Во имя жизни - Хосе Гарсия Вилья

Он напрягся и посмотрел на свои мускулистые руки. Грязные. Работа в поле — здоровая, от нее прибавляется сил, но чистым не походишь.

Додонг свернул с тропы и побежал напрямик к реке. На берегу стянул с себя немудреную одежду — серую рубашку и красные шорты, положил ее на траву. Зашел в воду и стал яростно смывать с себя грязь.

На берегу реки он пробыл недолго и вскоре снова шагал по тропе к дому. Купание охладило его разгоряченное тело.

Смеркалось, когда он поднялся в хижину. Родители уже ждали его ужинать. Под потолком горела керосиновая лампа, на низком грубом столе стояла еда: жареная рыба с рисом, бананы и постный сахар.

Додонг съел рыбу и рис, а к бананам не притронулся. Они были перезрелые — возьмешь такой, а он у тебя в руке разваливается. Отломил кусочек сахара, макнул его в чашку с водой, съел. Отломил еще кусок, еще... Потом вдруг спохватился — нужно ведь и отцу с матерью оставить...

Мать собрала со стола посуду и понесла ее в баталан2. Она шла медленно и осторожно, боясь оступиться, и Додонг захотел было ей помочь, но от усталости не смог заставить себя подняться с места. Как жаль, что у него нет сестры. Вот кто помог бы матери по хозяйству!

Отец остался в доме. У него болел зуб, и он со свистом втягивал в рот воздух, чтобы облегчить свои мучения. «Опять этот зуб!» — подумал Додонг. Он не раз уговаривал отца сходить в город к врачу и вырвать зуб, но тщетно. Видно, боится, а признаться не хочет, думал Додонг. Впрочем, сам он на месте отца был бы не храбрее.

Наконец, когда мать вышла, он признался отцу, что собирается жениться на Тианг... Это получилось очень просто: он сказал то, что хотел сказать, без особого усилия или какого-то стеснения. Стоило так долго ломать себе голову, как лучше это сделать... Он сразу почувствовал облегчение и выжидательно замолчал... Ущербная луна лила в окно слабый свет и серебрила все еще черные виски отца — он выглядел сейчас старым.

— Я хочу жениться на Тианг, — вот что сказал Додонг.

Отец молча взглянул на него, забыв о больном зубе. Воцарилось молчание, напряженное и мучительное. «Лучше бы он снова засвистел своим зубом», — подумал Додонг. Ему стало не по себе, росло раздражение против отца, который продолжал смотреть на него и ничего не говорил.

— Я хочу жениться на Тианг, — повторил Додонг. — Жениться хочу, понимаешь?..

Отец пристально глядел на него в упорном молчании, и он стал ерзать на месте.

— Я спросил ее нынче, хочет ли она стать моей женой, и она сказала, что да... Теперь надо, чтоб ты разрешил. Мне... очень нужно, понимаешь?

Последние слова Додонг произнес нетерпеливым тоном, как бы протестуя против ледяного отцовского молчания... Он снова угрюмо посмотрел на отца, потом начал похрустывать суставами пальцев, одним, другим, третьим... И эти слабые звуки были единственными в безрадостной вечерней тишине.

— Тебе что, очень приспичило?

Его обидел этот вопрос. Ведь отец и сам когда-то женился! В голову невольно полезли мысли о «родительском эгоизме» и тому подобное, но он тут же устыдился их.

— Ты ведь слишком молод, Додонг.

— Мне уже семнадцать.

— Этого еще мало для того, чтобы заводить семью.

— Я... Я хочу жениться... И Тианг — хорошая девушка.

— А матери ты сказал?

— Скажи ей лучше ты, татай3.

— Додонг, матери ты должен сказать сам.

— Нет, ты, татай!

— Ну ладно, скажу...

— Так ты разрешаешь мне жениться на Тианг?

— Что ж, сын, если уж ты так хочешь... — И отец посмотрел на него каким-то странным, беспомощным взглядом.

Додонг не понял значения этого взгляда — он слишком увлечен был собственными переживаниями.

Он страшно обрадовался разрешению отца, тотчас забыл о своей минутной обиде на него и даже посочувствовал ему с этим треклятым зубом. Через несколько мгновений он в мечтах был с Тианг. О, эти сладкие юношеские мечты...

Додонг стоял на улице, изнемогая от жары и духоты; нот уже давно насквозь пропитал его камисету4. Он был неподвижен как дерево, но в душе не находил себе места... Мать просила его не уходить из дому, а он не стерпел и вышел... Так, без определенной причины. Просто он боялся — он это сознавал. Боялся самого дома, который казался ему сейчас клеткой, где все давит и сжимает мозг, как железными тисками. И он очень боялся за Тианг: там, в доме, она давала миру новую жизнь. Ее крики холодили кровь. Он не хотел, чтобы она так кричала; в этих криках ему слышался упрек... Он даже подумал с досадой: «Неужели и вправду рожать так больно? Ведь есть же, наверно, на свете женщины, которые не кричат как резаные во время родов!»

