклад,Будто это с детства моя работа.

Старый добрый дедовский ППШ,Сплав смертельный дерева и железа,Ты, наверно, в юности не спешаПо фашистам трели давал из леса.

Как кузнечик смерти носился ты,Враг, тебя услышав, на землю падал,Разлетались головы и цветы,Если ты плевался свинцовым ядом.

Не стрелял по людям я, не пришлось,Но знаком плечу жёсткий вкус приклада,И когда нагрянет незваный гость,Я умру за Родину, если надо.

Застрекочут пули, рванёт фугас,Пулемёт ударит с небес по тверди.Дай мне силы, Господи, в этот часНе бояться крови и близкой смерти.

«С утра проснёшься на работу…»

С утра проснёшься на работу,а день такой же, как вчера.Попил чайку, прогнал зевоту,уж на работе быть пора.

Идёшь и думаешь о разном:о смысле жизни, о судьбе,о нашем мире безобразном,и вдруг привидится тебе,

как будто ты один в ответеза этот дикий вертоград,но так же умирают дети,и так же нищие смердят,

низы молчат, верхи воруют,сосед спешит за наркотой,и так же женщины торгуютсвоей фальшивой красотой.

Бушуют войны и раздоры,в умах разруха и бардак,и бесполезны уговорыи обещанья райских благ.

И ты уже придумал кары:болезни, бедствия, потоп,готовишь бури и пожарыи истребление нон-стоп.

Готов разрушить всё на свете,сам свет тебе уже не мил.Но вот во двор выходят дети,и ты прощаешь этот мир.

Фантом