Сказка о бумажном человеке - Елизавета Жданова

– Да как могло быть иначе… я ведь сделан из картона… я не человек…

– Молчи! Человек рождается бумажным, беспомощным и уязвимым, – но такими рождаются и те, кто, презрев свою «бумажность», ведет корабли к полюсам вселенной, и те, кто ищет эликсир вечной жизни. Не знают ли прекрасно и те и другие, что их попытки обречены? Разве не знал тот древний чудак, соорудивший себе ненадежные крылья и упавший в море, что улетит не далеко? Знал, конечно же! Но еще он знал, что если однажды не рискнет, то навсегда останется бумажным и никогда ему уже не стать настоящим!

Даже ветер на улице, казалось, затих, прислушиваясь к словам Глэдис. Голос феи замер, и последняя фраза повисла в тишине. Даже огонь в камине стал потрескивать тише, внимая ей.

Бумажный человек глухо простонал. Из глубины комнаты, слабо освещенной огнем в камине, он поймал торжествующий взгляд часовщика. «Стать настоящим!» – впилось в его мозг. Но он настолько обессилел, что уже не мог ни думать, ни отвечать своей покровительнице. Сознание как будто ушло в небытие.

2

Белый замок баронессы Андромахи стоял неподалеку от города Твигга. Городок этот не был бы ничем примечателен, если бы не Белый замок. Он казался сделанным из слоновой кости, тонкие башенки были будто выточенными. Стены замка украшали барельефы диковинных зверей и птиц.

По преданию, со всех сторон света к замку были присланы животные, чтобы охранять его, но чтобы они не смущали покой обитателей, добрые феи поселили их на стенах в виде барельефов. Так, с северной стороны стена изукрашена изображениями оленей с ветвистыми рогами, крепкими и блестящими, как алмаз, и такими же копытами; с юга замок охраняют белоснежные львы с кудрявой гривой; восточную стену стерегут мудрые черепахи и змеи, древние как мир; с запада великолепные орлы защищают замок своими крыльями.

В минуту опасности нужно лишь произнести волшебное слово, чтобы пробудить чудесных стражей.

Теперь вы знаете, как выглядит Белый замок Твигга, и в путеводителе по Северному побережью вам расскажут то же самое. Да вряд ли вы выберетесь в такую даль!

Вот уже год Энни прислуживала баронессе Андромахе и поначалу горя не знала. Баронесса расхваливала ее яблочные пироги, подруги в ней души не чаяли, дела в гостинице дедушки тоже радовали. Стоит только добавить, что за год Энни стала еще красивее. В общем, житье у баронессы явно шло ей на пользу.

Но не нужно забывать, что и у баронессы бывает плохое настроение. Началось все одним ясным и душным майским вечером.

Баронесса восседала в своем высоком кресле и пыталась скрыть, что причиной ее дурного расположения была головная боль. Она очень боялась, что, если она заговорит о болезнях, ее сочтут старой. И тщетно двое докторов стояли рядом, уговаривая ее измерить давление, – Андромаха упорно твердила с вымученной улыбкой: «У меня все прекрасно. Я не нуждаюсь в вашей помощи, господа». Уже сослана в дальний будуар любимая болонка, уже отправлена на кухню фрейлина Вильгельмина, в наказание за неуместные кружевные манжеты. Ничего не помогало баронессе Андромахе. Вот в зал вошла Эвелина со своей арфой. Но что может быть мучительнее для человека с головной болью, чем музыкальные упражнения?!

– Эвелина, дитя мое, – прямо-таки взвизгнула баронесса, – эта пьеса звучит очень печально. Она усугубляет мою депрессию. Будьте добры, поищите в своем репертуаре что-нибудь контрастное.

Эвелина послушно стала перебирать ноты, а когда нашла «контрастное» и начала играть, баронесса и вовсе разрыдалась:

– Вы, верно, совсем не любите свою благодетельницу! Как вы можете, видя мое плачевное состояние, играть польку?! Вы же знаете мое тонкое душевное устройство! Эвелина, – добавила она, чуть успокоившись, – ступайте мыть окна. И пришлите ко мне Энни.

И Эвелина, скрепя сердце и сдерживая слезы, ушла за счастливой любимицей баронессы.

Целых пять минут, покуда не пришла Энни, баронесса сидела, прямая как палка, и нервно постукивала тонкими пальцами по подлокотнику своего кресла. Энни вошла и с милой улыбкой поклонилась.

– Дитя мое, – с хмурой улыбкой заговорила Андромаха, – утешьте меня. Испеките яблочный пирог.

– Слушаюсь, сударыня, – отвечала Энни. И побежала на кухню.

