Избранные стихотворения - Алексей Апухтин

А может быть, на стон едва воскресшей груди

      Ты безответно замолчишь,

Ты сердце скорбное обманешь, точно люди,

      И точно  радость - улетишь?..

Быть может, и теперь, как смерть неумолима,

      Затем явилась ты сюда,

Чтобы в последний раз блеснуть неотразимо

      И чтоб погибнуть навсегда?

15 ноября 1857

     (Из Беранже)

Бог шлет на нас ужасную комету,

Мы участи своей не избежим.

Я чувствую, конец подходит свету;

Все компасы исчезнут вместе с ним.

С пирушки прочь вы, пившие без меры,

Не многим был по вкусу этот пир,-

На исповедь скорее, лицемеры!

Довольно с нас: состарелся наш мир.

Да, бедный шар, тебе борьбы отважной

Не выдержать; настал последний час:

Как спущенный с веревки змей бумажный,

Ты полетишь, качаясь и крутясь.

Перед тобой безвестная дорога...

Лети туда, в безоблачный эфир...

Погаснет он - светил еще так много!

Довольно с нас: состарелся наш мир...

О, мало ли опошленных стремлений,

Прозваньями украшенных глупцов,

Грабительств, войн, обманов, заблуждений

Рабов-царей и подданных рабов?

О, мало ль мы от будущего ждали,

Лелеяли наш мелочный кумир...

Нет, слишком много желчи и печали.

Довольно с нас: состарелся наш мир.

А молодежь твердит мне: "Все в движеньи,

Все под шумок гнилые цепи рвет,

И светит газ, и зреет просвещенье,

И по морю летает пароход...

Вот подожди, раз двадцать минет лето -

На мрак ночной повеет дня зефир..."

- Я тридцать лет, друзья, все жду рассвета!

Довольно с нас: состарелся наш мир.

Была пора: во мне любовь кипела,

В груди кипел запас горячих сил...

Не покидать счастливого предела

Тогда я землю пламенно молил!

Но я отцвел; краса бежит поэта;

Навек умолк веселых песен клир...

Иди ж скорей, нещадная комета.-

Довольно с нас - состарелся наш мир.

2 декабря 1857

Часто, наскучив игрой бесталанною,

    Я забываюсь в толпе,

Разные мысли, несвязные, странные,

    Бродят тогда в голове.

Тихо мне шепчет мечта неотлучная:

    Вот наша жизнь пред тобой,

Та же комедия, длинная, скучная,

    Разве что автор другой.

А ведь сначала, полны ожидания,

    Входим  мы... Пламень в груди...

Много порывов, и слез, и желания,

    Много надежд впереди.

Но чуть ступили на сцену мы новую -

    Пламень мгновенно погас:

Глупо лепечем мы роль бестолковую,

    Холодно слушают нас.

Если ж среди болтовни утомительной

    В ком-нибудь вырвется стон

И зазвучит обо всем, что мучительно

    В сердце подслушает он,-

Тут-то захлопают!.. Рукоплескания,

    Крики... Минута пройдет...

Мощное слово  любви и страдания

    Так же бесплодно замрет.

Тянутся, тянутся сцены тяжелые,

    Стынут, черствея, сердца,

Мы пропускаем уж сцены веселые,

    Ждем терпеливо конца.

Занавесь спущена... Лавры завидные,

    Может гордиться артист;

Слышно порой сожаленье обидное,

    Чаще зевота и свист.

Вот и разъехались... Толки безвредные

    Кончены... Говор затих,

Мы-то куда ж теперь денемся, бедные,

    Гаеры жалкие  их!

В длинном гробу, как на дроги наемные,

    Ляжем, - и в путь без сумы

Прямо домой через улицы темные

    Тихо потащимся мы.

Выедем за город... Поле широкое...

    Камни, деревья, кресты...

Снизу чернеет нам яма глубокая,

    Звезды глядят с высоты...

Тут мы и станем... И связанных странников

    Только бы сдать поскорей -

В грязный чулан нас запрут, как изгнанников

    С родины милой своей.

Долго ли нас там продержат - не сказано,

    Что там - не знает никто,

Да и нам знать-то того не приказано,

    Знает хозяин про то.

28 декабря 1857

Видали ль вы рассвета час

За ночью темной и ненастной?

Давно уж буря пронеслась,

Давно уж смолкнул гул ужасный,

Но все кругом еще хранит

Тяжелый  след грозы нестройной,

Все ждет чего-то и молчит!..

Все полно мысли беспокойной.