Через несколько минут он станет отцом. «Отец, отец», — прошептал он с трепетным волнением — как непривычно для него это слово! Он еще слишком молод — впервые вспомнились ему давние слова отца, которые он сейчас понял совсем не так, как девять месяцев назад. Он и в самом деле еще очень молод... Ему стало не по себе. Как странно, скоро люди будут говорить ему: «Твой сын. Твой сын, Додонг».

Додонг устал стоять. Сел на козлы, скрестив ноги, и начал разглядывать свои огрубелые, мозолистые подошвы. «А что, если у меня будет десять детей!» — подумал он без особой радости. Такие мысли в такой день? Что с ним случилось? О боже!

Он услышал голос матери из дома:

— Подымись сюда, Додонг! Уже все...

Неожиданно для себя он страшно смутился, когда

мать вышла и он встретился с ней глазами, — как будто ему было стыдно за свое раннее отцовство; у него даже появилось чувство вины, словно он совершил что-то недозволенное или недостойное. Он потупил глаза и стал усердно стряхивать пыль со своих шортов.

— Додонг! — позвала его мать. — Додонг!

Он обернулся и увидел рядом с матерью отца.

— Мальчик! — объявил отец и кивнул ему, чтобы он шел в дом.

Он еще больше смешался и не двигался с места. С ним творилось что-то непонятное... Глаза отца и матери словно пронизывали его насквозь и парализовали все его движения. Хотелось одного: убежать, скрыться, спрятаться куда-нибудь.

— Подымись в дом, Додонг, подымись! — настойчиво повторила мать.

Но он недвижно стоял на самом солнцепеке.

— Додонг, Додонг!

— Сейчас... иду.

Он неуверенно двинулся по сухому, выжженному солнцем двору. Потом стал медленно подниматься по бамбуковой лестнице наверх. Сердце предательски колотилось в груди, выдавая его волнение. Проходя мимо отца с матерью, он отвернулся, чтобы не встретиться с ними взглядом, не показать им своего лица. Его смущало и чувство собственной вины, и кажущееся неправдоподобие всего происходящего. Он готов был расплакаться. Глаза жгли сухие слезы, грудь разрывалась на части. Очень хотелось повернуть назад и броситься бежать со двора. Если б его сейчас избили, ему, наверно, было бы легче...

Отец поймал его руку.

— У тебя сын, — сказал он.

— Додонг... — встрепенулась мать.

Сколько доброты было в их голосах! Она вливалась в него, придавая ему силы.

— Тианг?.. — только и смог произнести он вопросительно.

— Она спит. Но ты можешь войти...

Отец провел его в маленькую каморку за тростниковой ширмой. Он увидел Тианг, свою девочку-жену, спящую на низкой лежанке. Волнистые черные волосы обрамляли ее лицо... Оно было неестественно бледным. Ему захотелось притронуться к этому лицу, отбросить прильнувшую к губам прядь волос... Но снова им овладело смущение перед отцом с матерью.

Новорожденный был в руках у повитухи, Додонг слышал его пронзительный крик. Тонкий голосок младенца рождал в нем неведомое прежде чувство.

Он не смог подавить в себе волну нахлынувшей радости:

— Можно мне его взять? Дайте его мне!

Блас не был их единственным ребенком. Потом родилось еще много детей. Они появлялись регулярно в течение шести последующих лет, хотя Додонга это совсем не радовало. Казалось, их появление ничто не может предотвратить. Он стал раздражительным и хмурым.

Тианг не жаловалась, но частые беременности сказались на ней. Она высохла, стала плоская как доска и выглядела старше своих лет. Ее изматывала нескончаемая домашняя работа. Стряпня. Стирка. Уборка. Дети. Она потихоньку плакала, жалея о том, что вышла замуж. Но ничего не говорила Додонгу — боялась, что он ее разлюбит. И все-таки жалела, что вышла замуж. Даже за Додонга, которого она любила. До замужества у нее был еще один поклонник, Лусио, старше Додонга на девять лет, и это сыграло решающую роль в ее выборе. Додонг был молодой, всего семнадцать! После того как она вышла за него замуж, Лусио женился на другой, но у него до сих пор не было детей. Если бы она выбрала Лусио, порой думала Тианг, разве пришлось бы ей рожать столько раз? Скорее всего нет. У нее была бы другая судьба. Да, но она любит Додонга...