Зря она так торопилась – тут-то и началось самое интересное!

Едва Энни ушла из парадного зала, а баронесса вновь принялась постукивать пальцами и действовать окружающим на нервы, как вбежала одна из ее фрейлин и воскликнула, едва переводя дух:

– Там внизу какой-то господин желает видеть вас, сударыня! Он прибыл в белоснежной карете с фонариками!

– О чем ты? – сварливо осведомилась баронесса.

– Он говорит, что прибыл по поручению заморского посланника. Честное слово!

Баронесса резко поднялась с кресла и подошла к окну. Во дворе она увидела легкую карету, увешанную разноцветными шариками, излучавшими мягкий свет в вечерних сумерках. (С высоты она не поняла, что это такое. Но вам я скажу, что то были китайские бумажные фонарики.)

Баронесса тут же встрепенулась и велела привести себя в порядок. Пока ее спешно припудривали, затягивали и надушивали, она призывала все свое самообладание, чтобы, презрев головную боль, натянуть на лицо улыбку. В конце концов приготовления были закончены (надо отдать должное фрейлинам и баронессе – они управились быстро), и гостя пригласили войти.

Можете себе представить удивление Энни, когда та поднялась к парадному залу, держа в руках поднос с пирогом, и увидела у входа толпу юных фрейлин, подглядывающих в замочную скважину (пустили, само собой, не всех). Энни тихонько приоткрыла дверь и проскользнула внутрь, стараясь, чтобы ее не заметили, и встала позади толпившихся у стены счастливиц, которым позволили войти в зал и увидеть прием.

Баронесса Андромаха вновь восседала в кресле, но теперь уже улыбаясь, как и подобает баронессе. В центре зала расположились люди в причудливых белых одеждах, украшенных золотом. Впереди всех стоял невысокий человек, одетый в самый богатый и изысканный костюм. Он низко склонился перед баронессой и представился советником и секретарем мудрейшего и благороднейшего заморского посланника. Баронесса отвечала, что рада видеть его в своем замке и желает быть полезной благороднейшему посланнику. Секретарь сообщил, что дела государственной важности не позволили посланнику лично увидеть чудо света – Белый дворец баронессы Андромахи. Однако он шлет хозяйке дворца свой почтительный привет и просит об аудиенции, которую, возможно, вынужден будет все же отложить на неопределенный срок, за что нижайше просит прощения.

Баронесса зарделась от удовольствия.

– Имею ли я честь знать господина посланника? – спросила она.

– Господин посланник до сих пор был лишен этого удовольствия, – отвечал советник, – но, прослышав о добронравии вашей светлости, а также о красоте вашего замка, пожелал навестить вашу светлость. В знак вашего расположения господин посланник просит принять от него скромный подарок. – Советник махнул рукой одному из слуг, сопровождавших его, и тот поставил перед баронессой искусно украшенное блюдо, на котором высилась гора мелких яблок.

Что это были за яблоки! Вы даже представить себе не можете, какой дивный аромат они источали! Все они были нежно-розового цвета и с такой тонкой кожицей, что просвечивали насквозь, словно бокалы с розовым вином. Восхищенный шепот пробежал по залу. Баронесса принялась благодарить, смутившись от такого волшебного подарка, но советник отвечал ей, что господин посланник не просит иной благодарности, как только позволения посетить однажды Белый дворец и саму баронессу Андромаху.

Вскоре советник откланялся и укатил в своей чудной белой карете с бумажными фонариками.

В зале тем временем все восхищались чудесными яблоками, а баронесса обратила внимание на Энни.

– Дитя мое, поди сюда, – велела она. – Что это у тебя? Пирог… Фи! Однако, милая моя, мы едим яблочный пирог уже год. Возьми это блюдо, снеси его на кухню, и пусть сегодня к ужину нам подадут этих прекрасных яблок!

Энни послушно поставила поднос с остывающим пирогом и взяла блюдо с чудесными яблоками. И тут случилось вот что. Не сказать, чтобы блюдо было слишком тяжелым для Энни. Не то чтобы она была какой-то неловкой. Энни готова была потом поклясться, что ей не померещилось, но одно из нежнейших яблочек, лежавшее на самом верху, вдруг подпрыгнуло, на нем нарисовалась хитрющая рожица, и оно, озорно подмигнув Энни, тяпнуло ее острыми зубками за палец! Энни вскрикнула и выронила блюдо. Яблочки со всех плодоножек покатились кто куда.

Баронесса побагровела от гнева.

– Ты стала какой-то неуклюжей, милочка, – произнесла она. – Собрать быстро! – рявкнула она. – И чтобы я тебя всю неделю не видела!