Но вот у тучи роковой

Вдруг прояснился угол белый;

Вот за далекою горой

С востока что-то заалело;

Вон там повыше брызнул свет.

Он вновь исчезнет ли за тучей

Иль станет славный и могучий

Среди небес?..

               Ответа нет...

Но звук пастушеской свирели

Уж слышен в тишине полей,

И воздух кажется теплей,

И птички ранние запели.

Туманы, сдвинувшись сперва,

Несутся, ветром вдаль гонимы.

Теперь таков наш край родимый,

Теперь Россия такова.

6 января 1858

Как по товарищу недавней нищеты

      Друзья терзаются живые,

Так плачу я о вас, заветные листы,

      Воспоминанья дорогие!..

Бывало, утомясь страдать и проклинать,

      Томим бесцельною тревогой,

Я с напряжением прочитывал опять

      Убогих тайн запас убогий.

В одних я уловлял участья краткий миг,

      В других какой-то смех притворный,

И все благословлял, и все в мечтах моих

      Хранил я долго и упорно.

Но  больше всех одно мне памятно... Оно

      Кругом исписано все было,..

Наместо подписи - чернильное пятно,

      Как бы стыдяся, имя скрыло;

Так много было в нем раскаянья и слез,

      Так мало слов и фразы шумной,

Что, помню, я и сам тоски не перенес

      И зарыдал над ним, безумный.

Кому же нужно ты, нескладное письмо,

      Зачем другой тобой владеет?

Кто разберет в тебе страдания клеймо

      И оценить тебя сумеет?

Хозяин новый твой не скажет ли, шутя,

      Что чувства в авторе глубоки,

Иль просто осмеет, как глупое дитя,

      Твои оплаканные  строки?..

Найду ли я тебя? Как знать! Пройдут года.

      Тебя вернет мне добрый гений...

Но как мы встретимся?.. Что буду я тогда,

      Затерянный  в глуши сомнений?

Быть может, как рука, писавшая тебя,

      Ты станешь чуждо мне с годами,

А может быть, опять, страдая и любя,

      Я оболью тебя слезами!..

Бог весть! Но та рука еще живет; на ней,

      Когда-то теплой и любимой,

Всей страсти, всей тоски, всей муки прежних дней

      Хранится след неизгладимый.

А  ты?.. Твой след пропал... Один в тиши ночной

      С пустой шкатулкою сижу я,

Сгоревшая свеча дрожит передо мной,

      И сердце замерло, тоскуя.

25 января 1858

Не осуждай меня холодной думой,

Не говори, что только тот страдал,

Кто в нищете влачил свой век угрюмый,

Кто жизни яд до капли выпивал.

А тот, кого едва не с колыбели

Тяжелое сомнение гнетет,

Кто пред собой не видит ясной цели

И день за днем безрадостно живет;

Кто навсегда утратил веру в счастье,

Томясь, молил отрады у людей

И не нашел желанного участья,

И потерял изменчивых друзей;

Чей скорбный стон, стесненный горький шепот

В тиши ночей мучительно звучал...

Ужели в том таиться должен ропот?

Ужели тот, о, Боже! не страдал!

12 марта 1858

Он прийти обещал до рассвета ко мне,

    Я томлюсь в ожидании бурном,

Уж  последние звезды горят в вышине,

    Погасая на небе лазурном.

Без конца эта ночь, еще долго мне ждать...

    Что за шорох? не он ли, о, Боже!

Я встаю, я бегу, я упала опять

    На мое одинокое ложе.

Близок день, над водою поднялся туман,

    Я сгорю от бесплодных мучений,

Но  вот щелкнул замок,- уж  теперь не обман,-

    Вот дрожа, заскрипели ступени...

Это он, это он, мой избранник любви,

    Еще  миг - он войдет, торжествуя...

О, как пламенны  будут лобзанья мои,

    О, как жарко его обниму я.

6 апреля 1858

Прости, прости, поэт! Раз, сам того не чая,

На музу ты надел причудливый убор;

Он был ей не к лицу, как вихорь - ночи мая,

      Как русской деве - томный взор!

Его заметила на музе величавой

Девчонка резвая, бежавшая за ней,

И стала хохотать, кривляяся лукаво

      Перед богинею  твоей.

Но строгая жена с улыбкою взирала

На хохот и прыжки дикарки молодой,

И, гордая, прошла и снова заблистала

      Неувядаемой красой.

        1858

С невольным трепетом я, помню, раз стоял

    Перед картиной безымянной.

Один  из Ангелов случайно пролетал

    У берегов земли туманной.

И что ж! на кроткий лик немая скорбь легла;